Последние ратники. Бросок волка - Антон Николаевич Скрипец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Правда, нынче она выходила не особенно нарядной — Кутьку везли на суд посадника. А чтобы никуда не убежал, отрядили Хрому помощника, кутькиного же сводного братца, сынка его отчима.
Иву.
— Ты куда с телеги сошёл? — вопросил Хром строгим голосом. — Побегать решил что ли?
— Да ветру сходить, — проворчал Кутька, поднимаясь и отряхиваясь. — Да на долину взглянуть. Кто знает, когда ещё увижу?
— Сбежать хотел, выродок! — фыркнул Ива, недовольно глядя на отшвырнувшего его в сторону Хрома и совсем по-волчьи — на сводного брата. — Сгноит тебя посадник за то, что наделал. Аль нордам продаст.
Кутька упёрся в Иву тяжёлым взором. Была б рогатина — упёрся бы ею.
— Ладно ж! — оборвал нарождающуюся свару Хром. — Полезайте обратно на воз. Ты, Ива, на задок. А ты, — глянул он на Кутьку, — со мной поруч на облучке поедешь. И чтоб в следующий раз спрашивал, коль сойти захочешь. А то пойми тебя…
— Бегать я не собирался.
— Бежать — это как раз про тебя, — презрительно хмыкнул Ива.
— Хватит! Оба — цыц!
Староста, кряхтя, забрался воз и взял вожжи. Колымага, нехотя погромыхивая, покатила дальше. Ехали, набравши в рот воды, долго. Первым нарушил молчание Хром. Говорил негромко, будто обращаясь к самому себе.
— Кучу, конечно, ты навалил изрядную. Но убрать её лучше всё ж самому. Ударишься в бега — убежишь сам от себя. На меня хоть глянь, — краснорачиво кивнул он на аккуратно перехваченый у локтя тесемкой пустой рукав. — Меч, он, знаешь, не всегда ради высоких целей вынимать приходится. В какой-нибудь мелкой пограничной схватке сойдутся два князя, порубят друг у друга людей, да и подпишут мировую. Знаешь, как такую войну меж боярами звать принято? Милосердной. Милосердная война. Вроде как небольшая стычка, предотвратившая очень большие неприятности. Так что подумай лучше: может лучше перетерпеть такую стычку, зато потом не влипнуть в кучу посерьёзнее.
— Куда уж серьёзнее? — фыркнул с досады Кутька.
— Да уж поверь, случаются вещи и более поганые.
— Поганее, чем задрать огнищанина володетеля земли? — насмешливо выдохнул Ива.
— Именно. Будь это так важно, на суд посадника от потерпевшего отправили б не тебя, а кого посерьёзнее. Да огнещанин сам бы поехал. Не так разве?
— Был бы закуп, запороли бы, — проворчал Ива. — Причём свои же! Семью ж теперь согнать с земли могут!
— Не могут. Есть ряд, и ваша семья его справно исполняет. А то, что случилось меж Кутькой и человеком володетеля, в него не вписано. Потому и едем теперь за судом…
— Заместо того, чтоб работать!
— Ты-то когда работал в остатний раз? — хмыкнул Кутька. — Как ушёл к хозяину мордоворотом служить, так дома с тех пор показываться не больно-то спешил. Зато когда о мамке поганым словом прошёлся мразотник этот, отчего-то не ты, храбрый воин, ему в хлебало вдарил.
— Да какая ей теперь разница? Сколько уж прошло, как преставилась. И не мать она мне!
— Да и ты мне не брат!
— Ну-ка! — громыхнул Хром. — Уймитесь! Да, матери у вас разные. Да и отцы тоже, — чуть слышно проворчал однорукий. — Но быть братом — это не всегда родство по крови. Потому чтоб больше я от вас таких речей не слыхал! Ясно?
… В лесу пахло свежестью, будто только-только прошла гроза. Юные тоненькие деревца то и дело робко вставали на пути, послушно пригибаясь подтелегой и гордо вскидывая верхушки, едва повозки оставляла их позади. Хром хмурился. Дай им волю, и через несколько лет о дороге вообще можно будет забыть. Если живешь в глухомани, хочешь не хочешь, приходится бороться за связь с окружающим миром. Надо будет поднять мужичков, до покорчевать эту молодую поросль.
Чем дальше телега въезжала в чащу, тем увереннее лесные исполины закрывали и без того не широкую полосу неба. Лучи солнца просачивались сквозь еловые лапы, наполняя лес мягким светом. Звуки стали звонкими, даже колёса скрипели по-особому. Хруст каждой ветки, попавшей под них, казалось, слышно было на другом конце леса. Мерное покачивание телеги, изумрудные сумерки, звонкая сутолока звуков убаюкивали. Глаза закрывались сами собой, тело начало раскисать, перед взором стали проплывать какие-то смутные образы.
Потому Кутька и не понял, как этот человек возник перед ними. Телега резко остановилась, в сознание проникли голоса, будто бы тянувшиеся из сна, и дрема вмиг исчезла.
— Мил человек, где мы живем, чем мы живем — тебе какая разница? — хмуро говорил Хром.
— Да как тебе сказать, — не очень-то добро щерился в улыбке сухощавый незнакомец. Видок его опрятным назвать нельзя было никак — засаленные длинные волосы и землистого цвета сорочка. Портки измазаны грязью. Опирался он обеими руками на здоровенный дрын. — Должен же я знать, с кем говорю.
— Мне твоя жажда знаний не интересна. Посторонись от греха. А то ведь по ногам, чего доброго, проедем, — в подтверждение своих слов Хром слегка дернул вожжи. Телега с легким скрипом тронулась.
Густые кусты по сторонам тропки с тихим шорохом расступились, пропуская мало чем отличающихся от тощего незнакомца людей. Троих. Они молча окружили селян. Похоже, тот, что стоял посреди дороги, был самым дружелюбным из них. Новые лица расположенными к разговору вообще не выглядели. Руки оттягивали топоры, а у одного за поясом торчал нож. Здоровенный. Настоящий свинокол. На него паренек уставился, как завороженный. Как колят свиней, видел не раз. И над тем, что чушка визжит на всю деревню именно от боли, до этого не задумывался. Осознал только теперь. Что сейчас помешает воткнуть большущее лезвие в брюхо ему, Кутьке? От нехороших мыслей по спине пробежал холодок.
Единственное, что порадовало — Ива, который сидел на задке телеги, похоже, был близок к тому, чтобы утяжелить свои портки изнутри. Вид он имел далеко не такой бравый, когда давеча воткнул Кутьку мордой в землю. Тоже мне, хозяйский воин.
— Так ты, мил человек, не один? — Хром и бровью не повел в сторону новоприбывших. Те нетерпеливо топтались на месте, сопели и глядели недобро.
— В отличие от твоей руки, да. А мне, поди ж ты, какое совпадение, как раз такого и надобно было сыскать. Однорукого войта. Из веси, куда ведёт эта дорога.
Хром, покряхтывая, слез с облучка и встал напротив говорливого мужичонки. Посмотрел на него сверху вниз. Двое татей с топорами медленно начали обходить его
