Бывший муж (СИ) - Рузанова Ольга

Раскинувшая руки, как птица крылья, лежащая на кровати женщина с мертвыми глазами. Убил. Прямым попаданием в сердце.

В голове и груди пусто.

Анабиоз.

Потом я, кажется, уснула. Проснулась от трели домофона. Приходил водитель Руслана за какими-то документами.

Ночь я хожу по квартире как привидение. Утром вспоминаю, что ничего не ела вчера. Завтракаю бутербродом с сыром и включаю телефон, чтобы позвонить папе.

— Дочка, я переживал за тебя. Два раза звонил, а у тебя телефон недоступен.

— Пап, — голос скрипучий, совсем на мой не похожий, — я от Руслана ухожу. Можно у тебя поживу немного?

— О, Господи! Что случилось?!

— Мы разводимся, пап. У него женщина другая.

Ну, вот. Я сказала это вслух и чуть не задохнулась от ужаса. Другая женщина — какой страшный смысл несут эти два слова.

Судорожно всхлипнув, закрываю рот ладонью.

— Машенька, как так?.. Не понимаю… Он же любит тебя.

— Любил, — поправляю я, — когда-то… наверное… Так я приеду?

— Конечно! Твоя комната свободна… приезжай, дочка!

Отключившись, я иду доставать с верхних полок дорожные сумки. В дверь снова звонят.

— Мария Сергеевна, доброе утро, — говорит бодро Михаил.

— Доброе.

— Руслан Андреевич просил папки поменять, вчера не ту взяли…

— Какую надо?

— Черная, в столе…

— Сейчас принесу.

Меняю папки и закрываю за ним дверь, догадываясь, к чему эти частые визиты.

Начинаю собирать свои вещи. Все сумки быстро заполняются. Гора в прихожей стремительно растет. Тогда я спускаюсь в ближайший магазин и покупаю упаковку больших пакетов.

Как помешанная трамбую в них все свои вещи. Внутри зарождается мрачный азарт. Я не хочу оставлять ему ничего от себя. Ни единого следа, ни одного напоминания. Исключение составляют драгоценности, что он дарил, да обручальное кольцо, которое я кладу на прикроватную тумбочку.

Когда весь мой скарб оказывается у порога, я решаю попросить о помощи свою подругу Таню.

Вкратце описываю ситуацию по телефону и прошу приехать на своей машине. Опасаясь звонка Руслана, свой гаджет тут же выключаю.

Танюха прилетает через полчаса. С порога заключает в свои тщедушные объятия.

— Как так, Манюнь? Это точно или только подозрения?

— Точно. Он даже отрицать не стал.

— Кто эта сука?

Боже… мое сознание до сих пор отвергает этот факт, а меня уже заставляют проговаривать его вслух. Закрыв руками лицо, я отворачиваюсь.

Таня лезет ко мне, пытается обнять, а у меня отторжение и брезгливость. Все кажется притворством и ложью. И говорить об этом я пока не готова.

— Маш… твою мать, я даже не знаю, что сказать…

— Не надо ничего… потом, ладно? Помоги мне убраться отсюда.

— Конечно. Куда едем, к папе?

— Да… просто в мою машину все не войдет, а возвращаться я боюсь, вдруг он вернется.

Вдвоем с Таней мы сносим все сумки вниз. Потом возвращаемся, чтобы еще раз все осмотреть. Она стоит у порога, а я обхожу всю квартиру. Поправляю занавески, покрывало на кровати, закрываю дверцы шкафов. На кухне ополаскиваю чашки, из которых мы с ней пили кофе. Забираю мусорный пакет из ведра.

— Все? — спрашивает подруга.

— Да.

Спускаемся вниз, я вручаю консьержу ключи от квартиры и тепло с ним прощаюсь.

Уже вечером, после того, как мы с Таней распихали основную часть вещей по полкам моего старого шкафа и с помощью папы сделали небольшую перестановку, я решаюсь поделиться с ней подробностями.

Она слушает молча. Маленькими глотками пьет красное сухое и прячет от меня подозрительно блестящие глаза.

— Я ж на твоего Лебедева чуть не молилась… — проговаривает Таня еле слышно, — думала, на тебе все законы мироздания сломались. Чтоб богач, секси, да еще и верный. Оказалось… что показалось.

— Я тоже так думала, пока вот… случайно не прочла.

— Покажешь мне фото этой суки?

