«Пощады никто не желает!» АнтиЦУСИМА - Глеб Дойников

Спустя пару минут на месте, где ушел под воду первый потопленный в этом сражении корабль, остались только плавающие обломки, головы пытающихся спастись моряков и всплывшая перевернутая шлюпка. Еще спустя четверть часа проходящие мимо русские крейсера, к удивлению японцев, сбросили барахтающимся среди обломков врагам одну складную шлюпку и пару дюжин спасательных кругов.

«Фусо» тоже оказался неудачником. Далеко не единственным, впрочем, как в японском, так и в русском флоте. Первый же 12-дюймовый снаряд, попавший в него, послал его в нокдаун. Взрыв у основания второй трубы повлек за собой неожиданную цепь событий. Кормовая кочегарка, нашпигованная осколками как снаряда, так и трубы, полностью вышла из строя. В результате казематы среднего калибра наполнились смесью дыма из снесенного у основания дымохода и пара из пробитых осколками котлов. Мгновенно угоревшие и ошпаренные артиллеристы вынуждены были не только прекратить огонь — стрелять, не видя цели, не было никакого смысла, но и выбежать из казематов на верхнюю палубу, чтобы элементарно продышаться. Скорость мгновенно упала с 20 до 12 узлов, и новейший броненосец был вынужден беспомощно выкатиться из строя и спрятаться за свою линию. При этом он, подобно бегущему от стрел охотников раненому слоненку, смешал построения и Камимуре, и Того. Починившийся спустя полчаса «Фусо» вернулся в линию, уже позади «Фудзи», только для того, чтобы получить второй нокаут. Старший машинный офицер этого новейшего броненосца Сакаи не успел даже добраться до лазарета, чтобы забинтовать ошпаренную паром при экстренном переключении паропроводов руку. Теперь ему пришлось срочно нестись на корму. На этот раз, после буквально пары попаданий, было повреждено рулевое управление. Десятидюймовый снаряд с «Победы» взорвался в момент проламывания скоса бронепалубы в корме японца. Осколками заклинило рулевую машину, а взрывной волной перекорежило переборки достаточно для того, чтобы румпельное отделение медленно, но верно затопило. Корабль снова, как и полчаса назад, вынесло из линии вправо. Руль смогли, правда, далеко не сразу (сказывалась неопытность команды, которая только пару месяцев назад увидела совершенно не знакомый для себя корабль), поставить прямо. Сакаи при выравнивании пера руля вынужден был ориентироваться на передаваемые голосом с верхней палубы по цепочке матросов команды «влево» и «вправо». Но ограниченная управляемость корабля машинами, чем его командир Такеноучи занимался в первый раз (в этом тоже потренироваться не успели), не позволяла «Фусо» занять место в строю. Вернее, на броненосце даже подняли сигнал «Возвращаюсь в строй», но, глядя на резкие рыскания «Фусо» на курсе, Того отдал приказ «держаться за линией до восстановления нормального управления». Если бы командующий объединенным флотом владел русским языком, он бы, наверное, добавил — «от греха подальше», — риск столкновения шатающегося, как алкоголик, «Фусо» с другим кораблем был неприемлемо велик. Почти не понеся потерь в артиллерии, вполне боеспособный корабль почти весь бой провел в «своем углу», вернее — за своей боевой линией. Впрочем, это не помешало его артиллеристам нанести русским весьма чувствительный урон.

В контраст ему однотипный «Конго», с тем же, если не худшим, уровнем подготовки команды (часть отпущенного на принятие корабля времени ушла на подгонку и установку «не родного» вооружения), прекрасно вел обстрел «Александра Третьего» и «Ретвизана» и стойко терпел ответный огонь. Несмотря на взрыв в каземате среднего калибра, он продолжал неуклонно идти в голове эскадры в течение почти всего боя. Правда, во второй фазе боя его командир запросил разрешение выйти из боя для починки повреждений, но получил отказ от Камимуры. Поврежденный, но не побежденный «Конго» бесстрашно продолжал следовать за флагманом к своей судьбе…

