Нулевой пациент. Книга Первая (СИ) - Эльто Эра

В субботу вечером Ли пришлось вступиться за Лоусон и выпроводить разгневанного адвоката, с которым они довольно близко дружили уже несколько лет, из больницы. Эверетт добился созыва консилиума, который должен перепроверить каждый шаг операции доктора Лоусон и выяснить, допустила ли она где-то ошибку. Дональд Астер, главный врач клиники, упирался до последнего, но под дьявольским нажимом адвоката дал добро на эту неприятную процедуру. Лоусон подписала согласие на проверку, Рамону она не сказала ни слова, но Ли, который находился в одном помещении с ними, чувствовал, что оба в бешенстве. Лоусон — из-за того, что в ее работу опять вмешиваются (ее отстранили от операций), Рамон — от того, что потерял свидетеля. Выпроводив адвоката вон, капитан уехал, оставив Астера разбираться с хирургом и бюрократической волокитой, а по дороге в управление остановился и купил для Офелии цветы. Он давно никому не дарил букеты. А как иначе поддержать Лоусон, оказавшуюся меж молотом и наковальней, не знал.

Вот и сейчас, выкурив свою законную утреннюю сигарету, полицейский думал о том, что Рамон перегнул палку, а доктор Лоусон нуждается в поддержке. Но в его ли поддержке? С Офелией он пересекался каждую смену, когда она стажировалась в травме, а он работал на улицах. Потом доктор сосредоточилась на торакальной хирургии, Ли ушел с улиц и стал видеть ее реже. А она не менялась. Также независимо и дерзко держала себя в сложных ситуациях, также бесчувственно и профессионально проводила операции. Очередь к ней в интернатуру и ординатуру можно было обернуть дважды вокруг экватора. Он давно ничего не чувствовал, встречаясь с разными существами по работе. Когда каждый день видишь боль и потери, зверства и жестокость, сам начинаешь мертветь. Но что-то в этой странной женщине, совсем молодой Незнакомке было такое, что Ли расчувствовался. Дурак.

Он усмехнулся, выбросил бычок в урну, взял со стола чашку с кофе и посмотрел в окно. Он злился на руководство за то, что его время тратили на дурацкую административную работу. Как еще назвать то, что он делал с этим мертвым свидетелем? Доехать до больницы, проверить, что все меры безопасности приняты правильно. Вернуться, получив сообщение о смерти свидетеля. Опечатать палату. Подумать, и опечатать в этаж. Вызвать криминалистов. Удерживать участников процесса от скандала. Дождаться, пока криминалисты закончат работу, снять оцепление и позволить забрать тело. Снова вмешаться в скандал. Это не то, ради чего он заканчивал полицейскую академию. И явно не то, за что получил ранг капитана полиции.

Ли допил кофе, аккуратно поставил чашку в идеально белую раковину и медленно выдохнул весь воздух из себя. Задержавшись в нижней точке, он позволил организму глотнуть кислорода и глянул на себя в зеркало, висевшее справа от холодильника. Как любой темный эльф, с возрастом он практически не менялся. Он вошел в состояние зрелости лет восемьдесят назад. В Треверберг переехал пятнадцать лет назад, прикинулся подростком, поступил в недавно открытую полицейскую академию, которую закончил и был принят в управление без долгих собеседований. Сотрудников было мало, толковых — еще меньше. Он стал первым темным эльфом в толпе людей и быстро поднялся по карьерной лестнице. Конечно, сейчас с ним служили и эльфы, и люди, даже парочка вампиров. Конкуренция стала выше, а интересных дел не прибавилось. В итоге Ли объявил монополию на все нестандартное, но за слишком откровенное неприятие всего стандартного его отправили в суд, где обязали выполнять функцию наблюдателя от управления. Почетная миссия, говорили они.

Лютый треш, решил Ли.

Из зеркала на него смотрел молодой мужчина с гладко выбритым подбородком, внимательным темно-карим взглядом и черными волосами, расчесанными на косой пробор. На вид ему можно было дать как тридцать, так и сорок, но взгляд выдавал. Ведь темный эльф уже давно разменял свою первую сотню лет. Мудрец для людей, юнец для своих, он решил влиться в дикую жизнь Треверберга до того, как родители положили лапу на его судьбу. Традиционная эльфийская семья, криминал, много денег, браки меж близкими родственниками. Ли был уверен, что традиция родственных браков в Древнем Египте пошла именно от темных эльфов. Чистота крови. Бред. Конечно, Андреас очень любил свою сестру. И даже кузин, которых видел на фотографиях, но при мысли о том, что он, как его родители, проживет жизнь аристократа, сводила его с ума. И что в итоге? Побег сразу после достижения темного совершеннолетия. Другая фамилия. Оторванность от своих. Управление полицией. Если бы он понимал, как это правильно описать, то сказал бы, что по-своему счастлив. Его счастье заключалось в свободе.

