Счастливая невеста - Барбара Картленд

Погода переменилась — стоял ноябрь. Холод и дожди опустились на Лох-Ерн, а Лендок укрыли непроглядные туманы.

В такое время замок выглядел мрачным, его каменные стены стали холодными и сырыми.

Одним таким утром в конце месяца принесли телеграмму.

Юэна не было в замке: кое-кто из фермеров обозлился, узнав, что арендную плату повышают на три пенса, и он пошел объясняться с недовольными.

Дома остались только Мойра с матерью.

Рэнкин со своей обычной неторопливостью вошел в гостиную и вручил графине телеграмму. Маргарет затаила дух, осознав, что это.

— Что там, мама?

— Телеграмма, милая. Думаю, она от твоего отца.

— Открывай же скорее.

Графиня держала телеграмму в руках. Испугавшись, что это может быть дурная весть, она не могла заставить себя открыть конверт.

— Мама, мы должны узнать, что там внутри. Умоляю, открой ее.

Графиня твердой рукой разорвала коричневый пакет.

— Что там написано? Ах, мама, пожалуйста, скажи мне, скажи!

Глаза графини наполнились слезами, но это были слезы радости. Всхлипнув, она передала телеграмму Мойре.

— Дорогая, твой отец… он возвращается домой в следующую среду. Он жив и здоров, хвала Господу!

Мойра вчитывалась в текст телеграммы, пытаясь обнаружить какой-нибудь намек на финансовый успех отца, однако ничего не нашла.

В одно мгновение вместе с радостью в душу закрался страх: если бы все сложилось хорошо и отец заработал состояние, он бы, конечно, сообщил об этом в телеграмме.

Графиня позвонила, вызывая Рэнкина, и принялась мерить шагами комнату.

— Нужно так много сделать к возвращению твоего отца: вычистить замок до блеска и позаботиться, чтобы на столе было мясо. Попрошу Юэна по такому случаю отдать на бойню одну из свиней — твой отец любит свиные отбивные.

Появился Рэнкин. Морщинистое лицо дворецкого было непроницаемой маской. Мойра всегда побаивалась его и считала, что он производит жутковатое впечатление. Девушка читала «Дракулу» Брэма Стокера и была убеждена, что, возможно, писатель встречался с Рэнкином, и именно последний послужил прообразом знаменитого графа!

— Ах, Рэнкин! Его светлость возвращается домой в следующую среду.

— Приятная новость, миледи.

— Верно. И я хочу, чтобы во всем замке не осталось ни пылинки. Достаньте лучшее серебро и позаботьтесь, чтобы библиотеке уделили особое внимание.

Рэнкин замялся. Мойра видела, что его что-то беспокоит.

— Будут ли какие-нибудь особые пожелания по поводу серебра? — осторожно спросил дворецкий.

Наступило неловкое молчание. Мойра могла поклясться, что ее мать покраснела.

— Полагаю, достаточно будет столовых приборов, Рэнкин. К чему нам излишества?

— Совершенно верно, миледи, — ответил он, низко кланяясь.

Мойру эта любопытная сцена привела в замешательство. Почему Рэнкин и мама так смутились? Девушка непроизвольно бросила взгляд на огромный сервант красного дерева, в котором хранилось фамильное серебро. Полки были почти пустыми.

«А где же канделябры? — подумала Мойра, — И то жуткое георгианское блюдо для устриц, которое мы обычно наполняли льдом?»

Девушка предпочла не задумываться о зияющих пробелах на полках серванта.

Юэн вернулся со встречи с арендаторами как раз перед обедом. Идя по коридору, Мойра налетела на него и сразу поняла, что не все прошло гладко.

— Юэн, я не ожидала тебя увидеть.

— Прости, Мойра, но, боюсь, я в дурном расположении. С этими фермерами невозможно разговаривать: они как будто не понимают, что под угрозой находится будущее всех нас вместе.

Девушка пристально посмотрела на брата. Юэн всю свою душу вложил в имение и с детства знал каждого арендатора. Любые противоречия были для него невыносимы.

— Это было ужасно, Юэн?

— Да, десять против одного. Они думают, что мы жадничаем, не понимают, что мы сами еле сводим концы с концами.

Желая поднять брату настроение, Мойра сообщила ему радостную новость:

— Юэн, тебе уже недолго осталось бороться в одиночку: папа прислал телеграмму, что он приезжает домой в следующую среду.

Впервые за несколько месяцев, а точнее — с тех пор, как они со Стюартом Уэстоном выезжали на прогулку, Юэн весело рассмеялся. Он подхватил сестру на руки и закружил ее по комнате, не переставая радостно восклицать.

— А деньги, он что-нибудь говорит о деньгах?

— Ни слова. Он просто написал, что едет домой и ждать его следует к среде.

— Значит, он хочет сделать нам сюрприз!

Юэн источал уверенность, но Мойра ничего не сказала.

Он как будто прочел мысли сестры.

— Ты тоже думаешь, что не все так гладко, да?

— Да. Признаться, отсутствие информации пугает меня больше всего.

Юэн зашагал по длинному коридору, погрузившись в невеселые думы.

— Будь у отца деньги, он бы наверняка переслал кое-что домой, зная, что плохой урожай может обернуться для нас настоящей бедой. И, хотя нам улыбнулась удача и с полей мы собрали достаточно, жизнь по-прежнему тяжела.

— Нужно надеяться на лучшее, Юэн, — начала Мойра, серьезно обдумав слова брата. — Папа скромный человек, он никогда не выставлял напоказ ни себя, ни своего достатка. Возможно, он хочет сделать нам сюрприз. В конце концов, текст телеграммы могут прочитать и другие…

— Да, может быть, ты права. Но давай пообещаем друг другу, что не скажем матери о наших опасениях.

— Разумеется; а теперь ступай и переоденься. Кухарке не понравится, если мы позволим обеду остыть — у нас сегодня нипс и таттис.

Юэн скривился.

— Да уж, чем быстрее вернется отец, тем лучше, — крикнул он, взбегая вверх по лестнице.

Новость о возвращении графа в Лендок разнеслась по всему Лох-Ерну и соседним имениям. Кэмпбелл, арендатор, который больше всех возмущался из-за повышения платы, пришел к Юэну.

Тот чистил свою лошадь в конюшне, когда фермер появился перед ним со шляпой в руке.

— Что привело тебя в замок, Кэмпбелл? — сухо поинтересовался Юэн.

— Я слышал, что граф возвращается домой на этой неделе, милорд.

— Да, это правда.

Юноша прямо опешил от несвойственной фермеру почтительности. Кэмпбелл был грубоват и частенько называл Юэна просто по имени.

— Значит, это будет счастливый день для нас всех. Я хотел услышать это лично от вас; мы больше не доставим вам хлопот.

Кэмпбелл нахлобучил шляпу и ушел. Юэн в недоумении смотрел ему вслед. Неужели убеленный сединами арендатор явился признать свое поражение? Интересно, какие слухи ходят по поселку, если такой человек пошел на попятную?