Командирами не рождаются. Повесть - Александр Дегтярёв

– Куришь? – уточнил Дербенёв у милиционера, отпуская курок.

– Не-е-е. – промычал в ответ дежурный и на всякий случай забрал игрушку обратно, – всё равно он преступник. Откуда знать таксисту в темноте, что это игрушка. Главное в совершённом преступлении субъективная сторона, т.е. куда направлен умысел подозреваемого.

– Эта правда, ара. Темно савсем, я так плёха сразу чувствоваль арганизм, что думал, Аллах завёт.

Дербенёв осмотрелся по сторонам и только сейчас обнаружил у стены за столом, сидящего с ручкой в руках маленького человека в большой кепке с широкими полями. Человек, добросовестно «страдал» над девственно чистым листом бумаги.

– А это кто? – спросил Александр.

– Так это же и есть потерпевший, объяснение пишет…

Дербенёв подошёл к маленькому человеку в кепке и уточнил:

– Откуда ты, земляк?

– Балшой Кавказ знаешь, море там эшо ест? Там самый красивый селение стаит, Бакы называется…

– Знаю я ваш Бакы, а вот как ты – сын Агдама и Алазанской долины здесь в таксистах нарисовался, не понимаю? Или на маршруте «Бины-Зых»13 неприбыльно совсем стало?

– Слушай, ара, откуда знаешь «Бины-Зых»? – удивился таксист.

– Так случилось, дорогой, что я много чего знаю, про Кавказ и твой Баку, но ещё больше хочу узнать, как тебя ограбил сегодня мой офицер в такси?

– Какой офицер, не знаю никакой офицер, – запричитал маленький человек. – Я ехаль маршрут «по городу» вдруг диспетчер гаварит: «ехай на „Тосмаре“, там килиент». Я поехаль. Ночь тёмный, ничего не видна.

– И что даже кокарду на шапке у «клиента» не разглядел?

– Ночь, такой сильный, савсем глаз не видит. Толко кожаный куртка видель.

– А потом?

– Потом приехаль ресторан. Килиент, хатель выхадит, я сказаль дэнги давай. А он мне в ух как гаварит: «Сиди, гаварит, малчи, дэнег нет, я пашёль». Пьяный, силна шаталься, я как писталет на ремень увидель, кричат сталь и сигналит машин.

– Какой пистолет, этот? – Дербенёв показал на зажигалку в руках дежурного милиционера.

– Ара, ты что савсем глюпый, – маленький человек смешно замахал правой ладонью возле лица Дербенёва, – я, думаешь савсем слепой, там быль настаяший, вот этат… – таксист уверенно ткнул пальцем в кобуру на снаряжении, которое Дербенёв впопыхах забыл снять.

– Так это же не пистолет, а всего лишь кобура, Он, этот клиент, что ею угрожал? – уточнил Дербенёв.

– Не знаю что такое угражаль, я проста знаю, там писталет…

– Слышь, старлей! – обратился Дербенёв к дежурному милиционеру, – так не было никакого вооружённого нападения, вот и свидетель это подтверждает. Отпускай Сазонова, а я, уж поверь, «стружку» с него сниму, не обрадуется.

– Во-первых, капитан, – официальным тоном, пародируя Дербенёва, ответил милиционер, – гражданин Агаев не свидетель, а пострадавший, т.е. потерпевший, а, во-вторых, Сазонова доставили ребята из ППС14. Передали его вместе с протоколом задержания и протоколом осмотра места происшествия, а это процессуальные документы, их, куда прикажешь девать?

– И что теперь делать? – почти в отчаянии уточнил Дербенёв.

– Мне откровенно без разницы: «Казнить нельзя, помиловать!» или «Казнить, нельзя помиловать!». – с напускным равнодушием отреагировал милиционер, – сейчас приедут из вашей комендатуры или прокуратуры и заберут твоего «килиента», а там разбирайтесь сами – сажать его за разбой, или поощрять за пьянство и самовольное оставление места службы.

4

Бессонная ночь закончилась. Дербенёв «ни с чем» возвращался из военной комендатуры гарнизона. Сазонова не выпустили, материалы дела передали в военную прокуратуру, где было возбуждено уголовное дело.

Со временем, во всём конечно разобрались, но итог оказался неутешительным: ввиду отсутствия состава преступления уголовное дело по вооруженному нападению на таксиста было закрыто, а вот за пьянство на дежурстве и самовольное оставление корабля, в ходе этого дежурства, Вовке, в приказе по флоту объявили НСС15, сняли с должности и направили в РТШ16 с понижением. Уж куда ниже?!

