Сага о Сюне - Сёрен Ульссон

— Баба Яга — старая коза.

Нет, этого он не мог произнести громко. Проклятый Микаэль!

— Говори же, — шептали ему все один за другим. Некоторые толкали Сюне. Мари дёрнула ею за ухо. Сюне набрал побольше воздуха и произнёс громко и внятно:

— Баба Яга — старая коза.

В столовой воцарилась тишина. Затихли гул и звон посуды. Сюне мечтал провалиться сквозь землю.

— Что ты сказал?

Голос прорезал воздух как острый нож. Сюне обернулся. Рядом стоял никто иной, как госпожа Берг.

Её острый нос показывал прямо вперёд, и светящиеся глаза сверлили Сюне.

— Что ты сказал? — сердито повторила она.

Всё было кончено. Что мог Сюне сказать? Он быстро соображал. Потом он произнёс:

— Ага, я сказал, что Баба Яга — старая… старая сказка.

Счастье, что госпожа Берг плохо слышит.

Да, это знают все. Но почему ты стоишь и выкрикиваешь это здесь? Марш в конец очереди!

Сюне с облегчением встал последним. Он соврал прямо в глаза Бабе Яге. Проклятый Микаэль!

«Ты у меня ещё узнаешь», — подумал Сюне.

Взрослые утверждают, что от вранья чернеет язык. Но это на самом деле тоже ложь. Ведь у Сюне язык ни разу не почернел. Только однажды побелел, когда у него болело горло. И у папы язык тоже не чернеет, когда он врёт своим товарищам по работе, каких огромных рыб ему удалось поймать.

Рыба — это самое ужасное, считает Сюне. Рыба хороша только для котов. Но в школе как минимум раз в неделю им дают рыбу. Рыбные палочки ещё можно пережить. Но никак не рыбные фрикадельки.

Когда в столовой рыба, Сюне берёт совсем чуть-чуть.

Вместо этого он ест бутерброды с солью.

Картошка на пару, которую им иногда дают, тоже противная. И хоть её уже один раз почистили, выглядит она так, будто её нужно чистить ещё раз.

Дети не должны ничего оставлять на тарелке. Ни единой крошечки.

Если кто-то оставит немного, его отругает госпожа Берг. Она опасна, Баба Яга. Она заставляет детей съедать всё с тарелки.

Представь себе, что ты получил, например, слишком большую порцию ливерного фарша от дылды-шестиклассника. А живот больше не принимает. Больше съесть нет никакой возможности. Но тут подходит Баба Яга и пытается заставить тебя есть ливерный фарш. Это же опасно для жизни. Живот может лопнуть, или ливерный фарш потечёт из ушей.

Тот день, когда Сюне получил слишком много картошки, он не хочет вспоминать.

Дело было так.

Сюне был страшно голоден. Он решил съесть за обедом как можно больше. Им должны были дать вкусный обед. Гамбургер, лук и соус.

Сюне взял две больших картошки, три гамбургера и много соуса и лука. Мясо таяло во рту, а лук был так осторожно поджарен, что был почти свежим. Соус был очень нежным и текучим, а не густым и с комками, как обычно. Даже картошка была вкусной. Достаточно мягкой и не водянистой.

— Ой, как много! — удивились его товарищи по столу. — Ты никогда столько не съешь.

— А вот и съем, — самоуверенно заявил Сюне.

— Конечно, две больших картошки! — воскликнула Хелен и посмотрела на свою малюсенькую картошечку.

— Конечно, я всё съем, — слегка устало повторил Сюне.

— Но ты должен съесть всё, Сюне! — предупредила Яаана.

— Это я знаю. Могу я теперь начать есть? Спасибо!

Ням-ням, как чудесно! Сюне действительно наслаждался едой.

Сюне ел и ел.

Он взял ещё молока, сделал бутерброд, посыпал его солью и продолжал пировать. Когда у Сюне на тарелке осталось только полкартошки, живот вдруг сказал «стоп». Он объелся.

Конец! Он был переполнен гамбургерами, картошкой и соусом. Перед его глазами, злобно смеясь, прыгали картошки. На тарелке лежала отвратительная половина картофелины и пристально смотрела на Сюне.

«Ты должен съесть всё». Предупреждение Яааны эхом пронеслось в голове. «Я не могу», — подумал Сюне и расстегнул верхнюю пуговицу брюк. Но нельзя ничего оставлять на тарелке. Половина картошки сияла на тарелке.

«Ну и плевать», — подумал Сюне и поднялся из-за стола. Но тут его увидела тётка Берг.

Он быстро сел и сделал вид, что он ест. Противная Баба Яга!

За столом остались только Даниэль и Сюне. Вокруг было почти пусто. Столовые тётки могли видеть, что все дети хорошо поели и вели себя тихо и спокойно.

— Слушай, Даниэль, — начал Сюне.

Даниэль посмотрел на него.

