Кольцо Стрельца - Джулиан Мэй

Но это продолжалось недолго.

Потом случилось что-то важное. Что-то вернуло меня на Землю и продержало там несколько лет, и тогда я занимался…

Чем?

Чем-то, имеющим отношение к политике. К юриспруденции. Что бы это ни было, оно глубоко затронуло халуков, и из-за него меня дважды подвергли полуклонированию со всеми вытекающими последствиями. К сожалению, память о моей прежней земной деятельности никак не возвращалась – так же, как и мое имя.

Имя! Вспомнить бы только его – и остальное тут же встанет по местам.

Накинув покрывало, чтобы прикрыть отвратительные инопланетные половые органы, которые так восхитили халукскую женщину-медичку, я попробовал встать. Потянулся, расправляя мышцы, закостеневшие от долгого бездействия, и заковылял через комнату ко второй кровати. Уставился на парня, который там лежал, спящий или без сознания, весь утыканный инопланетными медицинскими сенсорами – на лбу на шее, на висках.

И узнал его.

Я прерывисто втянул воздух, почувствовав внезапное головокружение от глубочайшего шока, прошившего меня насквозь. Мои синеватые пальцы вцепились в спинку кровати, не давая мне упасть. Я выпрямил свое дрожащее тело и так стоял, часто дыша.

Это был высокий мужчина крепкого телосложения, хотя немного менее развитый физически, чем мог бы быть. Хотя этот недостаток легко устранить с помощью соответствующей одежды или соответствующей дозы стероидов. Лицо тоже нуждалось в доработке. Кожа казалась нездорово жирной после долгого времени, проведенного в контейнере, и черты отличались излишней правильностью. Не хватало приметного шрама на левой скуле. И этот нос никогда не ломали в драке на Большом Пляже, а потом хрящ не восстанавливал кое-как пластический хирург из изгоев, уволенный из больницы за преступления космического класса. Вот волосы у спящего были вполне подходящие, цвета горелой хлебной корки, на лбу образовывавшие приметный «вдовий мысик«note 1. Конечно, слишком длинные – но стрижка это подправит. Открой он глаза – я был уверен, они окажутся светло-зеленые, с янтарным ободком.

Конечно, я знал его.

Ведь это был я сам.

Мой полуклон, самозваный инопланетянин, который собирался занять мое место – вернее, место полуклона Номер один, уже принявшегося за свою тайную деятельность. Мы поможем отправить человечество прямиком в рабство халукской расе.

Меня звали Асаил Ефан Айсберг. Для родственников – Аса, для друзей – Адик, и Адам Сосулька для избранных мошенников, изгоев, вредителей-неудачников из Шпоры Персея. Мой отец – Симон Айсберг, основатель межпланетной корпорации «Оплот», которая теперь стала объединенным концерном «Оплот». Моя мать – ныне покойная Катя Вандерпост, добрейшая благотворительница и филантроп, и за ее убийство мне еще предстояло отомстить. Ее дар сделал меня мультимиллионером. Мои сестры – Ева и Вифания, еще есть брат Даниил, убийца нашей матери. Моя жена – бывшая жена, потому что мы развелись уже лет восемь назад, – Джоанна де Вет, профессор политических наук в Университете Содружества, отделение Торонто.

Я вспомнил все, включая подробности своей антихалукской политической деятельности, и триумф концерна «Оплот», и дурную идею авантюры в Кольце Стрельца, из-за которой я попался в такую ловушку.

Ну и что ты собираешься со всем этим делать, жалкий халукоидный кусок дерьма?

Едва волна гнева накатила на меня, я почувствовал укол в затылке и подскочил, как от щипка. Что бы я ни собирался делать, это нужно делать как можно быстрее.

Фальшивый Адик выглядел так мирно, спящий на своем ложе. На краткий миг я подивился, какие там сладкие инопланетные дремы они ему запрограммировали на время пребывания в контейнере. Потом вырвал из-под его головы подушку, накинул полуклону на лицо и прижал обеими руками, пока тот извивался подо мной, издавая придушенные хрипы.

Медицинский монитор возле кровати выдал сигнал тревоги. Одновременно с этим комок на моем затылке начал производить серии на редкость жестоких вспышек боли с интервалом примерно секунд в пять. Если предполагалось, что это остановит мой убийственный гнев и действие адреналина в крови, значит, кто-то сильно недооценил человеческий болевой порог.

Я удвоил свои усилия, налегая всем весом и удерживая полуклона, слабо размахивавшего руками. Обоим нам приходилось нелегко, но моя человеческая мускулатура была сильнее, и я знал, как ею пользоваться. Постоянные взрывы имплантата на затылке стали так ужасны, что я мычал от боли.

Но продолжал делать, что должно.

Его попытки освободиться становились все слабее и, наконец, прекратились. Я еще несколько минут подержал подушку плотно прижатой, потом отбросил ее. Губы полуклона посинели, все измазанные кровью из прокушенного языка. Белки выпученных глаз окрасили мелкие красные точки – значит, лопнули сосуды. Зрачки были огромными и черными. Я пощупал пульс у полуклона на горле и не нашел движения. Монитор продолжал выдавать пронзительные сигналы тревоги.

Клинически он мертв, но его еще возможно оживить. Если только не…

Боль в затылке становилась невыносимой, и я понял, что вот-вот вырублюсь, если не сделаю с этим что-нибудь. Я бросился в маленькую кухню, беспомощно скребя разрывающийся затылок халукскими пальцами без ногтей. Я вырывал из шкафа ящик за ящиком и, наконец, наткнулся на кухонные принадлежности. Что именно использовать? Я никак не мог найти подходящего ножа.

Этот! Если только он достаточно острый…

Я зажал нож в кулаке и осторожно приставил к бугорку на затылке, после чего нажал со всей силы.

Из груди невольно вырвался новый стон. Потом пришла боль – но уже другая, обычная боль раненой плоти. Я выдернул из затылка нож с насажанным на лезвие отвратительным шариком и сгреб посудное полотенце, чтобы заткнуть рану. Кровь была очень красной, совсем человеческой.

Должно быть, у него теперь такая же, только больше не циркулирует по венам. Но халукские медики могут попытаться восстановить его, если я не постараюсь окончательно.

Я снова запустил руки в ящик с кухонными принадлежностями и принялся лихорадочно рыться в остро наточенных инструментах – но все они не могли причинить непоправимого вреда. А лже-Адика нужно было раскурочить окончательно, и на это оставалось всего несколько минут.

Мысль: бар для прохладительных напитков! Может, там я найду, что нужно?

Ура! Мои синие пальцы сомкнулись на рукоятке миксера для смешивания коктейлей. Я бросился обратно, к неподвижному телу. Глаза мертвеца были широко раскрыты, он ничего не почувствовал, когда я приставил инструмент и с хрустом надавил всем весом. Глазное яблоко не лопнуло, но неожиданно скользнуло в сторону. Тонкая костяная стенка за ним треснула, и я погрузил миксер в самый мозг.