Багровое веселье - Б Паркер

Маркус улыбнулся.

- Опасный бизнес, - кивнул Хоук.

- С тех пор, как появился СПИД, на улице случаются вещи и похуже, возразил Маркус.

- Ну что ж, хорошо, что хоть узнали, почему ты вдруг так заинтересовался этим делом, - сказал я.

- Может, здесь все гораздо сложнее, - вздохнул Маркус.

Мы с Хоуком закончили завтрак. Хоук вынул из корзины шампанское. Бутылка оказалась наполовину полной. Он поставил ее обратно. Мы встали.

- Если что-нибудь услышу, сразу же даю тебе знать, - пообещал я Маркусу. - И наоборот.

Маркус кивнул и протянул руку. Но я не пожал ее. Хоук тоже.

- Допей шампанское. Тони, - предложил Хоук. - Должно хорошо пойти после шести "Кровавых Мери".

Мы повернулись и зашагали к выходу. Я услышал, как Маркус сказал блондинке:

- Вот уж парочка вонючих педиков.

Я обернулся. Тони смотрел нам вслед, а его спутница наливала в свой бокал шампанское Хоука и улыбалась дежурной улыбкой.

Глава 6

В среду утром в почтовом ящике я обнаружил пакет с аудиокассетой. Естественно, без обратного адреса. Я поднялся к себе в кабинет и вставил кассету в магнитофон. Из динамика раздался мужской шепот:

"Ну, как дела. Спенсер? Я тот, за кем вы все гоняетесь. Это я уделываю всех этих цветных девочек. Думаешь, сможешь поймать меня? Сомневаюсь. По-моему, у вас не хватит на это мозгов. Если пойдешь против меня, столкнешься с такими вещами, которые тебе не понять. А пока ты будешь искать меня, возможно, я сам поохочусь на тебя. Я-то знаю, кто ты".

Скорее всего, он говорил шепотом, чтобы никто не смог узнать его по голосу. Фразы звучали так, как будто он читал заранее написанный текст. Кроме шепота на пленке не прозвучало ни единого звука, который бы мог выдать место, откуда велась запись. Ни боя часов на побережье Богемии, ни ржания зебры, которые живут только на центральной Тасманской равнине.

Я перемотал пленку назад и снова прокрутил запись. После пятого прослушивания я вынужден был признать, что никаких новых звуков, кроме тех, которые мое ухо уловило в первый раз, я не услышу. Я позвонил Квирку и рассказал о пленке. Он пообещал, что через полчаса ко мне заедет Белсон и заберет запись.

Что тот и сделал.

Оставшись один, я уселся и суммировал все, что мне известно о Красной Розе. Выходило, что я не знаю о нем почти ничего. То, что заставило его написать письмо Квирку, подтолкнуло его и на то, чтобы прислать пленку мне. А может, и нет. Может, у него была для этого совершенно другая причина. А может, это был вовсе и не он, а какой-нибудь совершенно посторонний придурок. А может, письмо Квирку написал кто-то другой. А может, и то и другое.

За годы работы я многому научился и сейчас прекрасно знал, что нужно делать, когда сталкиваешься с загадкой, окутанной тайной. Я запер кабинет и отправился в спортивный клуб "Харбор".

Когда я еще только начинал тренироваться в клубе, "Харбор" был обыкновенным боксерским спортзалом на территории порта. Порт представлял собой скопление замызганных и обветшалых товарных складов, а Генри Чимоли, директор клуба, носил старый хлопчатобумажный свитер и стоптанные кеды. Сейчас порт сверкал свежей краской и современным оборудованием, а клуб "Харбор" - яркими трико и модными спортивными шмотками. Сам же Генри рассекал по залу в белом атласном костюме и кроссовках "Рибок". Из огромных окон открывался великолепный вид на бухту, а вдоль противоположной стены сияли хромом и никелем ряды новейших тренажеров "Наутилус" и "Кайзер Каме". В "Кайзерах" использовалось сопротивление сжатого воздуха, что позволяло выполнять "жим лежа" сидя. Возможно, в этом и имелся какой-то смысл, но до сих пор у меня не было возможности попробовать такое новшество на себе. Размышляя над преимуществами "Кайзера", я размялся, улегся на скамью и сделал 15 повторений жима лежа со штангой 110 кг. Потом добавил вес, решив сделать еще несколько подходов.

За дверью в соседнем зале шло занятие по аэробике, и я вдруг подумал, что еще ни разу не видел женщины, которая бы хорошо выглядела в обтягивающем трико, за исключением, быть может, Джелси Киркланд. Сюзан всегда тренировалась в огромной майке и длинном свитере. Я подумал, что большинство мужчин, начав тренироваться, обычно стараются поднять побольше, пусть даже за счет качества выполнения. Женщины же, наоборот, уделяют больше внимания правильности исполнения, не очень-то заботясь о весе.

Я подумал, что убийца Красная Роза, похоже, хотел напугать меня. Но зачем? Ведь он не хотел напугать Квирка. По сути дела, он попросил у него помощи. Но мне он решил бросить вызов. И испугать. Возможно, он обладает неплохой интуицией. Но будь я проклят, если хоть немного понимаю, что все это значит.

