Изображая жертву (пьеса) - Владимир Пресняков

Сержант: Ну, как бы там, если не брать в расчёт общение…

Валя: Да ладно, – чё ты устраиваешь, – я с тобой как с нормальным разговариваю…

Сержант: Ну, ладно, ладно…

Валя: Так вот он, – тут – твой верный джинн Тахиров, который исполнит все твои желания, если ты только освободишь его! Он – узник лампы, а ты Сева, можешь стать Аладдином!

Сержант: Ты, чё, как, нет…

Закиров прекращает петь, подходит ближе к Севе и Вале.

Валя: А чё ты боишься, – капитану скажем, – убежал. Максимум, что тебе сделают, – уволят с работы…

Сержант: Не, Валя, кончай… как я…

Валя: Да просто, очень просто, – этот ведь сразу слиняет, его только и видели, всё! Он к себе на родину, – тебе вознаграждение, – считай, как у Горького: «В университет он не поступил, но университетом для него стала сама жизнь…».

Закиров: Слюшай, что хочищ, всё сделаю, у нас мащин есть, белий, Лада, дэньги, сколько надо дам, всё чэстно, пока не пиришли, отпусти, брат, послушай друга, честное слово, что скажешь – всё сделаю, отблагадару…

Сержант: Да вы чё, как…

Валя: Да как, как, – чё ты телишсья, – смотри, какая-то минута, – и его волосатая жопа засверкает отсюда со скоростью света, а ты на белий мащини с кучей денег!

Сержант: Да как, мне такое устроят…

Валя: Ой, с работы выгонят, как перед людьми неудобно будет, да? Позор какой…

Сержант: А ты, тебе же тоже что-то надо, отблагодарить…

Валя: Да что я, я тебе помочь хочу, моя самая лучшая награда, если хоть один человек, (смотрит на Закирова) нет, два, – целых два человека будут счастливы на этой земле… абсолютно счастливы…

Валя смотрит в глаза Севе, широко, по-отечески улыбается. Сева долго переваривает всё в своей голове, сомневается какое-то время, вдруг резко дёргается, лезет в карман, достаёт ключ от наручников, направляется к Закирову. Тахир счастлив, – он подставляет две руки Севе, в надежде, что сейчас его волосатые руки будут свободными, а через какое-то время всё его волосатое тело будет на свободе. Но Валя в последний момент резким движением выбивает ключи от наручников из рук Севы.

Сержант: Ты чё?!

Валя: Я же пошутил, Севик, – нам же за этого дружбана натянут по уши, да и если он сколется, – ты чё, думаешь, он нас с тобой искать будет, чтобы отблагодарить? Он же ещё и стуканёт на нас…

Закиров: Нэт, чэстное слово, дорогой, брат, брат, сейчас не слушай его!..

Сержант: А зачем ты мне всё тогда это парил?

Валя: Ну, так… чтобы ты понял, в чём суть морали…

Сержант: В чём?..

Валя: Мораль, Севик, в способах удовлетворения потребностей… Когда чего-то очень хочешь, – надо считаться с другими людьми, с обществом, с его нормами… надо поступать на истфак, работать, чтобы вознаграждение, которое воздаст тебе общество через много–много лет, было заслуженным… Тахиров этого не знал, и вот итог, – он в наручниках! А ты теперь знаешь, предупреждён, а предупреждён, значит, защищён! Как легко оступиться, Сева, и я не хочу, чтобы это произошло с тобой…

Сержант (расстроившись и так и не опомнившись до конца): Да иди ты в жопу…

Закиров: Брат, Сева, ну, что, давай, ну…

К бассейну подходят капитан и прапорщица. Закиров начинает выть, поняв, что теперь уже точно никакого побега не состоится. Прапорщица поправляет свою форму, капитан проверяет ширинку.

Капитан: Ну, что, – всё, а что этот воет, – что с ним?..

Валя: Он раскаивается…

Капитан: Да?

Валя: Да, щас только всю душу нам излил, говорил, что слишком много о себе возомнил, вот и пошёл на убийство, – хотел проверить себя, – сможет или забоится…

Капитан: Да…

Валя: Да, а когда смог, то понял, что даже ради самой благой цели, нельзя так-то поступать даже с самым никчёмным человеком с зелёным педикюром на ногах!

Капитан: Как-то поздно Тахиров, мысль эта в голову тебе пришла…

Закиров, скрипя зубами, бормочет что-то очень неприличное на родном наречии.

