Мой друг Сенька - Владимир Свинцов

— Так это мы домой приехали? — спрашивали его удивленные глаза.

— Конечно, домой. Вперед, Сенька, вперед!

Почувствовав родные запахи, Сенька осмелел. Сунул нос в снег. Фыркнул и припустил бегом вокруг машины. Потом упал, перевернулся. Вскочил. Отряхнулся и опять бегом, со звонким, веселым лаем:

— Гав-гав! Хорошо-то как! Чисто!

На его лай выскочил из соседней подворотни Шарик. Его черная шерсть на белом снегу казалась прямо-таки угольной. Сенька рыжим пламенем — к нему. И пошла кутерьма… Черный, рыжий, белый… Черный, рыжий, белый…

Черный… Рыжий… Белый.

— А ты боялся, — улыбнулся я. — Это же первый снег зимы и первый снег в твоей жизни, Сенька.

Сенька ищет работу

По весне мой товарищ попросил меня помочь отремонтировать дачу. Ремонт несложный, работа сразу же пошла споро. Сенька, радостно поблескивая глазами, крутился тут же, совал нос в каждую дырку, в каждую банку. В пушистом хвосте его застряли стружки, передняя правая лапа вдруг стала зеленоватой, а левая — голубой.

На морде пролегла белая полоса. Это и вынудило нас пойти на крайние меры — выставить Сеньку за дверь. Он долго скулил под дверью, царапался, потом внезапно затих.

Перемены в поведении моего друга всегда подозрительны. Тут-то и жди подвоха! Я выглянул в окно. Сенька крутился около крыльца, что-то усиленно вынюхивая. Вот он царапнул землю лапой в одном месте, потом перешел на другое. Тут, очевидно, земля была мягче. И вот Сенька быстро-быстро заработал обеими передними лапами. Земля так и сыпанула вверх. Я никогда не подозревал в нем таких способностей и очень удивился. Сенька тем временем работал, как хорошая землеройная машина, и пока я выскочил на крыльцо, вырыл уже довольно глубокую яму.

— Сенька, ты что делаешь? Ну-ка перестань сейчас же! — закричал я.

Он высунул из ямы свою лохматую морду, испачканную теперь еще и землей.

— Ты что, не видишь? Работаю! — удивленно посмотрел он на меня и опять принялся за дело.

— Нельзя! Нельзя! Пошел отсюда! — я приближался к нему с самыми серьезными намерениями.

Сенька это понял и неохотно попятился.

— Гав! — негромко гавкнул он. — Вы работаете, а мне так уж и нельзя?

— Лег бы, повалялся на солнышке, — начал уговаривать я его и протянул руку, чтобы погладить, но он обиженно отвернулся.

Засыпав яму, выкопанную Сенькой, я вернулся в комнату. Работа наша шла к концу, но беспокойство вдруг охватило меня с новой силой. Бросив кисть в ведерко с краской, я вновь вышел на крыльцо. Сеньки не было.

— Сеня! Сенька, где ты?!

Обошел вокруг домика — Сеньки нет. Внимательно оглядел весь участок — никого. Ну не мог же он перескочить через такой высокий забор? Или, может быть, есть где-то в нем дыра? Я пошел вдоль забора. И у недавно высаженного, какого-то редкого сорта малины, которым мой товарищ очень дорожил, я увидел… О, ужас! Увидел кончик пушистого хвоста, торчащий из свежевыкопанной норы. Оглянувшись, не видит ли это кощунство хозяин, я вытащил упиравшегося Сеньку за хвост и наскоро присыпал яму. Сенька, наклонив голову набок, наблюдал за мной со стороны. Я пожурил его, погрозил пальцем, но стоило мне отойти, как он тут же вновь принялся за дело. Мягкая, разрыхленная земля так и летела из-под его лап. Ну что ты будешь делать? Пришлось забрать его в комнату.

Он так обрадовался, что тут же залез в банку с краской и оставил на полу отпечатки всех своих четырех лап.

— Зачем ты его сюда впустил? — рассердился мой товарищ. — Выгони его во двор.

