Потрёпанный вечностью: Прощай родной мир - TVR

— А вы не говорили мне, что вас могут взять в заложники! Наверное, две большие шишки, или родители богатые и влиятельные. Даже намёк не подали!

После этого показательно отвернулся от них, надув губы, чем вызвал у них разрыв шаблона, как, наверное, и у Семёна. А вот Боров разозлился и попытался вытянуть руку из моей хватки, что я ему позволил. Он, отпрянув назад, взял в руки висевший у него на груди…

— Откуда у вас, твою мать, автоматы в самолёте?! Куда служба безопасности аэропорта смотрит?! — с изумлением смотрю на автомат Калашникова в руках Борова, который смотрел мне в лицо.

— Хотя… — с задумчивым видом смотрю на автомат. — Какой-то он кривой, да и эти сварочные швы не внушают доверия к надёжности автомата. Некоторые стальные части заменены на пластмассу. А пули-то, наверное, резиновые? — с улыбкой смотрю на Борова, а он немного выходит из себя.

Отходя немного в сторону, чтобы при открытии огня не задели девушек, которых им было приказано захватить, и вот случайно наступил на упавшую бутылку из-под газировки одного из пассажиров, после чего упал на спину, нажав спусковой крючок на автомате, выпустив при этом очередь пуль в потолок самолёта.

На Борова мгновенно накинулся один из пассажиров. Крепкий мужчина, можно было бы сказать с военной выправкой, если бы я в таком разбирался, но скрутил террориста он действительно споро, после чего и вырубил, забрав у него автомат.

Я же в это время схватил за руку стоящего рядом со мной Семёна и, выбив у него из рук пистолет, взял на удушающий захват. Он не успевал среагировать, да и не очень удачно упал, тем самым выбив оставшийся в лёгких воздух. После потери сознания у Семёна, встаю, дополнительно несколько раз пнув его по рёбрам.

Никого больше не было видно, а главный куда-то ушёл.

На удивлённый взгляд Кати и Маши отвечаю им:

— Он не очень обходительно обращался со мной, когда брал меня в заложники в прошлый раз. Трещина в рёбрах и несколько синяков, а я говорил ему, будь нежнее! — в довесок ещё раз пнул, только уже в челюсть.

— Не советовал бы из него стрелять, — говорю мужику, который явно мог обращаться с автоматом, после чего пояснил на его непонимающий взгляд. — Заклинит при следующем выстреле, можешь проверить, пока главный не вышел из кабины пилотов. А лучше подкараулить его при выходе.

Пока говорил это, попытался связать Семёна, как можно крепче, используя все подручные материалы. Даже ремень пришлось просить у одного дрожащего пассажира. Возможно, я даже перетянул ему конечности, но думаю он потерпит. Я терпел, когда этот дебил надел на меня давящие жгуты, а чего стоит момент, когда подгонял меня пинками? Вот и он потерпит и пострадает немного.

Немного подумав, добавил ещё раз ногой по челюсти и пошёл искать выпавший пистолет. В это время к мужику с калашниковым подошёл ещё один пассажир, и они о чём-то общались.

— Они с вами? — спрашиваю у девушек, на что они молча кивают.

— Кто из вас умеет кидать пистолеты? — спрашиваю у мужиков, на что они смотрят на меня, как на идиота. — Он после того, как я взял его в руки не выстрелит.

На это они состроили более скептическое выражение лица, а меня это уже начало бесить.

— Не верите? — они в ответ кивнули. — Ну а так?

Подношу к голове пистолей и нажимаю спусковой крючок. Сбоку от меня раздаётся крик одной из девушек. Это оказалась Катя, а я думал она менее эмоциональна, в то время как Маша смотрит на меня, словно на самоубийцу.

Пистолет же щёлкнул, но не выстрелил, как и сотни раз до этого. Ни один пистолет или автомат в моих руках не может работать с первого раза. То будет несколько осечек, заклинит ствол, сломается пружина, незапланированно выпадет магазин, а пуля в стволе окажется отсыревшей. Один раз на полигоне, куда по моей просьбе отвёл меня папа, у меня автомат разобрался на части сам по себе прямо в моих руках. Было очень приятно смотреть на лицо присутствовавшего там инструктора.

Только после демонстрации кидаю им пистолет. После чего поворачиваюсь и смотрю на главного террориста с автоматом, чьё дуло смотрит на меня.

— И какого чёрта, вы, два идиота, прошляпили его? — кричу в сторону двух мужиков, которые должны были проследить за этим.

— У них свои проблемы, — главарь с удовлетворением кивает мне за спину. — Эй, куда ты поворачиваешься?!

А там двух мужиков на прицеле держали ещё двое, которых я до этого не замечал. У одного даже не полностью собранный пистолет был. Поворачиваюсь в сторону главаря и поднимаю руки.

— Вот тут-то вы и переиграли нас. Я даже похлопаю в ладоши, — демонстративно медленно хлопаю, после чего говорю. — У левого парня пистолет не выстрелит. Я его случайно касался, когда проходил мимо. Надо же, додумался замаскировать часть пистолета на своей сумке в качестве части его составляющей.

Именно после этого начинаю действовать, вот только не всегда судьба благосклонна. Хотя она когда-нибудь была благосклонна ко мне? В момент, когда для отвлечения внимания уже хотел пнуть в главного террориста лежащую на полу сумку, оказавшуюся под моими ногами, в меня словно что-то попало. Меня свело самой сильной болью, которую я чувствовал в жизни. Все органы хотели сокращаться, скручиваться и даже рваться, хотя это вполне могло мне почудиться. Из-за этой боли я не почувствовал, как в меня вошло три выстрела. Могло быть и больше, но на главного террориста напал сидящий рядом с ним пассажир, которым, как я узнал позже, оказался Тагути Сора, полицейский города Токио.

Только мне было не до этого. Боль растекалась по всему телу, не ослабевая, а вспыхивала ещё сильнее. Болела голова, в груди словно разорвался снаряд, а что было дальше не знаю, так как я отключился.

***

Тем временем, пока главного террориста скручивал токийский полицейский, во всём самолёте начала происходить чертовщина.

Один из террористов при попытке выстрелить из собранного на скорую руку пистолета мгновенно пожалел о содеянном. Пуля в стволе пистолета разорвалась и ранила стрелка, из-за чего он упал подкошенным… Пока это происходило, телохранитель навёл конфискованный у Борова автомат на достающего такой же автомат второго террориста и нажал курок. Какого же было его удивление, когда он услышал семь осечек и не увидел ни одного результативного выстрела.

Воодушевлённый и откровенно напуганный прошедшей рядом смертью террорист достал автомат, судорожно вставил рожок и когда палец только тянул курок,