Валя: Просит его подальше, в Сибирь послать, чтобы духовно очиститься… целую истерику тут нам устроил, пока вас не было…

Капитан: Ничего, Закиров, не ты первый, не ты последний… А насчёт Сибири, – это уж как суд решит, куда пошлют, там ты и очистишься, не обязательно, чтоб и в Сибири, – у нас в России таких мест много… Ладно, потопали…(уходят).

Квартира. Комната. За столом сидит Валя и мужчина. Оба они едят, только Валя ест палочками, а мужчина ложкой.

Мужчина: Мать твоя специально нас оставила, чтобы мы поговорили…

Валя: Да? Мне так не показалось…

Мужчина: Нет, специально…

Валя: Нет, ну, почему, может, у неё чисто женские дела возникли, – поправить что-то надо, она и раньше так часто выходила, и пока папа был жив, тоже, так, раз, – спонтанно выходила, но мы ни о чём в такие моменты не говорили… просто вышла женщина, можно есть дальше… молча…

Мужчина: Да, нет же, она попросила меня поговорить с тобой, без неё, поэтому как бы неспециально вышла…

Валя: А, вот оно что… то есть, вы были в курсе, что посреди ужина она уйдёт… ели и ждали, да?..

Мужчина: Да…

Валя: Меня всегда пугает вот эта специальность, некая запрограммированность в простых человеческих отношениях, когда кто-то знает, что сейчас должен встать, уйти, а другой в этот момент сделает ещё что-то, а третий – третье…У меня какая роль в вашем сценарии?

Мужчина: Мы должны поговрить…

Валя: Понятно, давайте поговорим…

Мужчина: Ты ведь знаешь, что мы с твоей матерью, скорее всего, будем жить теперь вместе…

Валя: Вот как?

Мужчина: Да… она говорит, что ты не понимаешь её… нас и злишься, то есть, ты как бы против….

Валя: Как бы да…

Мужчина: Ну, вот и давай поговорим… об этом…

Валя: Давайте…

Мужчина: Ел бы ты, как все люди, где ты эти палочки нашёл, зачем ты ими ешь?!

Валя: Чтобы жизнь лёгкой не казалась…

Мужчина: Нет, я понимаю, ещё ел бы, что ими есть положено!

Валя: А что ими есть положено?

Мужчина: Ну, как что? Рыбу сырую… катышки рисовые… что эти узкоглазые, – чем питаются…

Валя: Палочками, не только узкоглазые питаются, ими полмира питается… И есть ими можно всё, что хочешь, кроме супа… хотя, при желании, можно наловчиться и суп ими хлебать…

Мужчина: Ты час целый, я замечал, – мы с твоей матерью поедим, а ты только через час из-за стола выходишь, это же с ума сойти можно! Возьми ложку, как человек!..

Валя: Чувство сытости приходит, знаешь, когда?

Мужчина: Когда?

Валя: Через полчаса, как начал есть, – вот вы с мамой переедаете, потому что пока едите, не чувствуете, что пора остановиться и не набивать дальше «торбу»… А тут по-малу, по-малу, и всё под контролем…

Мужчина: Но это же всё не наше, – зачем приобщать себя к тому, что у тебя никогда не будет!

Валя: Как же это, не наше…

Мужчина: В России, Валя, чтобы жить, надо вот! (Выставляет вверх ложку). Вот чем есть, загребать побольше и есть, а не клевать, как эти, палочками! Вот, смотри, мы к палке черпалку приделали, потому что с одной палкой у нас за столом делать нечего! Как ты палками своими закуску к себе притянешь, и как закусишь, – никак! Это пусть они у себя, там, на Востоке…

Валя: Так, дядя, здесь, знаешь, после Чингиз-хана, все границы стёрты между Востоком и Западом!..

Мужчина: Это у тебя, в твоей голове, может, стёрты! А у меня не стёрты! И у матери твоей не стёрты!

Валя: А в твоей деревне, откуда ты родом, там ведь фашисты были, да? Оккупация? Поэтому ты так за европейскую культуру радеешь? Кипит немецкая кровушка, взывает?

Мужчина: Выйди, на хуй, из-за стола! Подонок! Не нравится, – заводи свою семью и съезжай, а мы будем жить с твоей матерью вместе!

Валя подходит к дяде, смотрит на него в упор, тыкает палочками в шею.

Мужчина: Ты чего?..

Валя смеётся.

Валя: Ничего… просто тебя нет… ты убит…

Полупустой зал ресторана японской кухни. В центре зала – сержант милиции, капитан, милиционер-прапорщица с видеокамерой, работник ресторана – «поддатая» седая женщина в кимоно, мужчина в наручниках, молодой человек в бейсболке с персонажами из мультсериала «South Park».

Капитан: И что, и живую рыбу готовите?