Послушайте! (сборник) - Владимир Маяковский

Прозаседавшиеся

Чуть ночь превратится в рассвет,вижу каждый день я:кто в глав,кто в ком,кто в полит,кто в просвет,расходится народ в учрежденья.Обдают дождем дела бумажные,чуть войдешь в здание:отобрав с полсотни —самые важные! —служащие расходятся на заседания.

Заявишься:«Не могут ли аудиенцию дать?Хожу со времени она». —«Товарищ Иван Ваныч ушли заседатьобъединение Тео и Гукона».

Исколесишь сто лестниц.Свет не мил.Опять:«Через час велели придти вам.Заседают:покупка склянки чернилГубкооперативом».Через час:ни секретаря,ни секретарши нет —го́ло!Все до 22-х летна заседании комсомола.

Снова взбираюсь, глядя на́ ночь,на верхний этаж семиэтажного дома.«Пришел товарищ Иван Ваныч?» —«На заседании А-бе-ве-ге-де-е-же-зе-кома».

Взъяренный,на заседаниеврываюсь лавиной,дикие проклятья дорогой изрыгая.И вижу:сидят людей половины.О дьявольщина!Где же половина другая?«Зарезали!Убили!»Мечусь, оря́.От страшной картины свихнулся разум.И слышуспокойнейший голосок секретаря:«Они на двух заседаниях сразу.В деньзаседаний на двадцатьнадо поспеть нам.Поневоле приходится раздвояться.До пояса здесь,а остальноетам».

С волнения не уснешь.Утро раннее.Мечтой встречаю рассвет ранний:«О, хотя быещеодно заседаниеотносительно искоренения всех заседаний!»

Юбилейное

Александр Сергеевич,разрешите представиться.Маяковский.Дайте руку!Вот грудная клетка.Слушайте,уже не стук, а стон;тревожусь я о нем,в щенка смирённом львенке.Я никогда не знал,что столькотысяч тоннв моейпозорно легкомыслой головенке.Я тащу вас.Удивляетесь, конечно?Стиснул?Больно?Извините, дорогой.У меня,да и у вас,в запасе вечность.Что нампотерятьчасок-другой?!Будто бы вода —давайтемчать болтая,будто бы весна —свободнои раскованно!В небе вонлунатакая молодая,что еебез спутникови выпускать рискованно.Ятеперьсвободенот любвии от плакатов.Шкуройревности медведьлежит когтист.Можноубедиться,что земля поката, —сядьна собственные ягодицыи катись!Нет,не навяжусь в меланхолишке черной,да и разговаривать не хочетсяни с кем.Толькожабры рифмтопырит учащённоу таких, как мы,на поэтическом песке.Вред – мечта,и бесполезно грезить,надовестьслужебную нуду.Но бывает —жизньвстает в другом разрезе,и большоепонимаешьчерез ерунду.Намилирикав штыкинеоднократно атакована,ищем речиточнойи нагой.Но поэзия —пресволочнейшая штуковина:существует —и ни в зуб ногой.Например,вот это —говорится или блеется?Синемордое,в оранжевых усах,Навуходоносоромбиблейцем —«Коопсах».Дайте нам стаканы!знаюспособ старыйв горедуть винище,но смотрите —извыплываютRed и White Star’ы[5]с ворохомразнообразных виз.Мне приятно с вами, —рад,что вы у столика.Муза этоловкоза язык вас тянет.Как этоу васговаривала Ольга?..Да не Ольга!из письмаОнегина к Татьяне.– Дескать,муж у васдураки старый мерин,я люблю вас,будьте обязательно моя,я сейчас жеутром должен быть уверен,что с вами днем увижусь я. —Было всякое:и под окном стояние,пи́сьма,тряски нервное желе.Воткогдаи горевать не в состоянии —это,Александр Сергеич,много тяжелей.Айда, Маяковский!Маячь на юг!Сердцерифмами вымучь —воти любви пришел каюк,дорогой Владим Владимыч.Нет,не старость этому имя!Ту́шувперед стремя́,яс удовольствиемсправлюсь с двоими,а разозлить —и с тремя.Говорят —я темой и-н-д-и-в-и-д-у-а-л-е-н!Entre nous[6]…чтоб цензор не нацыкал.Передам вам —говорят —видалидаже двухвлюбленных членов ВЦИКа.Вот —пустили сплетню,тешат душу ею.Александр Сергеич,да не слушайте ж вы их!Может,яодиндействительно жалею,что сегоднянету вас в живых.Мнепри жизнис вамисговориться б надо.Скоро воти яумруи буду нем.После смертинамстоять почти что рядом:вы на Пе,а яна эМ.Кто меж нами?с кем велите знаться?!Чересчурстрана мояпоэтами нища́.Между нами– вот беда —позатесался На́дсон.Мы попросим,чтоб егокуда-нибудьна Ща!А НекрасовКоля,сын покойного Алеши, —он и в карты,он и в стих,и такнеплох на вид.Знаете его?вот онмужик хороший.Этотнам компания —пускай стоит.Что ж о современниках?!Не просчитались бы,за васполсотни о́тдав.От зевотыскулыразворачивает аж!Дорогойченко,Герасимов,Кириллов,Родов —какойоднообразный пейзаж!Ну Есенин,мужиковствующих свора,Смех!Коровоюв перчатках лаечных.Раз послушаешь…но это ведь из хора!Балалаечник!Надо,чтоб поэти в жизни был мастак.Мы крепки,как спирт в полтавском штофе.Ну, а что вот Безыменский?!Так…ничего…морковный кофе.Правда,естьу насАсеевКолька.Этот может.Хватка у негомоя.Но ведь надозаработать сколько!Маленькая,но семья.Были б живы —стали быпо Лефу соредактор.Я быи агиткивам доверить мог.Раз бы показал:– вот так-то, мол,и так-то…Вы б смогли —у васхороший слог.Я дал бы вамжиркостьи су́кна,в рекламу бвыдалгумских дам.(Я дажеямбом подсюсюкнул,чтоб толькобытьприятней вам.)Вам теперьпришлось быбросить ямб картавый.Нынченаши перья —штыкда зубья вил, —битвы революцийпосерьезнее «Полтавы»,и любовьпограндиознееонегинской любви.Бойтесь пушкинистов.Старомозгий Плюшкин,перышко держа,полезетс перержавленным.– Тоже, мол,у лефовпоявилсяПушкин.Вот арап!а состязается —с Державиным…Я люблю вас,но живого,а не мумию.Навелихрестоматийный глянец.Выпо-моему́при жизни– думаю —тоже бушевали.Африканец!Сукин сын Дантес!Великосветский шкода.Мы б его спросили:– А ваши кто родители?Чем вы занималисьдо 17-го года? —Только этого Дантеса бы и видели.Впрочем,что ж болтанье!Спиритизма вроде.Так сказать,невольник чести…пулею сражен…Ихи по сегоднямного ходит —всяческихохотниковдо наших жен.Хорошо у насв Стране Советов.Можно жить,работать можно дружно.Только вотпоэтов,к сожаленью, нету —впрочем, может,это и не нужно.Ну, пора:рассветлучища выкалил.Как бымилиционерразыскивать не стал.На Тверском бульвареочень к вам привыкли.Ну, давайте,подсажуна пьедестал.Мне быпамятник при жизниполагается по чину.Заложил быдинамиту– ну-ка,дрызнь!Ненавижувсяческую мертвечину!Обожаювсяческую жизнь!