Этот кадровый провал исполняющего обязанности командира подводной лодки, приведший к потере члена экипажа, станет серьёзным уроком в служебной карьере Дербенёва. Таким же уроком этот случай станет и для самого Сазонова. Спустя годы он будет признан лучшим офицером радиотехнической школы, «досрочно» получит звание капитана третьего ранга и даже встретит на новом месте службы свою «вторую половинку», с которой узами брака свяжет дальнейшую жизнь.

Но это будет потом, а пока Дербенёв плёлся как побитый к заводской проходной и мысленно представлял какие «ласковые» слова в свой адрес он сегодня услышит от командира дивизии…

V. Вера, надежда и любовь

1

Наверное, когда у человека много забот – время летит быстро, а когда любой из нас тяготится ожиданием – время превращается в густой кисель, который еле движется сквозь узкое горлышко бутылки текущих суток.

Дербенёв с удовольствием для себя отметил, что доковый ремонт, казавшийся чем-то необъятным и почти бесконечным, завершён в обозначенные для этого два месяца. Б-181 с помощью буксиров перешла к стенке завода и ошвартовалась аккурат напротив будки строителя. Сам, Евгений Иванович Подлесный вместе с заводскими специалистами стоял на причальной стенке и встречал лодку, демонстрируя полную готовность начать навигационный ремонт.

Мелкие колючие снежинки, гонимые лёгким ветерком летели прямо в лицо Александра, стоявшего на мостике, и немного пощипывали щёки. Однако отворачиваться не хотелось совсем. После затяжной и сырой осени хотелось, наконец, ощутить присутствие зимы. Середина декабря в Латвии не радовала сибирскими морозами, но акваторию Военного канала и Заводской гавани всё же начало сковывать льдом.

– О чём мысли командирские? – поинтересовался старший механик, поднимаясь на мостик.

– Да всё о ней, Николай Витальевич, об этой батарее треклятой. Ведь что получается: срок годности у неё максимум пять лет, а она три года уже отстояла на складах после изготовления и что нам остаётся?

– Один – два года эксплуатации, плюс – минус пара УПЦ.17

– Вот я и говорю, безобразие, а впереди боевая служба!

– Не переживай, Николаевич, – стармех, дружески похлопал старпома по плечу, – не на два года идём ведь, а только на два месяца.

– Всё равно безобразие, хотя бы потому, что вместо пятидесяти четырёх суток на замену всех четырёх групп аккумуляторной батареи нам дают всего тридцать шесть.

– Справимся, время терпит, у нас ведь сначала ремонт дизелей и других технических средств, а уж потом замена батареи…

– Ты ещё скажи, что потом и командир из отпуска выйдет.

– Думаю, Александр Николаевич, легче тебе «губозакатывающий» станок заказать в заводе, чем надеяться на Зайкова что тот выйдет. Он пока всё не отгуляет, даже нос казать перед комдивом не станет.

– Это точно! – подтвердил замполит, присоединяясь к беседе коллег.

– А где, интересно было партийно-политическое руководство нашего славного крейсера пока мы «героически» всплывали из дока и в «сложных ледовых условиях» переходили к месту ремонта? – дружески подначивая Муренко, уточнил Дербенёв. – Вами даже Александр Иванович Яковенко интересовался убывая после перешвартовки.

– Как всегда, там, где трудно, – ответил за политработника Пимах, – наверное, опять какой ни будь «проект века» готовил?

– Не какой ни будь, а вполне конкретный проект перегородок в казарму, что бы в условиях плюрализма мнений и трезвости мысли организовать лучшую жизнь матросам.

– Например? – не понял старпом.

– Например, по боевым частям и службам разместить весь личный состав, – ответил замполит.

– Что ж мысль хорошая, передовая, – демонстративно подкручивая усы, согласился Дербенёв, – но во что нам с механиком это обойдётся?

– Да всего ничего девяносто килограмм спирта или месяц работы четырёх матросов в деревянном цеху…

2

– Ты что и вправду считаешь, что я тебе изменяю? – нежно улыбаясь и глядя прямо в глаза Дербенёву, спросила Татьяна, упираясь руками в подушку и склоняясь над супругом.

– А как бы ты, интересно, отреагировала, если бы придя однажды домой обнаружила, что я пью чай или кофе, щедро сдобренные алкоголем, в компании, например, финансового инспектора эскадры подводных лодок?

– Надеюсь, ты имеешь в виду девушку финансового инспектора? – уточнила Дербенёва.

– Естественно! – недоумевая, ответил Александр.

Только что случившаяся близость не позволяла Александру адекватно воспринимать вопросы задаваемые Татьяной, а длинные русые волосы любимой, слегка прикрывающие её обнажённую грудь, водопадом ниспадали на лицо Дербенёва, нежно дразнили и, покачиваясь, требовали продолжения действа. От блаженства глаза закрывались сами собой.