Космические демоны - Джилиан Рубинстайн

Школьный двор был полон ребят, но никто не обращал внимания на Бена, и заметил его только Джон Ферроне, когда проходил через ворота с Элейн. Он тоже запел:

— «То направо, то налево, вверх, вниз и на коленки». Элейн умеет это танцевать. Попроси ее показать тебе.

Жить по соседству с Джоном было все равно, что по соседству с репортером из газеты «Новости свидетеля». Джон смотрел на Элейн как на собственность, подаренную ему судьбой, и просто не мог не трезвонить о ней всем и каждому. Все, что становилось известно ему, тут же сообщалось всему классу.

Она пожала плечами.

— Что я буду ему показывать? Он и без меня умеет.

— Но ты умеешь лучше, — настаивал Джон.

— Покажи, — попросил Бен. Элейн положила сумку на асфальт и закатала рукава джемпера.

— Вот как надо, — сказала она.

Бен и Элейн прошли весь танец три-четыре раза, и, когда остановились, оба дышали тяжело и радостно смеялись. Появившийся в этот момент Эндрю бросил на них, похоже, что ревнивый взгляд.

— Пойди сюда, — сказал он Бену.

Бен послушно поплелся за Эндрю. Элейн пристально поглядела им вслед.

«Еще один угнетатель на марше», — подумала она.

Ей нравилось танцевать «Агаду» с Беном. Она расслабилась и, возможно, в первый раз в этой школе почувствовала себя счастливой. И надо же было этому противному задаваке Эндрю Хейфорду прийти и все испортить.

«И почему это Бен позволяет так собой помыкать? — думала она. — А Джон? А я?».

Зазвонил звонок, и она побежала в класс.

«Милая мамочка, тебе просто надоело, что тобой командуют? И поэтому ты исчезла, да?»

— Все видели твои трусики. — сказала Линда, хихикая.

Была перемена. Элейн вовсе не хотела выхваляться в школе. Но когда сегодня утром она увидала, как неуклюже третьеклашки пытались при ней пройтись на руках и колесом, она не могла отказать себе в удовольствии пройтись мимо них на руках профессионально и легко. Элейн пожала плечами:

— Подумаешь, большое дело.

— И мальчишки видели.

— Ну и что? Я просто забыла подоткнуть юбку. Это ведь, кажется, не преступление.

Линда пригляделась к ее юбке.

— Это моя юбка, — сказала она громко. — Вот тут было пятно, которое я посадила в прошлом году. И это мой джемпер. На тебе надеты мои старые вещи.

— Заткнись, — прошипела Элейн. — Незачем всем об этом докладывать.

Она никак не могла понять Линду, в самом ли деле она ее ненавидела или говорила просто так, не думая.

На самом деле недобрая кампания, которую Линда вела против нее, была вполне реальной, и это заражало весь класс каким-то неприятным беспокойством и нарушило то равновесие, которое царило до появления Элейн.

У Линды были свои представления о том, какой должна быть девочка, и Элейн не соответствовала ни одному из них. Линда любила красивые, приятные, искусно подобранные друг к другу вещи. Она любила всякие хорошенькие «вещички», которые могла часами переставлять на своей парте. Она была таким человеком, который просто впадает в отчаяние, если у него нет чего-нибудь новенького и хорошенького из нарядов. Она любила батнички, и блузочки с оборочками, и ветровки с яркими аппликациями. В негласной иерархии класса, о которой никто никогда не говорил вслух, она считала себя первой девочкой, так же, как она считала Эндрю мальчиком номер один. Однако уверенность Эндрю в себе основывалась на внутренних чертах его характера. А Линда верила в себя не столько благодаря тому, кем она была, сколько полагаясь на то, что она имела. Когда на сцене появилась Элейн, у которой практически ничего не было, но которая могла то, что Линде было не суметь сделать, она сразу же ее основательно невзлюбила, а Элейн платила ей тем же, испытывая при этом и некоторое любопытство.

В этот день Бен впервые понял, как Линда относится к Элейн. Раньше он не очень-то обращал внимание на Элейн, только любовался ее акробатическими номерами издали. А теперь он обнаружил, что смотрит на нее, вспоминая, как она танцевала «Агаду». Вскоре он обнаружил, что Линда провоцирует ее всеми возможными путями.

В тот день у Бена с Эндрю произошла размолвка на большой перемене. Как только Эндрю заговаривал об игре, а он практически в последнее время ни о чем другом говорить не мог, Бен тут же вспоминал то ужасающее чувство унижения, которое ему пришлось пережить. Эндрю безумно хотелось, чтобы Бен пришел к нему и продолжил с ним игру, но Бен, который обычно делал то, что скажет Эндрю, категорически отказывался. На большой перемене он подтвердил свой отказ, и теперь Эндрю наказал его тем, что не замечал его, отводил взгляд, делал вид. что рядом с ним никого нет. Точно невидимый занавес разделил их, и это мучило Бена и даже наполняло чувством вины и раскаяния. Но тут он кое-что вспомнил в связи с «Космическими демонами».

