Тёмная сторона. Сборник мистических рассказов и стихов - Владимир Титов

И без колебаний развалил ему череп.

Не ты – так тебя. Закон древний, как сама жизнь.

– Чё там, э? – послышалось из комнаты.

– Сеня! Братуха! Вали этого гада! – орал «синий пуховик». Он поднялся на ноги, но лезть в драку опасался. Я на секунду переложил топор в левую руку и запустил в этого крикуна табуреткой. «Пуховик» взвизгнул и закатился под стол. Кажется, он достаточно деморализован, чтобы оставить его в тылу. Я бросился в комнату…

…и едва успел отшатнуться от выстрела в упор.

Четвёртый (сколько же их всего?) грабитель встретил меня с обрезом в руках. Я видел его считанные мгновения, но запомнил хорошо. Он был не очень высокий, но крепкий. И он меня нисколько не боялся, в отличие от того шакала в синем пуховике. Несомненно, он был главным в этой шайке. Я кинулся на лестницу, ведущую на чердак. Подняться по ней, толкнуть люк, вывалиться на пыльную тростниковую циновку и прихлопнуть люк снова – всё это заняло у меня секунд пять. Я растянулся на циновке, наслаждаясь короткой передышкой.

– Э, а этот где?

– Слы, тут лестница, он наверх щеманулся!

– Э, мужик! Слышь, хорош ночевать, эу! Давай сюда, э! Поговорить надо!

Разговорчивый какой, подумал я. Следователи таких любят. И скоро ты с ними пообщаешься… Я хотел достать телефон – и чуть не заорал от боли в правом плече. Чёртов главарь гоблинов всё-таки зацепил меня, а я в горячке и не заметил раны! Тэк-с… положение меняется… к худшему. У меня остался один заряд, а потом придётся отмахиваться одной левой. Надежда только на то, что любители лёгкой поживы не станут устраивать тут штурм Измаила, а поспешат убраться. Они уже достаточно нашумели, чтобы привлечь внимание охранников. Если только охранники не в доле… да и вообще живы. И если грабители не ошалели от жажды мести настолько, что позабыли про осторожность…

Эти мысли стремительно пронеслись в моей голове, как вдруг я услышал над головой странный шорох. Явно его производило некое живое существо. Немаленькое, судя по всему. Я посмотрел наверх и увидел продолговатый серый кокон, прилепившийся под самым коньком крыши. Судя по размером кокона, бабочка, вышедшая из него, была бы не меньше телёнка.

Шорох повторился. Кокон шевельнулся, и на меня упало несколько прозрачно-серых продолговатых чешуек. Секунды две я смотрел на них, соображая, что же они мне напоминают. Потом понял, и мне стало не по себе. Я даже ненадолго забыл про грабителей, покрикивающих снизу.

Слюни. Засохшие слюни Манечки, которые я собирал по всему дому. Мысли наскакивали друг на друга, и я уже не пытался ухватить их за хвосты, чтобы выстроить более-менее внятное объяснение. Слюни… кокон… лопала всё это время как на убой… жёлтые глаза… скоро… Неожиданно пришёл на память аксолотль, который всю жизнь может прожить головастиком, но при смене условий превращается в полноценную амфибию. Во что же ты превратишься, Манечка?

Раздался негромкий треск, и на меня посыпалась полупрозрачная шелуха. Я понял, что сейчас ЭТО свалится на меня, и настолько проворно, насколько позволяла раненая рука, подхватился с пола и спрятался за печную трубу. Я понимал, что поступаю глупо, но ничего не мог поделать. Ублюдки внизу представляли серьёзную опасность – тем более серьёзную, что я их изрядно потрепал и тем самым разозлил до крайности. Но это всё же были обычные люди, такие же, как я… А вот существо, готовящееся покинуть исполинский кокон, вселяло в меня запредельный ужас.

Раздался треск, как будто сломалась огромная пенопластовая коробка, и на циновку, устилающую пол чердака, со скрежещущим визгом шлёпнулась тварь, которая с тех пор навсегда поселилась в моих кошмарах. Некоторое время тварь лежала на полу, затем поднялась на задние лапы. Чердак был для неё явно низковат. Под коньком крыши свободно мог стоять человек моего роста, но это существо было выше двух метров. Оно треснулось башкой о стропила и издало недовольный писк, затем согнулось так, чтобы не задевать крышу. Задние лапы у твари были длиной в полтора метра, передние, прижатые к груди, были немного короче, но очень мускулистые, а короткие пальцы заканчивались крепкими когтями. Тело было покрыто чешуйками, игравшими всеми цветами радуги в скудном свете, льющемся из окна. Вдоль тела чудовища, от основания тонкого стреловидного хвоста до кончика носа, щетинился жёсткий гребень из скруглённых шипов разной высоты. Коротенькие внизу, они постепенно увеличивались при продвижении кверху. На макушке существа они достигали длины ладони, затем резко уменьшались и цепочкой бугорков сбегали к носу, над которым торчал полуметровый изогнутый рог. Такие же шипы, только поменьше, окружали пасть, ноздри и жёлтые глаза с вертикальным чёрным зрачком.

