Игра Эндера. Голос тех, кого нет - Орсон Кард

— Ты хочешь изолировать его?

— Он будет отделен от всех остальных ребят, как стеной, прежде чем мы достигнем школы.

— Не сомневаюсь. Я буду ждать тебя там. Я видел запись того, что он сделал с тем парнем, Стилсоном. Ты везешь очень милого мальчонку.

— Не ехидничай. Он на самом деле милый. Но не беспокойся. Это мы быстро устраним.

Иногда мне кажется, что тебе нравится ломать всех этих маленьких гениев.

— Это особое искусство, и я хорошо им владею. Нравится ли оно мне? Пожалуй. Ведь я снова собираю их по кусочкам и делаю лучше, чем прежде.

— Ты чудовище.

— Спасибо. Значит ли это, что я получил повышение?

— Всего лишь медаль. Наш бюджет не резиновый.

Говорят, невесомость может привести к потере ориентации, особенно у детей, так как у них слабее развито чувство направления. Но Эндер потерял ориентацию прежде, чем покинул поле притяжения Земли. Еще до того, как они запустили челнок.

В этой группе было девятнадцать других мальчишек. Они выпрыгивали из автобуса на эскалатор. Они разговаривали и шутили, толкались и хохотали. Эндер молчал. Он заметил, что Графф и другие офицеры наблюдают за ними. Анализируют. «Все, что мы делаем, важно, — понял Эндер. — То, что они смеются. То, что я не смеюсь».

Он подумал, не нужно ли ему вести себя, как остальные ребята, но не мог сочинить ни одной шутки, а их шутки не казались ему смешными. Он не знал, чему они радуются, ему было невесело. Он боялся, и страх делал его серьезным.

На него надели форму — цельнокроеный комбинезон. Казалось странным не чувствовать ремня на талии. В новой одежде Эндер ощущал себя одновременно мешковатым и голым. Всюду работали телевизионные камеры. Словно длинномордые животные, они высовывались из-за плеч согнувшихся, скрюченных людей. Операторы двигались медленно, кошачьим шагом, чтобы камера не дергалась, а шла мягко. Эндер поймал себя на том, что тоже перешел на мягкий шаг.

Мальчик представил себе, что он на телевидении и дает интервью. Ведущий задает вопросы. «Как вы себя чувствуете, мистер Виггин?» — «В общем, неплохо, только очень хочу есть». — «Хотите есть?» — «О да. Они не дают нам есть двадцать часов перед запуском». — «Как интересно. А я и не знал». — «Все мы здесь здорово голодны, если на то пошло». И все это время, все интервью Эндер и парень с телевидения будут бок о бок мягко скользить перед операторами, двигаясь длинными кошачьими шагами. В первый раз Эндер почувствовал, что ему смешно, и улыбнулся. Ребята рядом с ним тоже смеялись, но по другой причине. «Они думают, что я улыбаюсь их шуткам! — подумал Эндер. — Но мои мысли гораздо смешнее».

— Поднимайтесь по лестнице по одному, — сказал один из офицеров. — Когда увидите ряд с пустыми сиденьями, занимайте любое. Там нет мест около окна.

Это была шутка. Ребята засмеялись.

Эндер шел одним из последних, хотя и не самым последним. Телекамеры все еще были наведены на лестницу. «Увидит ли Валентина, как я исчезаю в недрах челнока?» Он подумал, может, помахать ей рукой или подбежать к оператору и спросить: «Можно я попрощаюсь с Валентиной?» Он не знал, что, если бы он и сделал это, цензура вырезала бы его слова. Мальчики, улетающие в Боевую школу, должны быть героями. Они не могут тосковать по кому бы то ни было. Эндер знал о цензуре, но понимал, что сорваться и побежать к телекамерам будет неправильно.

Эндер поднялся на короткий мостик, ведущий к двери челнока, заметил, что стена справа покрыта ковром, совсем как пол. Вот здесь и началась потеря ориентации. Он представил себе, что стена — это пол и он идет по стене. Добрался до второй лестницы и увидел, что вертикальная поверхность за ней тоже покрыта ковром. «Я карабкаюсь по полу. Шаг за шагом».

А потом, просто ради смеха, представил, что спускается вниз по стене. Сев на место, понял вдруг, что крепко держится за края сиденья, несмотря на то что гравитация плотно прижимала его к креслу.

Остальные мальчики слегка подпрыгивали на пружинистых сиденьях, дразнились, толкались, кричали. Эндер осторожно вытащил привязные ремни, прикинул, как они должны соединяться, обхватывая пах, талию и плечи. Он представил себе, как перевернутый корабль балансирует на поверхности Земли, как огромные пальцы удерживают его на месте. «Но мы ускользнем, — подумал он. — Мы упадем с этой планеты».

