Путешествие из Дубровлага в Ермак - Михаил Хейфец

Психологический крюк увел меня в сторону от основного сюжета... А вообще-то хотелось сказать вот что. Когда оппозиция из чисто интеллигентской начинала становиться массовой, когда люди толпы заполняли кабинеты, подобные карабановскому - это становилось губительным для сознания общества. Человек массы не мог не принять правил игры, которые ему здесь предлагали: что лгать - нравственно, если это для пользы дела; что закон - ловушка для быдла, для простодушных новичков, а умные люди между собой столкуются... Дуракам же, лохам, все одно - погибать. И групповой интерес важнее иного, включая личный и государственный. И главное - вот и есть она, "практика" (которую, напоминаю, Хейфец "не знает") - в противовес мечтаниям литераторов. Что наконец опытные люди преподают азы технологии власти. Когда люди, думалось мне в камере, сидевшие на моем стуле, выучивались у своих карабановых тому, чем мой учил меня, когда волей революции они пересаживались в кресла "начальников" и натыкались на естественное сопротивление натуральной жизненной материи, на косность истории и инерцию, им неизбежно приходили на ум государственные навыки и этические нормы, которых внушили в этих следственных кабинетах.

Лев Толстой однажды заметил, что революционеры всегда бывают хуже тех, кого свергли. Ему кто-то возразил: вот Вашингтон был же явно лучше британских губернаторов. Верно. Но Вашингтона ведь не учили в следственных кабинетах практике его будущей государственной работы... А вот молодой Коба-Сталин или товарищ Яцек ("железный Феликс"), которым по 6-7 раз преподавали уроки политики и уроки власти в полиции, - у них, возможно, выучка на административную фигуру оказывалась иной...

Так я приобрел новый опыт для будущих исторических сочинений и заодно этим композиционным трюком избавил себя от необходимости описывать капитана МВД Зиненко (вы, небось, о нем и позабыли!). Теперь, используя выигрыш места и времени, делаю скачок в вечер того же дня - в 18 апреля 1978 года - когда мои товарищи по зоне собрались на "отвальную пирушку" - провожают меня на ссылку.

Хитроумный Бабур и святые украинские старики

Почему-то в бараках проводить "отвальные" чаепития запрещено, а на открытом воздухе - дозволено режимом.

Человек непрактичный, я отдал все запасенные на этот вечер продукты тому, кто любит и умеет принимать гостей - зэку Бабуру Шакирову. Невысокий, крепко сколоченный, каждое утро пробегавший кругами вокруг зоны по пять километров, тюрок по внешности, по темпераменту, пантюркист по убеждениям, 30-летний Бабур по-восточному щедр и одновременно хитроумен, гостеприимен и упорен - качества незаменимые для устроителя большого лагерного чаепития.

Бабур - внук президента "самопровозглашенной" Республики Восточный Туркестана. До знакомства с ним я никогда не слышал, что на территории Западного Китая было такое "образование", и Али-хан Тюре считался ее главой. Некогда его люди воевали с Красной армией как исламские повстанцы-басмачи, и когда их движение было разбито, часть басмачей пересекла советско-китайскую границу и объявила на территории разорванного милитаристами Китая свою, исламскую республику. Потом Али-хан вступил в контакты с Кремлем (против Чан Кай-ши) и Сталин подписал с ним соглашение: упорный мусульманин считался неким козырем Москвы в дальневосточных делах.

После победы Мао Цзе-дуна Сталин изъял союзника-мусульманина из китайского обращения в делах, но - не уничтожил. Али-хану выделили в Ташкенте двухэтажный особняк и персональную пенсию. Бабур рассказывал, что пенсию старик-президент принял, а дарованный дом пожертвовал на сирот (на детский дом?).

В Китае осталась семья дочери Али-хана с родившимся там же сыном нашим Бабуром. После смерти супруги отец Бабура, коммерсант, решил покинуть Китай, уехать в Турцию. А 17-летний Бабур, по завету матери, обожавшей деда, своего отца, отправился совсем в другую сторону, в СССР - отыскивать знаменитого родственника. С компанией однолеток перешел границу, был задержан и предстал перед "судом". Прокурор громыхал: "Наши границы священны, каждый, кто переступает их без должного разрешения, преступник!", адвокат же просил суд "пощадить несчастных жертв маоистского режима". Юнцы солгали, якобы бежали в СССР от ужасов маоизма... Суд "оправдал" их и распределил по совхозам.. В итоге Бабур разыскал в Ташкенте дядю, начальника Главснаба (его дом с бассейном казался Бабуру символом неисчислимого богатства). Родные приняли "китайца" с почетом, по-восточному.