Немного подумав, Ли взглянул на часы. Восемь утра. Смена у Лоусон начиналась в семь. Подойдя к телефону, он набрал номер кардиологии и принялся ждать. Гудок. Второй. Третий. Может, она занята? Может, ее допустили к операциям? Конечно же нет. Прошла всего ночь, а подобные дела быстро не решаются. Может, она взяла выходной?

— Доктор Офелия Лоусон, — неожиданно ожила трубка.

Андреас выдохнул.

— Это капитан Ли, доктор.

— Здравствуйте, капитан, — ему показалось, или голос ее потеплел? — Спасибо вам за цветы. Не стоило усилий.

— После субботы мне захотелось вас поддержать.

Она что-то буркнула в сторону.

— Вы сделали все, что могли.

— Так врачи говорят, когда больше нечего сказать.

Лоусон тихо рассмеялась. От ее смеха стало тепло. Ли провел рукой по волосам и посмотрел в зеркало, отмечая, как меняется его взгляд во время разговора с ней.

— Я забрала их домой и поставила на кухне.

— Но сейчас вы в больнице.

— Да. Разбираю старые истории болезни, заполняю карты. Словом, занимаюсь той ерундой, до которой не доходили руки.

Она медленно выдохнула. Стало грустно.

— Я уверен, что вы сделали все, что могли.

— Операции похожи на расследование, капитан, — тихо ответила Лоусон. — Перед вами чистый лист. Вы знаете, к чему должны прийти, что должны найти или устранить или спасти. Вы знаете маршрутную карту, понимаете, как к этой точке приблизиться в теории. Но на практике каждая операция уникальна. Даже те, на которых учатся интерны. Может открыться кровотечение, у пациента могут оказаться слишком хрупкими ткани или сосуды, он может нарушить запрет врача и выпить или съесть что-то запрещенное. Его сердце может не выдержать. Я заставила сердце пациента биться. Дважды. Когда его увозили в палату, он был стабилен. Я провела еще две операции и поехала домой. Другие пациенты живы, и им ничего не угрожает. А ночью мне сообщили, что Беард умер.

— Это тяжело, — сказал Ли, потому что просто не знал, что еще можно сказать.

— Спасибо вам, капитан. Мне нужно работать.

— Не хотите со мной поужинать?

В трубке повисло тягостное молчание. Идиот. Зачем ему это? Зачем ему связываться с Незнакомкой? Подобный союз никому не принесет счастья. Да, он старше нее, опытнее и понимает ее лучше, чем она может представить. Но все же, хватит ли ему сил? Она не похожа на тех психопатов, о которых слагают легенды и страшилки для маленьких эльфят. Не похожа на эмоционального вампира, который раскачивает тебя, выдирает из твоей души остатки светлого и чистого, чтобы осушить и выбросить. Она работает врачом, от нее не пахнет угрозой. Только печалью, светом и обещанием. Как от любого обращенного. Ли не чувствовал к ней ничего до этого момента. До момента, когда зачем-то принял на себя роль защитника.

— Почему бы и нет, — наконец ответила Офелия. — Сегодня вечером?

— Я заеду за вами в восемь.

Она продиктовала домашний адрес и отключилась. Андреас замер, не отводя глаз от окна. Что ж. Теперь можно ехать в управление.

***

Несколько часов спустя

Управление Полицией Треверберга

Харри Хикс смотрел на друга, сощурив серо-голубые глаза. На его морщинистом лице читалось одновременно презрение ко всему живому и интерес к рассказу Ли. Хикс уже двадцать пять лет служил руководителем отдела криминалистической экспертизы, частенько выезжал на место преступления и преподавал в академии. Он прошел войну, потерял спокойный сон, но приобрел удивительное чутье относительно поиска и интерпретации найденных улик. Хикс совмещал в себе повадки следователя и криминалиста, и это делало это бесценным сотрудником и отличным другом. Они познакомились с Ли лет десять назад, подружились почти сразу. Полукровка и темный эльф, оторванный от семьи, чувствовали свою схожесть перед лицом огромного мегаполиса. И тот и другой не понимал, где его место, как раскрываться и стоит ли раскрываться, как жить эту жизнь и в чем ее смысл. Любовь к правде объединила их. Изрядная толика занудства сделала чуть ли не братьями. Полукровка старел, эльф — нет, но это не мешало им отрываться в недавно отстроенном Ночном квартале и сейчас. И давать фору послевоенной молодежи.