Это была законченная машина убийства. Всё в ней было приспособлено для борьбы, для нанесения ран и увечий. Только горб на спине выбивался из общей картины – но лишь до того времени, пока я не узнал его истинное назначение.

– Слыш, крутой! Пообщаемся?! Давай слезай, эу!

Голос звучал совсем близко. Очевидно, говоривший поднялся по лестнице и стоял под самым люком.

Кошмарная тварь, заставившая меня забыть все сегодняшние перипетии, мяукнула и уставилась на люк.

– Слыш, короче, я иду! Молись, сука!

Крышку люка отбросило сильным ударом. Чудище пискнуло и отскочило в противоположный от меня конец чердака. Главарь высунулся из люка, готовый в любую минуту кинуться вниз. Первое, что он увидел, были топор и «оса», которые я бросил, спасаясь от чудовища, готового упасть мне на голову.

– О! И пукалку свою бросил! И топор! Так-та-ак! – Он проворно вылез из люка и стоял, поводя обрезом из стороны в сторону. – Ну чо, ныкаться будем? Раз-два-три-четыре-пять – иду фраера искать! Палыч, давай сюда, чо ты, в натуре, как этот!

На зов откликнулся «синий пуховик». Лезть на чердак ему явно не хотелось, но ослушаться главаря он не смел. Кряхтя и сопя, он вскарабкался на чердак, но так и не посмел распрямиться во весь рост. Так и стоял, согнувшись, как орангутан, и всматривался в полумрак чердака.

– Слыш, Сень, походу фигня нездоровая, – сказал он, наконец.

– Да ты чо! – хохотнул главарь.

Это были их последние слова.

Чудовище, стоявшее у них за спиной, нетерпеливо пискнуло. Оба налётчика синхронно развернулись. Сдвоенный вопль ужаса потонул в боевом визге атакующего дракона. Когтистая лапа накрыла лицо главаря. Другая снизу кверху располосовала его живот и грудь. Я услышал треск ткани и чавкающий звук разрываемой плоти. Чудовище с наслаждением погрузило морду в трепещущее мясо. Сверлящий визг взметнулся и погас.

«Синий пуховик» остолбенело наблюдал расправу над главарём. Но стоило ему сделать шаг, как чудовище оставило свою трапезу и ударило его рогом. «Синий пуховик» истошно закричал, пронзённый насквозь. Чудовище тряхнуло мордой и сбросило его на пол. Он пытался уползти, но силы скоро оставили его. И всё же он оставался жив, когда кошмарная тварь пожрала тело его товарища и подковыляла к нему. Я помню вопль, который он издал, когда дракон перекусил его ногу пополам и принялся заглатывать тёплое мясо.

Наверное, нужно было что-то делать. Не ради этих несчастных ублюдков, которые, сложись всё немного иначе, не оставили бы меня в живых – ради спасения своей шкуры. Но я не смог. Мой запас мужества оказался исчерпанным. От душераздирающих криков, от запаха людской крови и содержимого вскрытых животов мне стало так дурно, как никогда не было ни прежде, ни потом. Меня начало мучительно рвать, хотя со вчерашнего вечера у меня во рту не было ни крошки. Колени подогнулись, и я рухнул на пол лицом вниз. Мохнатые бордовые колёса завертелись передо мной, увлекая в бездну, и я провалился туда, где во мраке светились безжалостные жёлтые глаза с чёрными вертикальными зрачками.

Жёлтые глаза!

Ну и привидится же такое! Наверное, я всё ещё в больнице. Кто-то настойчиво тормошит меня. Туман забытья неспешно расступился, но безжалостные жёлтые глаза никуда не исчезли. Я нетерпеливо сморгнул. Из полумрака выплыла морда существа, похожего на помесь крокодила и хамелеона. Жёсткие роговые пластины были выпачканы кровью, а на скруглённых шипах, окаймлявших ноздри и глаза, висели волокна мяса.

Тут я очнулся окончательно. Я вспомнил всё, начиная от разговора с Артёмом в молодёжной пивнушке и заканчивая кошмарным преображением Манечки.

– Манечка, – еле слышно произнёс я. – Вот ты какая теперь… Тебе идёт! Ну, здравствуй, что ли!

Манечка смотрела на меня, поворачивая голову, как собака. Чужая душа – потёмки, особенно, если это душа дракона. Но мне кажется, что в те минуты последние отблески человеческого сознания удержали её от того, чтобы поддеть меня на рог, располосовать когтями, вонзить зубы…

Я осторожно поднялся, не отрывая глаз от дракона. Хищная тварь смотрела на меня. Внезапно она издала пронзительный визг, от которого у меня кровь застыла в жилах, и раскинула огромные кожистые крылья. Сперва правое, потом левое – точно попугай, который потягивается в клетке. Каждое крыло было не меньше двух с половиной метров в длину.