— Телефон выключен, Таня… не хочу пока включать…

— Ладно, потом.

Видя мое состояние, она больше не пытается меня разговорить, решает, видимо, поддержать присутствием. А мне вдруг тошно от него становится, я поделилась с ней, а легче мне не стало, и теперь снова хочется одиночества.

— Что делать думаешь? — подает голос.

— Дальше жить.

— Разводиться будешь?

— Да.

— И не простишь?

— Ты бы простила?

Таня делает глоток, задумчиво смотрит через стекло бокала.

— Нет, Маш… я бы не смогла…

— Вот и ответ.

Она остается со мной до самого вечера. Уезжает уже ближе к одиннадцати. Закрыв за ней дверь, я иду к папе. Нахожу его на кухне.

Сидя за столом, он пьет пустой чай.

Подойдя сзади, обнимаю его за плечи и прижимаюсь губами к щеке.

— Стеснила тебя… прости…

— Глупости, дочка… — отзывается он, — поешь сядь, вроде, похудела…

— Тебе кажется, — отвечаю я, но послушно наливаю для себя тарелку супа.

Ем, сидя напротив отца, взгляда его избегаю и вкуса пищи совсем не чувствую.

— Ты только не прощай его…

Мотаю головой, соглашаясь с его словами.

— Такое прощать нельзя.

Позже, лежа в своей кровати, размышляю о том, как скоро начнется откат. Я до сих пор будто в вакууме. В груди словно заморожено все, изнутри идет холод, который никак не дает согреться.

Мне все еще кажется, что сплю и вижу кошмар. Проснусь завтра в объятиях Руслана. Мы станем собираться на работу, вместе позавтракаем и разъедемся каждый в свою сторону, чтобы снова встретиться вечером.

Ужаснее всего, что это не сон, и весь кошмар только начинается.

Глава 7

Руслан.

— Руслан Андреевич, Марии Сергеевны нет дома.

Чувствую между ребер ощутимый укол, после которого все волоски на моем теле встают дыбом.

— Ты уверен, Миша?

— Да. Ваш консьерж сказал, что она уехала с вещами.

— Какими вещами, нахрен?!

— И ключи от квартиры ему отдала.

Ушла, значит…

Ушла.

— Миша…

— Да, Руслан Андреевич.

Бл*дь, я впервые не знаю, что сказать и что сделать. Пробки вышибло. Завтра у нас здесь еще дела запланированы, а там… там от меня жена ушла.

— Я позвоню, — говорю в трубку и отключаюсь.

Амелия с Черенцовым зарылись в кипы бумаг, а я вдруг теряю к этому интерес. Плохо. Очень плохо.

— Руслан, смотри, — говорит мне Майер, — два станка еще на гарантии.

— Амелия, мне придется улететь сегодня, поменяй мне билет.

— Как сегодня? — выпрямляется она, — нас завтра в мэрии ждут.

— Без меня справишься?

По ее лицу проходит тень недовольства, но она быстро маскирует ее дежурной улыбкой.

— Думаю, да. Но будь на связи, — вынув из сумки телефон, — отходит в сторону, чтобы связаться с Аэропортом.

— Дома проблемы? — спрашивает Черенцов, хитро на меня поглядывая.

Старик не так глуп, как кажется на первый взгляд. Знает о моем семейном положении и все понимает.

— Все под контролем.

Он лишь пожимает плечами, дескать, как знаешь. Сам он, как я понял, верный муж и хороший семьянин. На наших девочек не повелся, хотя лично для него тоже заказывали. На нас с Амелией смотрит ровно, но тень осуждения во взгляде иногда проскальзывает.

— Руслан, поменять не получилось, но на вечерний рейс в эконом-классе ты еще успеваешь.

— Не против, если воспользуюсь вашим водителем? — спрашиваю у Черенцова.

— Какие вопросы? Конечно!

Через два часа самолет поднимается в небо.

Глядя в иллюминатор, не могу справится с волнением. Меня бомбит от одной мысли, что она сделала это. Одним махом перечеркнула, все, что было у нас. Как решилась?..

Не поговорив со мной, не дав ни единого шанса оправдаться.

Меня швыряет от дикой злости на нее до липкого ужаса, что это навсегда. Хочется схватить ее за волосы и притащить домой, но с другой стороны — с ней это не сработает. Нельзя так с Машей.

Бл*дь.

Паника набирает обороты, в груди создается давление, от которого потроха выхаркнуть тянет.