«Zero» - Джульетто Кьеза

Конечно, секреты трудно держать под замком. Вся проблема лишь в том, сколько времени должно пройти прежде, чем они будут раскрыты. Когда цель — произвести переворот в мировой политике, как в случае 11 сентября, тогда важна не секретность, а сохранение тайны на определённое время. Поймут ли это через пятьдесят или сотню лет — в данном случае не имеет никакого значения. Непонятно, почему Хомский, объяснивший все эти трюки имперской власти, в данном случае не применяет на практике свои же собственные знания?

Что касается «постановки к стенке», то тут мы имеем дело с фарсом. Можно привести десятки цитат из самого Ноама Хомского, чтобы убедиться в одном. Совершенно исключено, чтобы организаторы заговора оказались на скамье подсудимых по обвинению в государственной измене. Лица, обладающие подлинной властью в Соединённых Штатах — властью лгать и обманывать, манипулировать сотнями миллионов человек, вполне в состоянии предотвратить такой исход.

Мне ли напоминать Хомскому его пророческие слова, сказанные в 1996 году: «Появилась мысль о том, что опасные враги вот-вот нападут на нас, следовательно, пора забиться под покровительственное крыло власти»? Приходит на память его инвектива против «разглагольствований насчёт капитализма и свободы». Ведь это ни что иное, как «преднамеренная ложь и обман». Ибо «достаточно окунуться в реальный мир, чтобы понять — в действительности никто не верит в эти благоглупости»? Или Хомский забыл (будем надеяться — забыл только на мгновение), что пропагандисты «благоглупостей» обладают достаточной властью, чтобы навязать миллионам «преднамеренную ложь и обман»? И, следовательно, избежать расстрела.

Хомский заявляет, что, по его мнению, «представленные доказательства лишены какой бы то ни было ценности по существу» и «всякий мало-мальски разбирающийся в науке человек отвергнет эти доказательства». Однако наиболее сознательная часть движения за правду об 11 сентября предъявляет не доказательства, а вопросы. В том числе и многие люди науки. Все они разделяют убеждение, что 11/9 является важным и сравнимым с убийством Кеннеди событием. Однако Ноам Хомский полагает, Комиссия Уоррена разобралась в этом деле до конца. Надо полагать, Хомскому безразличны оба расследования. Ибо ему «в принципе начхать на эти вопросы… и вообще, кого это может интересовать?.. Если бы появились основания предполагать заговор на высшем уровне, тогда вопрос, быть может, и вызовет мой интерес. Однако, доказательства противоположного лагеря абсолютно убийственны, следовательно, не стоит растрачивать энергию по пустякам».

Несомненно одно. Хомский не исследовал интересующее нас событие. На этот счёт он высказывается, подобно человеку с улицы. Правда, при этом Хомский констатирует, что «находится в изоляции на Западе», где «значительная часть левых полностью не согласна со мной». Конечно, эта изоляция ничего не доказывает. Можно быть праведником, при этом оставаясь в меньшинстве. Тем не менее, не перестаёт удивлять позиция учёного, высказывающегося на тему, которой он не владеет, и полагающего, будто события 11 сентября, положившие начало большой войне с международным терроризмом, по сути дела являются «пустяком».[9]

Очерк Лидии Раверы (Lidia Ravera) написан в жанре прозаического отрывка. Он напрямую переносит читателя в атмосферу драмы, пережитой американцами. Лидия Равера показывает нормальных людей, раздираемых противоречиями. С одной стороны — горе, с другой — чувство патриотизма. Людей терзают сомнения. И всё-таки они верят в свою страну. В Европе об этом говорилось мало или вообще ничего, а если и говорилось, то только в дни трагедии. Вскоре об этих терзаниях американцев в Европе забыли. Чувства уступили место лозунгу — «мы все американцы». Под давлением риторики как-то упустили из виду многоликость Америки, разнообразие настроений, господство науки и техники в повседневной жизни. Но Америка — это также целая планета нищеты, страна, где разверзлась пропасть между богатством и нищетой, чёрными, белыми, латиносами и азиатами. Америка — это столкновение идей, не только между демократами и республиканцами, но и внутри каждого из противоборствующих лагерей.

