Седьмая Луна. Декамерон - Андрей Коробов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стих 20:5 — Остыли лавовые реки. Осел и пепел. В грязи ютились те, кому обратно в Океан заказана дорога. Ослепших глаз коснулся свет зелёный. Животворящая Луна, по счёту уже третья. И обернулась почвой суша, вбирая небывалую весну. Первые цветы пообещали скорые плоды. Но ждать было дано не всем. Познала Смерть земля, знала какой её вода.
Стих 22:3 — Долго кровью с перегноем питались плодоносящие края. Затем Четвёртая пришла, едва ли на дары щедра. Солнца заход сменял рассвет, сгоняя тьму в земную твердь. Вместо дождя чуть позже выли вьюги. Живые раньше холода не знали, и редко голод с жаждою встречали. Но наконец-то Сила Уму и Гласности дорогу уступила.
Стих 24:1 — Немало пало, себе места не найдя. Другие — век свой доживали. Под четырьмя лунами вняла природа новый, вечный ход вещей. Были и те, кто с ним мириться не желал. Кто мыслит наперёд, и говорит словами. Из глины под ногами оные воздвигли города, и те росли, точно грибы после дождя. А в свете бронзы Первые — свой окончательный закат встречали. И если выжил кто, то стали дикарями.
Стих 30:4 — За четырьмя в свой час и Пятая явилась. А вместе с ней пришли и боги. Откуда — кто бы знал, зато зачем — известно всем. Мир Равновесия не знал всё также, однако его уже пронизывали Чары. От бога господину, рабу — от господина.
Стих 34:9 — И снова рост, и снова благодать. К земле припал народ голодный, чуть отстранившись от охоты. Так из деревень поднялись племена, а из племён — народы. Но чтобы царства появились, потребовались годы — десятилетия, если не сотни.
Стих 39:4 — Мерилом жизни стало злато. Боги ушли довольные, их облик закатали в мрамор. Царю царь волк, и лишь железо копий всех рассудит. Их было много, стало пара. Времён немало миновало, теперь встречалось только два: сегодня — мир, завтра — война. Венец не каждый мог примерить, кому свезло — любил потратить да скорее выпить, а после — хоть потоп. Тянулось так из года в год. И отступало солнце, и наступал на пятки ему мрак.
Стих 40:3 — Луна Шестая мир таким застала. Зима вернулась и крепчала, а всё вокруг — перемешалось. Жар и Хлад. Кровь и Чары. Жизнь и Смерть. Свет и Тьма. Былых империй след простыл. А в груде мраморного щебня кто признает бога? Так где же те, что «варвары» зовутся? Кто на чужих истории останках свои ваяет королевства — и зачем? Земной разлад был, есть и будет. Одно лишь благо — высится над ним мирской Порядок. Ведь если кто пришёл, отсюда не уйдёт так просто. Смерть не сменяет Жизнь, но Жизнь сменяет Смерть.
Стих 49:3 — Впредь Тьма и Свет бок о бок правят, со снисхождением поглядывая вниз. Хоть не завидуют живые мёртвым, мёртвым есть, за что жизнь свою любить. Пока одних волнуют бренные вопросы, вторые ищут неусыпно себе судьбу иную.
Стих 50:2 — И время не из лучших нынче, но этот век — великолепный век. Чего представить мог не каждый, настал вконец-то Равновесный Мир.
Стих 60:1 — Но будет ли это всегда? Того не знают даже Свет и Тьма. Ведь из космических глубин, вставая в ряд с другими, темная Луна — Седьмая — скрежещет зубьями своими…
— Да уж, — проронил Альдред.
— Что-то нашёл? — осведомилась Марго.
— Просто религиозные стихи.
— Верховный не отличался религиозностью.
— Именно. Так что их он собирал из иных соображений.
— Каких же?
— Мне кажется, Инквизиция с опаской глядела в будущее. Из-за Седьмой Луны.
— Они оказались не готовы.
— Так по-другому быть и не могло.
Зачем-то Радован Модрич собрал те стихи, которые чётко и ясно отражали состояние мира с приходом каждой Луны. По крайней мере, так, как это видел гармонизм. Разумеется, у почитателей Пантеона и прочих религиозных конфессий имелись отличные от этого взгляды на создание мира.
Главную книгу Равновесного Мира Флэй читал, разумеется. От корки до корки. Но запоминать — не запомнил. Ему это казалось излишним. Другое дело, сестра Кайя. Читая эти стихи, она могла бы гораздо больше рассказать о том, какой смысл вкладывал в них Верховный Персекутор.
Оставалось неясным, знала Инквизиция что-то о близящемся Параде Лун, либо же просто Модрич вспомнил об этом планшете в момент перед смертью. Кто знает.
В конце концов, даже астрономы не способны грамотно рассчитать расстояние, которое Седьмая Луна преодолевала, приближаясь к Аштуму. Однако теперь она с Равновесным Миром навсегда. И, как намекал стратилат, пройдёт немало времени, прежде чем Запад прочувствует на себе все перемены, что сулит новый спутник.
Новобранец отставил вырезки в сторону и взял следующий документ. Им оказался лист бумаги, небрежно вырванный из некой книги. В верхнем углу карандашом начертали пометку, которая вызвала у Альдреда любопытство в тот же миг.
«Из религиозного памфлета Георгия Ларданского. «Апокалипсис Сегодня?» — прочёл про себя он. — Откуда-то с юга Полуострова. Местный чудик, стоит полагать…»
Скандальное название кричало о желании привлечь внимание Церкви к своей персоне. Либо же он просто сошёл с ума, слишком много рефлексируя о Противоположностях. Немудрено. Равновесный Мир с появлением в поле зрения астрономов Седьмой Луны узнал немало пророков Судного Дня.
Этот — не исключение.
— Что ж, нашла на камень коса, — заключил Флэй, хмыкнув, и принялся читать.
«…Братья и сестры в Равновесии! Пока вы продолжаете заносить серебришко в храмы, жадный свинорылый священник отпустит ваши грехи, так и быть. Хоть рукоблудие поневоле в целибате. Но сам не откажет себе в удовольствии вкусить потного тела падшей бабы в переулке, нажраться мяса и упиться вином вусмерть.
И пока вы промываете уши мочой, которую поп в наглую спрыснул вам, пользуясь авторитетом Церкви, Судный День, которого мы все так боялись, уже наступил. И никакой Седьмой Луны не надо!
Я был там, где ни один праздный житель Полуострова ни за что бы не омыл с носатых ботинок уличную грязь. И я скажу вам вот что: Апокалипсис уже здесь. Увы и ах, от него не спасётся никто!
Вы ждали что Ларданы заблюют огнём наш цветущий берег? Что песиголовцы откуда-нибудь с Востока или с Севера наплодят щенят от ваших драгоценных жёнушек, вас будут выгуливать на
