Эра Алкида. «Перфекция»‎ (СИ) - Ледова Полина

В борделе он проработал ещё полгода, пока не обзавёлся постоянной клиентурой. Тогда он бесшумно залёг на дно от сутенёров и занялся частным бизнесом. Те мужчины, что приходили к нему были шишками. Банкиры, брокеры, полицейские, даже политики и военные. У большинства из них были семьи и дети. Приходили сами и приводили друзей. Фриксу повезло с внешностью, он был блондином с голубыми глазами и правильными чертами лица. Равно для женщин и для мужчин с определёнными наклонностями он казался красивым. Женщины к нему, однако, приходили крайне редко и в качестве постоянных серьёзных клиентов он их не рассматривал. Мужчины приносили с собой тайны и секреты и иногда, когда с делом было покончено, они проговаривались. Потому что знали, что Фрикс сохранит их тайны. Это он научился делать лучше всего.

Очередным его клиентом, из новых, тех, кто пришёл по рекомендации, стал офицер из Ойкумены по имени Эдип. Он действовал под прикрытием, но проболтался после того, как кончил. Всех клиентов Фрикса часто несло на откровения после стакана виски и оргазма.

— Сам думал, что на другой стороне нечто особенное. — Сказал Эдип, наполняя второй стакан до краёв. — Они же всегда так любят разглагольствовать. Гиперборея, Арктида, как вы её зовёте — для кого враг, а для кого мечта. Ведь рано или поздно всем приходит в голову крамольная мысль, что раз тут плохо, то на другой стороне точно должно быть лучше. А попадаешь сюда… и всё ровно то же самое дерьмо.

— Не знал, что границу можно пересечь, — попытался поддержать разговор Фрикс.

Офицер рассмеялся громким лаем, так что виски пролился на простыню.

— Издеваешься? Не слышал никогда о кварталах для мигрантов? Внешнем рынке? О контрабанде и шпионах, чёрт возьми!

— Слышал, но…

— Но они внушили тебе, что сделать это невозможно в любом случае, так? И что? Будешь кивать головой, как болванчик? — Эдип осушил остаток стакана одним большим глотком. Это было опрометчиво, капли потекли по гладковыбритой шее. — Виски здесь дерьмовый, должен сказать. — Заявил офицер. — Слушай, ты ведь молод, я-то уже староват для такого. А ты через пару лет либо подцепишь болячку, от которой хер отвалится, либо какой-нибудь извращенец тебе лицо располосует просто потому что может. Бросай эту херню. Хочешь денег поднять? Вербуйся шпионом в Ойкумену. Хоть виски нормального попробуешь. А я если наберу ещё пару-тройку таких же как ты получу повышение, чтобы посидеть уже в кабинете вместо этих командировок.

Так Фрикс стал шпионом. Одним из пяти, которых завербовал офицер. Насколько знал сам Фрикс, он был последним из них, оставшимся в живых. Нельзя сказать, что эта работа сильно отличалась от проституции. Здесь просто помимо тела Фрикса в ход шли ещё и слова. Ценность слов выросла. Слова можно было продать гораздо дороже.

Резкий рывок поезда прервал полудрёму. Фрикс едва не проспал свою остановку. Через несколько минут составы начнут разгружать, пора смываться.

Впервые за сутки Фрикс разогнулся в полный рост. Ноги затекли и потеряли чувствительность, он едва не сорвался с прицепа. Одно неосторожное движение и можно выдать себя.

Фрикс нырнул под колёса поезда и пополз в хвост состава. Движения давались с трудом, меховая парка задубела от ветра и снега. Где-то вдалеке, на платформе, слышалась возня таможенных собак. Фрикс был уверен, что даже они сейчас не возьмут его след. За сутки он сросся с товарником, в голове до сих пор гремели колёса состава.

Добравшись до хвоста поезда, Фрикс быстро вынырнул из-под колёс в смердящую сточную канаву. Она вела прямо под землю. «Термина — столица шпионов и тайных замыслов. Она вся изрыта подземными туннелями, о большинстве из которых мы даже не догадываемся», — так сказал ему Эдип. Термина — самый крайний северный город недалеко от границы, действительно всегда была центром волнений. Фрикс бегло изучал историю Ойкумены. Когда играешь на два фронта, нужно знать вдвое больше. Одно неосторожное слово и тебя вычислят. Ни в Ойкумене, ни в Гиперборее шпионов не держали в тюрьме дольше нескольких дней. Казнить их можно было без суда, а за поимку выдавали хорошие деньги.