— Ты должен мне два доллара, — сказал он Эндрю, когда они выходили из класса.

— Да брось ты, — сказал Эндрю. — Это не стоит двух долларов. Они достались бы тебе слишком легко.

— Но мы же поспорили! — сказал Бен. — Слово надо держать. Ты бы заставил меня платить, если бы ты выиграл.

— Ладно, ладно, — сказал Эндрю. — У меня сейчас нет. Я тебе потом отдам.

Бен рассердился. Он знал, что у Эндрю есть деньги, он видел, как тот разменял пятидолларовую бумажку за завтраком. Эндрю глядел на Бена с вызовом, на его лице было заносчивое выражение, обычное для Эндрю, но раньше Бен старался его не замечать. Ему не хотелось ссориться с Эндрю, ведь он был его лучшим другом. Но зачем врать? И чего уж так вечно задаваться? Бен повернулся и пошел прочь, не говоря на слова.

Линда Шульц потянула Эндрю за рукав.

— Хочешь жвачку? — спросила она, вытаскивая ее из кармана.

— Конечно, — ответил он так, точно делал ей великое одолжение. Она пошла рядом с ним к воротам.

— Ты знаешь эту новенькую Элейн Тейлор?

— Ну и что?

— Ее мама удрала и оставила ее с отцом.

Обычно такого рода сплетни нисколько не интересовали Эндрю. Но слова Линды заставили его вспомнить о ссоре между родителями. Ему казалось, что он про это забыл, но, оказывается, нет, он понял, что переживает их размолвку.

— Откуда ты знаешь? — спросил он.

— Джон Ферроне сказал.

Линда вовсю жевала резинку, глаза ее сияли.

— Ничего удивительного. По-моему, она слегка того.

«А я — нет, — подумал он. — Со мной этого случиться не может».

— Ты бы поглядел на ее отца. Настоящая горилла.

— Все правильно. Горилла и шимпанзе.

Линда засмеялась.

— Можно я пойду с тобой?

— Не. Мама заедет за мной на машине. Пока.

Ледяной ветер вихрем кружил опавшие листья вокруг ребятишек, которые по двое, по трое уходили из школы, торопясь попасть домой. Только Элейн все еще болталась в школьном дворе. Увидев ее, сидящую на корточках возле конторы, Бен захотел поговорить с ней. Что-то было в ней такое одинокое и печальное, а у Бена было много доброго в характере, и это доброе в нем откликалось на ее печаль.

— Ты домой не идешь? — спросил он ее.

Она покачала головой.

— Жду папу. Он делает уборку после уроков. Но он пока даже еще и не приходил.

Ей было тошно от всего, она устала и промерзла.

— Он, может, и забыл поглядеть на часы, — добавила она с грустью. — Мне тут целую вечность придется торчать.

Никто в доме у Бена никогда не забывал поглядеть на часы. Он присел рядом с ней просто так, за компанию. Через несколько минут он спросил:

— Ты правда работала в цирке?

— Нет. Джон все перепутал, — сказала она, скрещивая руки на груди, чтобы немного согреться. — Это не был настоящий цирк со зверями. Просто труппа цирковых актеров, которые умели кувыркаться, играть на разных инструментах, жонглировать. Мы провели какое-то время с ними. Папа вел грузовик и помогал ставить шатер. А они меня кое-чему научили. Мы ездили по побережью Нового Южного Уэльса, выступая в курортных местах и в деревнях.

— Ух! Наверное, это интересно!

— Да, было здорово.

На Бена повеяло приключениями и свободой, и он поглядел на нее с интересом. Она была совсем не похожа на тех, кого он знал, и ему захотелось получше с ней познакомиться. Ему пришла в голову мысль.

— Ты не покажешь мне что-нибудь из того, что ты умеешь? Мистер Рассел еще не ушел, мы спросим у него, может, можно поупражняться на мате в спортзале?

Элейн поднялась. Она вся дрожала от холода.

— Давай, — сказала она. — Хоть согреемся немножко.

Глава седьмая

— Так вот вы где прячетесь!

Это было неделю или две спустя, Джон Ферроне вошел в спортзал как раз в тот момент, когда Элейн показывала Бену, как делать фляк.

— Я вас везде искал.

Это прозвучало у Джона очень печально.

Элейн увидела здоровенный кровоподтек на левой щеке Джона. Его левый глаз заплыл, и видно было, что он перед тем плакал.