Тогда он не осознал значения этой мысли. И только потом, позже, вспомнил, что еще до того, как оставил Землю, впервые подумал о ней как о планете, одной из сотен других, не принадлежащей ему.

— О, ты уже сообразил, — сказал Графф, стоявший рядом на лестнице.

— Летите с нами? — спросил Эндер.

— Обычно я спускаюсь вниз, чтобы прихватить рекрутов, — ответил Графф. — Я все-таки старший офицер. Администратор школы. Нечто вроде завуча. Они сказали мне, чтобы я возвращался, иначе останусь без работы.

Он улыбнулся, и Эндер улыбнулся в ответ. Ему было уютно с Граффом. Графф хороший. И еще он завуч Боевой школы. Эндер слегка расслабился. По крайней мере у него будет там друг.

Они пристегнулись — те из ребят, кто в отличие от Эндера не сообразил сделать это раньше. Потом ждали еще час, пока телевизионщики показывали взлет челнока, рассказывали об истории космических перелетов и рассуждали о возможном будущем и о больших кораблях Международного флота. Очень скучно и утомительно. Эндер видел такие фильмы раньше. Только раньше он не был пристегнут к сиденью внутри самого настоящего челнока. И не свисал вниз головой с живота матери-Земли.

А запуск оказался совсем не страшным, хотя и пощекотал нервы. Тряска, несколько секунд паники — а вдруг это первый сорвавшийся запуск за всю историю челноков? Из фильмов никогда не узнаешь, как много неприятностей можно пережить, лежа на спине в мягком кресле.

А потом все кончилось, и Эндер повис на ремнях в невесомости.

Поскольку он почти сразу потерял ориентацию, то не удивился, когда увидел, как Графф ползет по лестнице задом наперед, словно спускается к носу челнока. Не забеспокоился и тогда, когда Графф зацепился ногами за скобу, оттолкнулся руками и встал, как в обычном аэроплане.

Но некоторым было тяжело. Один из мальчиков издал характерный звук, и Эндер понял, почему им запретили есть что-либо за двадцать часов до запуска. Рвота в невесомости — вещь своеобразная.

Самому Эндеру нравилась игра Граффа с гравитацией, и он решил продолжить ее, вообразив, что Графф свисает вниз головой из центрального прохода, а потом переменил точку зрения и увидел его торчащим перпендикулярно из стены. «Притяжение может действовать в любую сторону. Так, как я хочу. Я могу заставить Граффа стоять на голове, и он даже не узнает об этом».

— Что тут смешного, Виггин?

Голос Граффа был злым и резким. «Что-то я сделал не так, — подумал Эндер. — Может, рассмеялся вслух?»

— Я задал тебе вопрос, солдат! — пролаял Графф.

«Ах да. Началось обучение». Эндер видел по телевизору несколько фильмов о военных, и там всегда много кричали, особенно во время подготовки, прежде чем солдат и офицер становились добрыми друзьями.

— Да, сэр, — ответил Эндер.

— Тогда отвечай!

— Я вообразил, что вы висите вниз головой, зацепившись ногами, и подумал, что это смешно.

Сейчас, под холодным взглядом Граффа, это казалось просто глупостью.

— Тебе, я думаю, это смешно. А кому-нибудь еще?

В ответ прозвучало бормотание, в котором можно было различить несколько «нет».

— А почему, собственно, нет? — Графф окинул их всех презрительным взглядом. — Мусорные головы, вот что мы выявили в этом запуске. Идиоты с куриными мозгами. Только у одного хватило ума понять, что в невесомости можно выбирать то направление, какое считаешь нужным. Ты понимаешь это, Шафтс?

Мальчик кивнул.

— Нет, не понимаешь. Конечно, не понимаешь. Не только дурак, но и лжец к тому же. Только у одного парня есть хоть какие-то мозги — у Эндера Виггина. Получше приглядитесь к нему, маленькие мальчики. Он станет коммодором, когда вы еще не вылезете из пеленок. Потому что он работает головой, а вам лишь бы играть да баловаться.

Все пошло наперекосяк с самого начала. По логике, Граффу следовало посмеяться над ним, а не выставлять его лучшим. Они должны были оказаться сначала по разные стороны, чтобы потом стать друзьями.

— Большинство из вас просто вылетит вон. Привыкайте к этой мысли, маленькие мальчики. Большинство из вас кончит Пехотной школой, потому что вам недостанет мозгов, чтобы управиться с пилотированием в глубоком космосе. Большинство из вас не стоит денег, затраченных на доставку в Боевую школу, ибо в вас нет нужных качеств. Однако кто-то может справиться и все же принести хоть какую-то пользу человечеству. Но на вашем месте я не очень бы на это рассчитывал. Я бы поставил только на одного.