Термина только казалась захолустным сонным северным городом. На запад от неё располагался Акрополь — тюрьма, научный институт, место заседания властей, военная база — всё в одном здании. Случайно войти в Акрополь было нельзя, выйти тоже. Фрикс был уверен, что власти намеренно никак не развивали Термину, чтобы завуалировать истинное предназначение города. Ведь все крупные войны в истории начинались именно отсюда.

Фрикс прополз по канаве и, приподняв раскачанную решётку, нырнул в тайный лаз. Один из немногих, о которых он знал. Термина стояла на костях. Помимо Акрополя существовал ещё и Некрополь — подземная усыпальница, кладбище, перенесённое под землю несколько веков назад. Когда-то давно группа неравнодушных радикалов превратили Некрополь в настоящий город, расширив систему подземных ходов. Они скрывались от правительства под землёй и прорыли много секретных лазов на поверхность. Карты подземных лабиринтов не знал никто. Может быть только захороненные там мертвецы.

Фриксу пришлось идти по тёмным узким тоннелям около часа. Дышать здесь было практически нечем, зато он смог хоть немного отогреться за несколько дней.

Выбрался он из другой сточной канавы на задворках Термины. Ноги почти не держали его. Дорога и предчувствие её конца выпили последние силы. Фрикс привалился к двери дома и требовательно постучал в неё. Дверь служила чёрным ходом трактира «Обливион». Фрикс ежемесячно переводил щедрый процент от своих доходов хозяйке. Плата за комнату, которую она всегда берегла для него, за помощь, но дороже всего — за тайну.

На первый стук никто не ответил. Дверь была по-прежнему закрыта, поэтому Фрикс поколотил ещё упорнее.

На сей раз дверь открылась. В проёме показалась немолодая женщина с большими круглыми глазами и ещё более круглыми синяками под ними. Вокруг волос был повязан цветастый платок.

— Чего колотишь, как поехавший? Я говорила с клиентом.

— Можно побыстрее, — Фрикс впервые за день заговорил. В горле пересохло, фраза прозвучала, как скрип старой пружины.

— Я не могу тебя пустить пока он не ушёл, подожди здесь.

— Вынеси еды. И водки.

Женщина смерила его сочувственным взглядом и исчезла в проёме, затворив дверь за собой.

Фрикс не пытался больше устоять на ногах, сполз по шершавой кирпичной стене и осел на заледеневший порог двери.

Женщина появилась спустя минут пять, когда он почти провалился в забытье. Она поставила на порог бутылку водки и нарезку солонины. Не успела она вернуться в трактир, как Фрикс набросился на еду, торопясь заглотить как можно больше. После того, как тарелка оказалась пустой, он сделал два больших глотка из бутылки и отключился, чувствуя, как тепло постепенно наполняет холодное измученное тело.

***

О чём вы думаете перед тем, как заснуть? — повторил Алкид вопрос доктора Семелы. Он встрял в голове, как пробка в горлышке вина. Упрямый, наглый, обличительный.

Он стоял возле «камеры обскура», одного из самых опасных мест в Акрополе. Предварительно отключил камеры наблюдения в лаборатории, как уже делал раньше. За огромной железной дверью находилось то, что неумолимо притягивало его, завораживая гипнотически. Сквозь маленькое пуленепробиваемое окошко он мог часами любоваться на двух удивительных созданий, чьё существование ставило под вопрос устройство их мира. Два искорёженных и вечно голодных тела противоречили здравому смыслу.

Интересно, думают ли они о чём-то? Способны ли они думать? Спят ли они теперь? Снятся ли им сны или вся их жизнь состоит из сна? Или из мысли? Что, если они и есть мысль в чьем-то пошатнувшимся рассудке.

Алкид ни раз подавал заявку на участие в проекте «Химера», но получал упрямый отказ. Акрополь предоставлял Алкиду много свобод, но в то же время проводил чёткую границу дозволенного. Проще говоря, цепь Алкида была длинной, но не бесконечной.