Вскоре выяснилось: учившийся в Китае в медресе Бабур казался сверстникам в деисламизированном Узбекистане светочем национальной образованности. Интерес к исламскому прошлому в республике был огромен. Бабур, внук национального лидера, знавший Коран и арабский язык, филологически одаренный необыкновенно (к моменту нашей встречи говорил на всех тюркских наречиях Союза, пассивно владел английским, немецким, французским - активное владение в зоне невозможно по определению, а вот по-русски он говорил безупречно) произвел на культурный слой молодых земляков немалое впечатление. Он создал и возглавил некую организацию тюрок-"культурников", а в 1968 году был наконец посажен на 12 лет как организатор знаменитого антирусского погрома на стадионе "Пахтакор" (по его словам, они думали использовать рупоры стадиона лишь для пропаганды, и стихийно возникшие хулиганские страсти ошеломили и потрясли самих организаторов беспорядков).

Для меня Бабур служил своего рода моделью для познания психологии восточного человека (я-то собирался в Израиль!). Конечно, в принципе по-восточному скрытен (и честолюбив), но ведь в совместной работе и борьбе долго скрытничать невозможно... А в зоне мы вынужденно стояли плечом к плечу против общего для нас противника.

Кое-какие типовые черточки его характера я отмечу пунктиром, хотя допускаю что экстраполирую слишком решительно...

Первое бросающееся в глаза отличие восточного человека от современного европейца состоит в понимании проблем права. На Западе право есть свод установлений, охраняющий границы бытия каждого - в том числе, существа, неприятного, даже враждебного европейцу. Для незападного - право есть доставление преимуществ мне и людям мне близким. То есть по отношению к врагам или просто чужим употребляются совсем иные законы поведения, чем к друзьям или своим. Люди Запада называют такой подход "готтентотским" ("Я тебя ем - это хорошо, ты меня ешь - это плохо"). Общение с Бабуром научило меня спокойнее относиться к подобной социальной практике.

Прежде всего: это все же система морали, а не аморальности. В отношении к "своим" незападный человек может оказаться более серьезным, чистым, преданным, чем европеец. Просто для незападного человека право и мораль не безличны и всеобщи, как, исходя из своего исторического опыта, склонны считать люди Запада, а напротив - конкретны. Право есть привилегия не всякого, но только достойного! Если достоин - пользуешься преимуществами права, если нет - нет.

Вот почему палестинцы имеют право на родину, а такие же мусульмане курды - нет. И евреи не имеют такого права... Потому что палестинцы свои. А евреи нет. Надо быть не правым, а своим.

Это не коварство, фальшивость, лживость восточного мира, как склонны судить люди для него чужие. Я бы определил это скорее как - детство нации. Она всегда начинается с принципа кровной близости, с племени. А, взрослея, сплачивается на идеях государственного права. Пока идея кровного союза своих еще выше идей государственного права - перед нами нация-ребенок, с присущим детям своеволием, безрассудством, упрямством и агрессивностью - согласен! но все же не с аморальностью.

Скажем, сойдясь с Бабуром, я узнал, что резня арабов евреями в Дир-Ясине есть фашизм и беспримерное злодейство, а резня евреев арабами в Гуш-э-Ционе - "на то это война, а как на войне иначе". Он искренен в обоих случаях, возмутится, если кто-то обвинит его в двуличии - ничего подобного. Если бы евреи получали оружие от Кремля, то они "подлая кремлевская агентура", если это делают арабы - "что же нам делать, выхода-то нет!" Повторяю, это не лживость - это логика ребенка (к слову, евреев с такой логикой - миллионы... ). Когда имеешь дело с незападными людьми, надо всегда держать в уме эту их особенность.

Другая особенность ребенка известна всякому, кто помнит хотя бы собственное детство, - это культ силы. Сильный у детей выглядит правым.

...В курилке спорят Михаил Коренблит с Бабуром Шакировым. "Евреи чуждый элемент в нашем регионе, - декларирует Бабур. - Вы принесли к нам европейскую цивилизацию, а мы в этом не нуждаемся. У нас своя вековая культура". По правде признаться, Коренблит возражал не более убедительно. Наконец, Бабур не выдержал: "Мы вас перережем!" и сделал выразительный жест ладонью по горлу. Нос Коренблита вытянулся по-петушиному: "А мы на вас сбросим атомную бомбу!" Это был поразительный пейзаж: из Бабура будто воздух выпустили! В эту секунду он осознал, что уничтожить Израиль можно, только уничтожив весь мусульманский регион...