«Ага! Выгони… Ты еще не знаешь про малину! — мелькнуло у меня в голове. — Но, с другой стороны… Сенька же умница и, очевидно, уже понял, что можно и чего нельзя», — прикинул я и вытолкал проказника за дверь.

И не ошибся. Сенька оказался еще умнее, чем я думал. Не успела за ним закрыться дверь, как он уже мчался к малине. Остановился и, заметив, что я наблюдаю за ним, негромко тявкнул:

— Гав! Скучно мне одному. Гав! Иди ко мне, а не то я…

Я вышел на крыльцо, Сенька подбежал, ласкаясь. Я взялся за ручку двери — Сенька рванулся к малине. Я спускаюсь с крыльца. Сенька ко мне. Я к двери — Сенька в малину…

Так и пришлось товарищу заканчивать ремонт одному.

Капкан

Не успел я вылезти из палатки, как Сенька тут как тут. Хвостом виляет и преданно смотрит мне в глаза.

— Что, соскучился за ночь? — усмехнулся я.

Сенька припал на передние лапы и еще усерднее завилял хвостом, приглашая играть.

— Ладно, ладно, некогда мне.

Взяв удочки, подсак, банку с червями, я столкнул на воду лодку. Сенька ужом проскользнул мимо меня и уселся на корме, радостно поблескивая глазами.

— Нет, брат, так дело не пойдет. А палатку кто стеречь будет, вещи?.. Вылазь, вылазь, — уговаривал я его. — Нельзя нам обоим отлучаться. Вылазь, ну!

Сенька с явной неохотой вылез на берег.

— Гав! — тявкнул негромко. — Возьми, пожалуйста!

— Сказал же — нельзя, — рассердился я. — Сколько можно повторять?

Сенька медленно потрусил по берегу вслед за мной. Я приналег на весла, и кусты скрыли от меня моего друга.

Через три часа, когда солнце уже жарило вовсю и утренний клев кончился, я причалил к берегу, но Сенька не выскочил, как обычно, навстречу. «Спит, наверное», — подумал я и громко позвал:

— Сеня! Ну-ка ко мне, быстренько!

Ни звука в ответ. Сеньки не было и в палатке. Я вновь позвал его и прислушался. Тихо все. Только чуть треснула где-то неподалеку ветка да всплеснула под берегом стайка рыбьей мелочи. «Что могло случиться? — не на шутку встревожился я. — До ближайшей деревни десять километров. Волков здесь не водится… Может, кто проезжал мимо да поймал его. Ведь Сенька такой доверчивый. Но тогда бы я слышал шум мотора…»

И все-таки я выскочил на дорогу. Пробежал до ближайшего поворота — свежих следов автомашин не было.

Солнце палило нещадно. Пот заливал глаза. В траве тревожно звенели кузнечики. Кусты стояли нахохлившись, виновато опустив привядшие листья. «А почему считают, что здесь нет волков? — вдруг подумал я. — Вон какие заросли! Ах. Сенька. Сенька! Ну почему я не взял тебя с собой в лодку? Бог с ней, с палаткой… с вещами…» Мне так стало жалко моего пропавшего друга, что запершило в горле и губы стали сухими, горячими.

Я вернулся к палатке, взял походный топорик и направился в самую гущу кустов, полный решимости хотя бы отомстить прожорливым волкам за своего четвероногого друга. Безуспешно я искал следы жестоких хищников, весь исцарапался о колючие ветки, но ничего не нашел. Подавленный и усталый вернулся к палатке. Ничто меня не радовало — ни хороший утренний клев, ни прекрасное место отдыха, ни устоявшаяся погода. Полными ненависти глазами смотрел я на эту коварную поляну, на густосплетение кустов — свидетелей Сенькиной гибели. Вдруг неподалеку от меня дрогнула и закачалась ветка. Я бросился вперед, ногой раздвинул кусты и увидел… Сеньку. Он лежал в какой-то страшно неудобной позе. Головы не было видно. Одна задняя лапа застряла в развилке ветки, другая — слабо скребла землю. «Живой еще!» — подумал я и, отбросив топорик, попытался поднять Сеньку на руки. Тело его дернулось, послышался жалостный тихий вздох. Я повернул своего верного друга на бок и захохотал.