Сергею Есенину

Вы ушли,как говорится,в мир иной.Пустота…Летите,в звезды врезываясь.Ни тебе аванса,ни пивной.Трезвость.Нет, Есенин,этоне насмешка.В горлегоре комом —не смешок.Вижу —взрезанной рукой помешкав,собственныхкостейкачаете мешок.– Прекратите!Бросьте!Вы в своем уме ли?Дать,чтоб щекизаливалсмертельный мел?!Вы жтакоезагибать умели,что другойна светене умел.Почему?Зачем?Недоуменье смяло.Критики бормочут:– Этому винато…да сё…а главное,что смычки мало,в результатемного пива и вина. —Дескать,заменить бы вамбогемуклассом,класс влиял на вас,и было б не до драк.Ну, а класс-то жаждузаливает квасом?Класс – он тожевыпить не дурак.Дескать,к вам приставить быкого из напосто́в —стали бсодержаниемпремного одарённей.Вы быв деньписалистрок по сто́,утомительнои длинно,как Доронин.А по-моему,осуществисьтакая бредь,на себя быраньше наложили руки.Лучше ужот водки умереть,чем от скуки!Не откроютнампричин потерини петля,ни ножик перочинный.Может,окажисьчернила в «Англетере»,венырезатьне было б причины.Подражатели обрадовались:бис!Над собоючуть не взводрасправу учинил.Почему жеувеличиватьчисло самоубийств?Лучшеувеличьизготовление чернил!Навсегдатеперьязыкв зубах затворится.Тяжелои неуместноразводить мистерии.У народа,у языкотворца,умерзвонкийзабулдыга подмастерье.И несутстихов заупокойный лом,с прошлыхс похоронне переделавши почти.В холмтупые рифмызагонять колом —разве такпоэтанадо бы почтить?Вами памятник еще не слит, —где он,бронзы звонили гранита грань? —а к решеткам памятиужепонанеслипосвященийи воспоминаний дрянь.Ваше имяв платочки рассоплено,ваше словослюнявит Собинови выводитпод березкой дохлой —«Ни слова,о дру-уг мой,ни вздо-о-о-о-ха».Эх,поговорить бы и́начес этим самымс Леонидом Лоэнгринычем!Встать бы здесьгремящим скандалистом:– Не позволюмямлить стихи мять! —Оглушить быихтрехпалым свистомв бабушкуи в бога душу мать!Чтобы разнесласьбездарнейшая по́гань,раздуваятемьпиджачных парусов,чтобыврассыпнуюразбежался Коган,встреченныхувечапиками усов.Дряньпока чтомало поредела.Дела много —только поспевать.Надожизньсначала переделать,переделав —можно воспевать.Это время —трудновато для пера,но скажитевы,калеки и калекши,где,когда,какой великий выбиралпуть,чтобы протоптаннейи легше?Слово —полководецчеловечьей силы.Марш!Чтоб времясзадиядрами рвалось.К старым днямчтоб ветромотносилотолькопутаницу волос.Для веселияпланета нашамало оборудована.Надовырватьрадостьу грядущих дней.В этой жизнипомеретьне трудно.Сделать жизньзначительно трудней.

Разговор с фининспектором о поэзии