Так что, провозглашать лозунг «мы все американцы» в принципе невозможно. Прежде всего, необходимо решить, о какой Америке идёт речь. Причём, вопрос о том, каким образом оценивать события 11 сентября, зависит от контекста. Ибо только контекст объясняет и придаёт достоверность всем подозрениям. Конфронтация с официальной версией основана не только на подозрениях. В книге собран и предан огласке огромный массив данных, относящихся к фальсификации истории, тому, как события 11 сентября были преподнесены международной общественности.

Наряду с неопровержимыми фактами существует движение течений в мире культуры и политики. Важно учитывать соотношение сил между ними, как в прошлом, так и в настоящем. Не только изучать и анализировать движение мысли, но и воспринимать взаимосвязи, существующие в этой среде. Бывают события, которые могут произойти только в определённом контексте и при определённом соотношении сил. Достаточно понять тот контекст, в котором разворачиваются те или иные события, чтобы увидеть взаимосвязь фактов с политическими, экономическими и социальными сдвигами, вызвавшими их к жизни.

Франко Кардини (Franco Cardini) и Марина Монтесано (Marina Montesano) помогают распутать клубок идеологических и религиозных противоречий, связанных с феноменом неоконсерватизма — neocon. Разговор об этом течении мысли, организационной сети, центрах власти и средствах массовой информации, которые поддерживают неоконсерваторов, обычно сводится к обсуждению ключевых фигур в администрации Соединённых Штатов. Существует практически полное совпадение между неоконами и администрацией. Внутри PNAC — «Проекта нового американского столетия»[10] — нетрудно обнаружить ярко выраженные реакционные проявления. При этом справедливо предположение, что реакционные инстинкты являются составной частью мышления наиболее заметных фигур в администрации президента. Речь идёт о христиански мотивированном интегризме, персонификацией которого является президент Буш, о замешанном на насилии политическом примитивизме евангелических проповедников, заполонивших территорию Соединённых Штатов. Речь идёт также о засевшей в их голове идее, будто они (да разве только они?) являются светочем Америки, которой предстоит особая миссия. Доводы реальной политики бледнеют перед величием этой миссии. Ведь «Реалполитик» не обладает самостоятельной ценностью. Ничто не может обладать ценностью перед лицом Армагеддона. Ибо с Божьей помощью Армагеддон явится точкой отсчёта для созидания системы ценностей. Вот так выглядят общественный контекст и тот плавильный котёл, в котором зарождается угроза миру…

Изложенная в «Проекте нового американского столетия» идея о новом Пёрл-Харборе также является порождением этого контекста. Не будет преувеличением назвать его «революционным», ибо только революционер может воспринимать себя, как носителя радикально нового учения. Провозглашённое Френсисом Фукуямой учение о «конце истории» в глазах неоконов выглядит неполным и ущербным. Неоконы провозглашают зарю новой эры. В глобальном мире возможен только один критерий поведения — подчинение Империи.[11] Но, как уже не раз бывало в истории человечества, империи начинают осознавать своё величие лишь под бременем собственной тяжести, иначе говоря — склоняясь к своему закату. Опасность в том, что империя не желает отдавать себе отчёт в этом и пытается преодолеть кризис путём повышения ставок.

Энцо Модуньо (Enzo Modugno) раскрывает один из наименее исследованных аспектов 11 сентября. Оказавшись в рецессии, Америка пытается выйти из кризиса при помощи войны. Америке необходима война, чтобы встать на ноги и продолжить экспансию власти Империи. Америка ведёт войны не для победы, а во имя процветания. С её «капитанского мостика» уже просматривается опасность заката. Желая не допустить упадка, Америка пытается противостоять ему всеми имеющимися средствами.

После 11 сентября Америка возвращается к безудержному потреблению («Продолжайте шоппинг!» — призвал американцев Буш сразу же после трагедии), то есть, влезать в долги выше всякого предела, допустимого мировым рынком. Америка сделала свой выбор в качестве единственно подлинного центра власти. И желает навязать себя остальному миру. В то же время другие гиганты встают на ноги и поднимают голову. Оказывая упорное сопротивление, они выжидают, пока не станут сильнее соперника. В силу этих причин Америка выступает в роли возмутителя мирового спокойствия, навязывая миру свои войны, отказываясь подписывать Киотский протокол, присоединяться к Международному уголовному трибуналу, сохраняя смертную казнь, восстанавливая пыточную практику.