В зал вошел Генри в сопровождении женщины в полной боевой форме. На ней было бледно-лиловое трико, такого же цвета кроссовки "Найк" и мягкие носки темно-лилового цвета. На руках были белые махровые браслеты, на голове - белая махровая повязка, в волосах - бледно-лиловая лента. Каким-то странным образом она выглядела одновременно и стройной, и дряблой. Я был поражен и, перейдя к жиму на "Кайзере", стал раздумывать о том, как можно быть стройной и дряблой в одно и то же время. Наконец, после второго подхода я решил, что если тело накапливает энергию для набора лишних ста граммов, то оно должно быть таким истощенным, что эти сто граммов немедленно превращаются в жир.

Генри одарил женщину любезной улыбкой и указал на станок для задней части бедра. Женщина улеглась на спину. Генри улыбнулся еще любезнее и попросил ее перевернуться на живот.

- Пятки вот сюда, под валик, - объяснил он. - А теперь медленно сгибайте ноги.

- Как это "сгибайте"? - капризно спросила женщина.

- Ну, чтобы пятки коснулись... э... коснулись вас сзади.

Генри снял свою ослепительно-белую куртку и остался в обтягивающей майке. Его сухое, мускулистое тело напоминало сжатый кулак.

- Не могу, - жалобно простонала женщина. - Вес очень большой.

- Когда начнете поднимать, станет легче, - заверил Генри. Попробуйте.

- Больно, - поморщилась женщина.

- Мадам, - Генри снова мило улыбнулся. - У культуристов есть пословица: "Не болит - не растет".

- Не понимаю, что это значит, - проворчала женщина.

Я знал, что Генри уже заметил меня, но почему-то упорно не желал смотреть в мою сторону.

- Давайте, я вам помогу, - снова обратился он к женщине. - Ну, сгибайте ноги. Я подтолкну... Вот так.

- Все? - спросила женщина.

- Нет, - покачал головой Генри. - Обычно новички делают по восемь повторений, а когда смогут сделать двенадцать, увеличивают вес.

- Восемь чего?

- Ну, в общем, нужно согнуть ноги восемь раз.

- Но я уже один раз сделала.

- Хорошо. Значит, осталось семь.

- Я не смогу сделать еще семь.

- Я помогу, - Генри помог ей согнуть ноги, пока пятки не остановились сантиметрах в тридцати от ее тощего, обвислого зада.

- О-о-о, - простонала женщина.

Генри окинул взглядом зал и подозвал к себе стройненькую девушку в белом свитере.

- Вот, - обратился он к женщине. - Я показал вам, с чего начать, а Дженни проведет вас по всем остальным тренажерам.

- Но я не хочу заниматься на всех этих машинах в один день, возразила женщина.

- Давайте попробуем, а там посмотрим, - предложила Дженни и бросила на Генри укоризненный взгляд.

В это время я работал на станке для тренировки спины и, пока Генри и Дженни обменивались взглядами, сделал стойку на руках прямо на сиденье тренажера.

- Простите, мистер Чимоли, - обратился я к Генри. - Я правильно делаю это упражнение?

Генри обернулся и бесстрастно посмотрел мне в лицо.

- Да, конечно, сэр, - улыбнулся он. - Вы делаете абсолютно правильно. - Он шагнул ближе и тихо, но так же любезно добавил: - А теперь пойди поподнимай гантельки своим хреном.

Он еще раз мило улыбнулся и отошел.

Я закончил силовую тренировку и перешел в боксерский зал. Теперь эта крошечная комната была единственным местом, которое напоминало о первоначальном предназначении клуба. Генри повесил там несколько груш и притащил пару скакалок. Я провел десять трехминутных раундов с грушей и минут пятнадцать попрыгал со скакалкой. Когда я работал с грушей, из зала аэробики мимо меня прошла симпатичная девушка. Но я даже не взглянул на нее.

Попрыгав через скакалку, я заметил, что несмотря на усталость дышу ровно и спокойно. Совсем как в былые годы. Когда я выступал на ринге, то всегда был хорош в последних раундах, когда руки противника уставали и слабели, а мое тело оставалось свежим и бодрым.

Я уже принял душ и начал одеваться, когда в раздевалку вошел Генри.

- Да, раньше было попроще, - вздохнул он. - Я сурово качался в зале, а когда доходил до ручки, прыгал на ринг и работал до потери пульса. Потом шел домой, отдыхал и через пару дней снова тренировался.

- Похоже, эта дамочка не очень-то горит желанием заниматься до потери пульса, - заметил я.

- Как и добрая половина тех, кто приходит в клуб. Все хотят стать здоровыми и сильными, но ни один не желает попотеть. Конечно, она никуда не годится. Но еще хуже те мужики, которые считают, что быть накачанным - это грубо и пошло. А потом в один прекрасный день идут к врачу, и он говорит, что им надо немного потренироваться. Вот они и являются в зал в черных носочках и белых теннисных тапочках и не знают, с какой стороны подойти к тренажеру, так что тебе приходится показывать им, что к чему, как малым детям, и чуть ли не самому выполнять за них упражнения. Ни черта делать не хотят. Неужели так трудно внимательно посмотреть на машину и понять, как она работает. Ведь почти на каждой делается одно-единственное упражнение. Так нет же, им трудно даже посмотреть, как работают на этом станке другие. Куда там! Напялят на себя стодолларовые костюмы, усядутся на этот чертов станок и начинают махать своими тощими ручонками, как тот вонючий петух своими погаными крыльями, пока ты не подойдешь и не скажешь: "Простите, сэр, но мне кажется, лучше, если вы будете делать это упражнение вот так".