Конан и Слуга Золота - Андрей Мансуров

Путешествие началось неплохо, хоть и довольно утомительно — для коней. Два дня Конан старательно запутывал следы. Он то скакал по руслам ручьёв и мелких рек, чтобы сбить со следа собак, то пробирался по каменистым оврагам и лощинам предгорий, чтобы обмануть опытных следопытов, какими несомненно обладал могущественный хозяин потрёпанной казны. Уж ищеек-то у начальника армии и полиции хватать должно…

Варвар знал, что как можно дольше должен избегать людных мест и обычных дорог. Такого колоритного и крупного путника как он, очень тяжело не заметить, и ещё трудней — не запомнить.

Поэтому он отдыхал днём, а по ночам ехал и ехал, слезая с коня в особо трудных местах, и ведя маленький караван под узцы. Пересаживался он с одного коня на другого тоже часто. Есть он успевал прямо в седле, и умудрялся даже вздремнуть одним глазом на простых участках, не переставая удаляться от границ Хаурана. Направление он выбрал заранее, и хотел после гор Хорайи окончательно сбить возможных преследователей в пустынях восточного Шема. Но окончательно затеряться он хотел в больших городах достаточно цивилизованного Аргоса. Тем более, что давно там не был.

На третьи сутки он всё же был вынужден остановиться надолго.

Нет, его могучий организм по-прежнему был бодр и свеж, а вот оба выносливых коня просто падали от усталости.

Теперь Конан был совершенно уверен, что оторвался от погони. А поскольку он не встретил за эти три дня никого, то некому и навести гончих псов Вазифбея на его след.

Вот что значит хорошо подготовленная операция и продуманный план — а другой, менее опытный и более ленивый вор мог бы пренебречь доскональной разведкой местности и подготовкой путей бегства. Нет, сам-то киммериец уже слишком хорошо научен жизнью, чтобы жалеть силы и время — на разведку и подготовку, и деньги — за информацию! Результаты — налицо. Вернее — в суме!

На то, чтобы разбить немудрёный лагерь, и поесть, ушло не более получаса. Оба верных коня, даже почти не пощипав сочной травы, нежным ковром устилавшей дно небольшой лощины, где варвар расположился, отключились и мирно спали. Напоить их Конан позаботился час назад, когда они поднимались сюда по дну мелкого ручейка, питаемого предгорными ключами. Впрочем, особо голодны эти трудяги быть не должны: запасов овса должно хватить ещё дней на пять.

Внимательный осмотр показал Конану, что раньше здесь проходила-таки тропа, но теперь по каким-то причинам ей мало кто пользуется. Разве только пастухи и охотники. За всё время поездки по лощине взгляд варвара лишь однажды встретил сравнительно свежий — прошлогодний — след пребывания здесь человека. И то весенние ливни почти уничтожили старое кострище. Впрочем, грех жаловаться: он сам хотел проехать через места побезлюднее…

Быстро стемнело. Разводить костёр Конан не стал. Свежей пищи у него всё равно не было, а сушёные фрукты и мясо можно есть и не подогревая. Хищников он не боялся — кони разбудят его в случае опасности. Да и сам он кое на что годится. Проснётся, если что-то почувствует. Завернувшись в одеяло, и положив оружие поближе, Конан лёг на спину и уставился в звёздное, в горах по-особенному ясное и близкое, небо.

Да, удачно получилось в этот раз. Жаль, конечно, что не удалось забрать всё. Но и того, что он успел загрузить, вполне достаточно. Но, конечно, так тщательно планировать и долго готовиться всё же не совсем в его духе…

Скучно.

Он больше привык действовать экспромтом, так сказать, по наитию. Хотя, если он со временем действительно собирается достичь чего-то большего, чем слава вора международного класса и буйного гуляки, грозы притонов и кабаков, ему всё равно придётся думать — хорошо, и планировать — тщательно.

Но это всё — позже. А сейчас будет неплохо насладиться плодами почти двухмесячных усилий и трудов. И поедет-ка он не в Аргос, а в Турфан.

Крошечный султанат далёк от перепитий большой политики и, скорее, напоминает большую деревню. Вряд ли кто, зная привычки Конана к столичной весёлой жизни, будет его там искать! А про Ферхем, столицу султаната, он слышал, что хотя городок и небольшой, но нравы там — свободные, вино из горных виноградников — крепкое, а женщины — прекрасны и доступны (разумеется, за соответствующую цену!).

Плевать, что ехать придётся почти месяц. Дорога через горы трудна, зато позволит окончательно замести следы. От Хаурана его будет отделять Офир, Коф и Шем. Кроме того, о нём самом, его старых, а тем более, новых «подвигах» там почти наверняка не знают. А уж он сам постарается попридержать язык за зубами. Потому что — мало ли!..

Вдруг найдётся что-либо интересное и в Ферхеме?

С приятными мечтами о благах цивилизации, к которым можно приобщиться с помощью денег, он и уснул.

Пробуждение оказалось отнюдь не таким приятным.

Острое чувство надвигающейся опасности пронзило всё его тело. Тем не менее, он сдержал первый порыв, и не вскочил, и не бросился с мечом на неизвестного, пока невидимого врага. Оставаясь наподвижным, он чутко прислушивался, стараясь точно определить источник опасности, а слабый свет звёзд — красавица луна ещё не вышла из-за громады Усой-Дарийского хребта — давал достаточно света для его необычайного зрения. Пока враги, вроде далеко — свободно можно в случае чего успеть выхватить меч…

Так, всего противников трое. Причём только двое из них люди. Вон они, шагах в двадцати за гребнем холма. Очень тихо шепчутся. Жестикулируют. А вот этот, в тридцати футах, похож на большую собаку. Наверное, отдрессированную перегрызать спящему врагу горло с одного движения страшных челюстей!

Вот повезло-то. Вор наткнулся на грабителей.

Насмешка судьбы? Да, пожалуй.

Конан приготовился, и ещё раз внимательно осмотрелся и вслушался.

Нет, кроме его же лошадей, ушедших вниз по лощине, наверное, за водой, других участников налёта не имелось. Что ж. Не повезло им, беднягам.

Тёмный, ничем не пахнущий зверь продолжал ползти к нему. Когда до Конана оставалось не больше десяти футов, из-за холма прозвучала тихая отрывистая команда.

Огромный пёс взвился в воздух и одним прыжком достиг Конана. Однако страшно блеснувшие клыки не сомкнулись, как обычно, на горле беспомощной спящей жертвы! И прыжок страшному зверю завершить не удалось: ещё в полёте его грудь встретила острый железный зуб, и всей своей массой хищник ударил в него, оказавшись нанизан, словно какой-нибудь фазан, на вертел!

Хриплый рёв огласил ночь, тело зверя конвульсивно забило ногами.

Киммериец не стал терять время на освобождение меча. Вместо этого он отбросил дёргающееся в агонии тело подальше, сам же схватил верный крепкий туранский лук, и кинулся зигзагами вверх по склону.

Предосторожность оказалась не лишней. Одна стрела выбила искры у него из-под ног, попав в камень, другая обдала ветром щёку, пока шли три секунды, за которые он достиг гребня холма.

Две тени уже бежали в разные стороны. Успевшую отбежать подальше Конан сразил стрелой, другую, замешкавшуюся, — выхваченным из-за голенища кинжалом. Тот, что был убит стрелой, даже не вскрикнул, рухнув лицом вниз на каменно-травянистый склон. Тяжёлый арбалет громыхнул о камни. Стрела вошла убитому прямо в сердце.

Другой, с кинжалом в печени, ещё стонал, и пытался отползти подальше.

Присев, чтобы не выделяться на фоне ночного неба, Конан с минуту выжидал, окончательно убедившись в отсутствии других соучастников. Нет, этих шакалов было только трое — вернее, двое: не к чему оскорблять пса. Ведь он лишь выполнял приказы хозяев.

Вот, значит, почему по этой тропе перестали ездить…

Подойдя к стонущее-ползущему, варвар понял, что тот уже не опасен. Прикидываться в такой ситуации невозможно. Широкий кровавый след и наполненные болью и страхом глаза выдавали полную беспомощность бывшего охотника на людей. Человек замер, вжавшись спиной в валун побольше, когда Конан с другим кинжалом в руке приблизился шага на три. Никакого оружия в тонких руках не было.

— Что, приятно быть дичью?! — прорычал взбешённый ещё киммериец, буравя глазами беспомощного теперь врага. Правда, в его распоряжении были только глаза бандита — всё остальное лицо скрывала чёрная тканевая повязка. Чёрной же была и вся остальная одежда грабителя, а руки и часть лица оказались вымазаны сажей: так делал и сам варвар.

Глаза на его выпад никак не отреагировали, из чего Конан сделал вывод, что его не понимают. Ругнувшись, он повторил вопрос на туранском, а затем и на шемитском. Ага, его поняли — глаза прищурились. Но отвечать ночной гость явно не собирался.

Тогда, засунув свой кинжал на место, Конан подошёл поближе, и, опустившись на колени, принялся разматывать что-то вроде шарфа, закрывавшего лицо раненного. Небрежно он отбросил в сторону маленький кинжальчик, которым тот попытался ткнуть в него. Он даже не выругался ещё раз.