Флагманом Макарова в этом бою был новейший, только что пришедший с Балтики «Александр Третий». Построенный на русской верфи, улучшенный вариант «Цесаревича», головной корабль серии «Бородино» унаследовал как достоинства своего французского прототипа (хорошая защита, в чем-то даже несколько опередившая время), так и его недостатки. В числе последних главными были башенное расположение артиллерии среднего калибра и чрезмерная валкость корабля. Заложенная в оригинальном проекте склонность к резким кренам, дополненная низко расположенной батареей противоминного калибра, с большими отверстиями орудийных портиков, и погубила этот корабль в Цусимском бою. Он просто не смог выпрямиться после очередной циркуляции и ушел на дно со всеми девятью сотнями матросов и офицеров. Спасенных не было. Но сейчас, после проведенной по настоянию Руднева прямо в Санкт-Петербурге модернизации, с уменьшенным верхним весом (облегченные мачты, снятие бесполезных боевых марсов, торпедных аппаратов, орудий ПМК с батарейной палубы, минных катеров и большинства шлюпок) и намертво зашитыми броней орудийными амбразурами батарейной палубы, броненосец был для японцев крепким орешком. После выхода из строя своего прототипа — «Цесаревича», «Александр» стал мишенью для двух броненосцев и двух броненосных крейсеров. Под их сосредоточенным огнем он продержался еще четверть часа. Но последовавшая в 10.06 серия попаданий окончательно доконала и его. В течение менее десяти минут броненосец поразили пять двенадцатидюймовых, три восьмидюймовых и пять шестидюймовых снарядов. Кумулятивный эффект накапливающихся повреждений поставил корабль на грань гибели. Получив от трюмных рапорт о затоплениях, взволнованный командир броненосца, каперанг Бухвостов подбежал к Макарову и зашептал ему в ухо:

— Степан Осипович, по докладам моего трюмного механика и старшего офицера, еще пары попаданий в корпус мы можем и не пережить. Мы уже приняли более полутора тысяч тонн воды, как от затоплений, так и при тушении пожаров, мы ее просто не успеваем откачивать. Пожары, кстати, погасить так и не удалось, осколками выбиты уже более половины матросов из обеих партий по борьбе за живучесть. Только что нам заклинило кормовую башню, и скорее всего она ремонту не подлежит. Из кормовых башен среднего калибра я приказал убрать расчеты, ибо они обе тоже заклинены. Обе средние башни ремонту в море, по докладам, не подлежат, а башня левого борта вообще уничтожена внутренним взрывом. Ее и в Артуре восстановить нечего мечтать… Правая носовая может поворачиваться, но стволы обоих орудий оторваны попаданиями. Вдобавок к этому электрическое управление рулем повреждено, рулевая машина управляется вручную валиковым приводом. Прошу выйти из боя хотя бы на полчаса для заделки пробоин, тушения пожаров и ввода в строй кормовых шестидюймовых башен.

— Все так, вы еще забыли добавить снесенную фок-мачту, из-за чего я не в состоянии передавать на остальные корабли и отряду сигналы ни флагами, ни даже по радио. Антенны же тоже улетели вместе с ней… Но выход из строя флагмана снизит боевой дух эскадры, вы так не думаете?

— Я думаю, что утопление флагмана, а это вполне реально, если и следующие десять минут будут столь же жаркими, — не полез за словом в карман Бухвостов, слова которого как бы подтвердил очередной японский шестидюймовый снаряд, взорвавшийся на броне боевой рубки, — снизит боевой дух эскадры еще больше.

— У вас просто дар убеждения, командуйте семафором «Ретвизану» — поворот влево последовательно, — проговорил, пытаясь откашляться от едко-горького шимозного дыма, Макаров.

На удивление Макарова и всех в рубке уже начавшего поворот от противника флагмана, «Ретвизан» не только не последовал за ними. Увеличив ход до максимального, детище верфи Крампа, двоюродный брат «Варяга» повернул на один румб вправо, сокращая дистанцию до противника. Выбежавший на правое крыло мостика Макаров пытался в подзорную трубу разобрать за дымом пожаров, какой именно сигнал был поднят на мачте «мятежного» броненосца. Разглядев, что флаги складываются в «Сигнал об отходе не разобрал», Макаров хмыкнул, прогулочным шагом перешел на противоположенное крыло мостика и повернул трубу в сторону левого борта, пытаясь рассмотреть остальные корабли эскадры. Он полностью потерял контроль над эскадрой и до тушения пожаров на «Александре» восстановить его не мог. Впрочем, у Того, кажется, тоже были подобные проблемы. Сейчас уже ни одна сторона не могла провести сложных маневров, и теперь все зависело исключительно от меткости и стойкости экипажей отдельных кораблей… Бой вошел в стадию клинча.

На мостике «Ретвизана» его командир Щенснович выговаривал поднимавшему флаги сигнальщику:

— Ты что, голубчик, с ума сошел? Зачем ты отсигналил Макарову «Ваш сигнал ОБ ОТХОДЕ не разобрал»?? Неужели мозгов не хватило это самое «об отходе» пропустить??

— Но, ваше превосходительство, вы же сами приказали передать… — оправдывался сигнальный квартирмейстер, который сейчас перед лицом командира, которого он явно подвел, волновался за допущенную оплошность как бы не больше, чем когда он, под градом раскаленных осколков, поднимал этот злосчастный сигнал.