— Хочешь мою половину картошки? Я её не трогал.

— Фу! — ответил Даниэль и сморщил нос.

— Я тебе одолжу на перемене мои резиновые шнурки.

— Нет, фу! — повторил Даниэль, встал и ушёл.

Сюне остался сидеть со своей холодной и неаппетитной картошкой. Он не знал, что сделать, чтобы убежать.

Сюне взял салфетку и вытер рот. Под носом засохло молоко. Это выглядело как пышные усы.

Он быстро выпустил салфетку. Она приземлилась на полкартошки и закрыла её.

Сюне пришла в голову идея. Он отодвинул стул, встал и взял ещё одну салфетку. Ею он тоже накрыл картошку.

Теперь она полностью исчезла под бумагой. Он взял горку салфеток с картошкой внутри и положил на стол рядом с тарелкой. Он изо всех сил стал её жать и давить.

Никому бы не пришло в голову, что среди салфеток есть картошка. Чтобы всё это выглядело ещё более естественно, Сюне положил пакет из-под масла на верхушку салфеточной горы.

«Сейчас!» — решил Сюне. — «Сейчас я ухожу».

И он это сделал. Но… В тот момент, когда он уже ставил поднос, кто-то положил ему руку на плечо.

— Подожди-ка!

Рядом с ним стояла Клара Берг. Страшилище.

— Зачем ты взял столько салфеток? — спросила она, показывая пальцем на салфеточную гору.

Их было как минимум восемь штук.

— Ой, я… я разлил немного молока, — невинно ответил Сюне, чувствуя растущую внутри панику.

— Ага! Разлил молоко. Щас.

Она разглядывала склеившиеся бумажные салфетки. После этого она пристально посмотрела на Сюне.

«Сейчас она меня раскроет», — подумал Сюне.

Баба Яга протянула руку, чтобы потрогать бумажный ком.

— Я хочу видеть каждую салфетку отдельно.

Но в ту же секунду, когда она уже поднимала верхнюю салфетку, кто-то окликнул:

— Клара! Можешь подойти на минутку?

Это звала повариха. Баба Яга сомневалась одно мгновение. Она последний раз окинула салфетки острым взглядом и поспешила на зов. Опасность миновала!

Сюне трясся всем телом. Он спешно выбросил картошку и салфетки в мусорный бак.

Быстрыми шагами покинул он столовую. Битва была выиграна.

Болезнь Добрый день — добрый день

Добрый день — добрый день — добрый день…

Сюне рывком подскочил в кровати. О нет, ночью он заболел болезнью Добрый день — добрый день! А её так сложно вылечить. Если заболеешь болезнью Добрый день — добрый день, не можешь сказать ничего другого, кроме: «Добрый день — добрый день». Это ужасно глупо.

Почему Сюне не заболел завтра? Завтра суббота. Но сегодня пятница, и Сюне должен идти в школу, несмотря на болезнь Добрый день — добрый день.

Один раз Сюне попытался остаться дома, когда обнаружил у себя болезнь.

Мама измерила ему температуру и пощупала лоб. Но Сюне не был ни капельки горячим.

Сюне уже знал: температура не поднимается, когда заболеваешь болезнью Добрый день — добрый день.

Только говоришь всё время: «Добрый день — добрый день».

Сюне идёт в ванную умываться.

— Добрый день — добрый день, — говорит он своему отражению в зеркале.

Если он быстро напьётся холодной воды, может быть, болезнь Добрый день — добрый день исчезнет так же, как икота.

Сюне пускает холодную воду на полную мощность. Он наклоняется и пьёт так быстро, как только может.

Он глотает с такой скоростью, что вода чуть не попадает не в то горло.

— Добрый день — добрый день, — снова говорит Сюне.

Нет. Вода не помогла.

— Чёртов пузырь! — пытается произнести Сюне, но единственное, что ему удаётся выдавить из себя, конечно же: «Добрый день — добрый день».

Когда Сюне заходит на кухню, там сидит только мама. Анна, папа и Хокан уже поели.

— Доброе утро, Сюне, — говорит мама.

— Добрый день — добрый день, — отвечает, садясь, Сюне.

Мама смотрит на своего сына немного странно, но ничего не говорит.

Она наливает какао и протягивает Сюне уже готовый бутерброд.

«Вкуснятина», — думает Сюне. Сыр и солёный огурец.

Но Сюне не мог сказать маме, как всё это тает во рту. Все равно вслух он бы произнёс лишь «Добрый день — добрый день».

— Вкусно? — спросила мама.

Сюне кивнул радостно.

— Ты уже умылся?

Сюне кивнул ещё более радостно.

— Чему ты так странно усмехаешься? — улыбаясь, спросила мама.

Сюне пожал плечами и уставился в стол.

— Почему ты ничего не говоришь? Горло болит?

Сюне стал серьёзным и замотал головой. Потом он подошел к подоконнику, взял ручку и написал на бумажке: