Судьба вселенца (СИ) - Александр Борискин

Разговор вертелся вокруг предстоящих хлопот по подготовке Питера к отъезду. Он собирался забрать с собой весь семейный архив, фамильное столовое серебро и два фарфоровых сервиза, полученные его матерью в подарок на свадьбу, а также портреты своих предков, развешенные в господском доме, коллекции наград предков и старинного оружия. Все остальное он оставлял Эльзе. По прикидкам Эльзы такой багаж займет не менее пяти больших ящиков, которые надо срочно изготовить в поместье.

Разговоры перемежались тостами. Уже была открыта вторая бутылка рейнского.

Питер сказал, что наиболее разумно отправляться в Россию на пароходе из Кенигсберга, по крайней мере, с перевозкой большого количества багажа проблем не будет. Был бы только соответствующий рейс! В крайнем случае, багаж можно отправить морем, а самому добираться до Санкт-Петербурга на поезде.

Эльзу волновало предстоящее вступление в права хозяйки поместья.

— Что ты волнуешься! Всех знаешь, тебя — тоже. Что изменится для работников? Практически ничего: как ты управляла поместьем, так и будешь. Или ты собираешься нанять управляющего?

— Нет уж! Мне самой нравится командовать и распоряжаться, а когда поместье станет моим — это вообще будет сказка! Жаль, мой папочка не увидит меня в роли хозяйки поместья.

— Вот это и будет сегодня последний тост: «За твои успехи в роли хозяйки поместья!» Пьем до дна!

Хозяин и гостья покинули гостиную и разошлись по своим комнатам, пожелав друг другу спокойной ночи. Питер улегся в постель, закрыл глаза. В голове немного шумело. Спать совершенно не хотелось.

«И здесь пуховая перина!» — подумал он.

Вдруг скрипнула дверь и Эльза в ночной рубашке вошла в комнату. Подошла к постели и юркнула под перину к Питеру. Он немедленно развернулся к ней и стал целовать ее лицо, маленькие ушки, поглаживая через рубашку ее тело. Эльза отвечала страстными поцелуями, причем Питер заметил: она делала это очень умело. Наконец, дело дошло до рубашки: в мгновение ока она была сорвана и отброшена в сторону. Тела любовников переплелись, ласки становились все откровеннее. Наконец, Эльза перевернулась на спину и потянула Питера на себя. Умело направила «яхонтовый жезл в свою горячую пещерку» и крепко обхватила его тело руками и ногами.

Питер начал двигаться, постепенно наращивая темп. Эльза отвечала ему, умело подмахивая, и непрерывно издавая стоны. Через несколько минут громко вскрикнула и они одновременно забились в конвульсиях страсти. Потом долго лежали, обнявшись, изредка целуя друг друга. «Все-таки неудобно заниматься любовью на пуховой перине: проваливаешься и выгибаешься как гимнаст».

Затем опять взрыв страсти. Но теперь Питер увлек Эльзу на пол, куда сбросил подушку и где был расстелен длинношёрстный ковер.

Тут дело пошло еще лучше: партнеры ощущали все движения друг друга более остро, а ласки казались насыщеннее и жарче.

Еще дважды любовники предавались страсти, потом, обессиленные, долго лежали, обнявшись, и лаская друг друга. Питер был выпит досуха.

— Так ты в самом деле ничего не помнишь? Как мы с тобой два года назад впервые поцеловались, а потом в лесу ты превратил меня в женщину? И еще раз, в следующий свой приезд в поместье? И десять дней назад, когда я провела ночь в твоей постели? Ты — мой единственный мужчина!

— Поверь мне, я все забыл! Я и свое имя узнал случайно, когда Пауль обратился ко мне, отыскав в лесу.

«Хотелось бы мне верить ее словам, но «мастерство не пропьешь», не похожа Эльза на женщину, которая только раз в год встречается с мужчиной! На мой взгляд, у нее солидный опыт любовных утех. Да Бог с ней! Спустя несколько дней расстанемся навсегда. Будучи хозяйкой поместья, она быстро найдет себе подходящего мужа, нарожает кучу детей, и превратится в обычную домохозяйку, которую интересуют только три «К».

Проснувшись утром, Питер не обнаружил Эльзу в своей постели.

«Я даже не заметил, когда она ушла. Но так даже лучше. Нечего афишировать нашу связь перед слугами».

4

Питер вернулся из Кенигсберга на третий день в полдень. Заехал домой, но там никого не было. Немного отдохнув от путешествия, приняв ванную и перекусив, он направился в банк. К трем часам он появился в банке у Дитриха. Эльза была уже там, не находя себе места от нетерпения: так ей хотелось немедленно подписать договор и стать хозяйкой Кольвельде.

Но сначала Питер предложил оформить документы по продаже домов: покупатели уже находились в банке, там же присутствовал и нотариус, да и суммы были не такими впечатляющие. Берлинский дом уходил за сорок тысяч марок, Кёнигсбергский — за тридцать две тысячи. Кроме того, Питер внес в продажу берлинского дома условие, позволяющее освободить его только через пять дней после подписания договора. Он вынужден выехать в Санкт-Петербург на поезде, поскольку раньше не было билетов, да надо было сдать багаж на пароход. Тот отплывал из Кенигсберга только через неделю, но груз можно было сдать раньше.

Подписав договоры и положив полученные деньги за оба дома себе на счёт, Питер обратился к Эльзе с просьбой принять участие в судьбе своего слуги Курта. Тот отказался ехать с ним в Россию, и оставался без работы, жилья и средств к существованию. Эльзе очень не понравилась эта просьба.

— Чем же я могу ему помочь? Парню уже шестнадцать лет, слуга — мужчина мне не нужен, больше ничего он не умеет делать, знакомых, которым требуется слуга, у меня нет.

— Например, ты можешь отдать его в обучение егерю или леснику: они уже в возрасте. Десять лет пройдет быстро, и им понадобится замена. Да и много чего может произойти.

Эльзе, конечно, не составляло труда пристроить Курта в своем поместье, но очень не хотелось держать около себя человека, который знал о ее близости с Питером. Ранним утром, когда она покинула спальную Питера в берлинском доме, она лоб в лоб столкнулась с Куртом.

— Я бы взял в услужения слугу, — неожиданно вступил в разговор нотариус, — мой уже совсем стар и давно просится отпустить его. Если Вы дадите Курту хорошие рекомендации, я возьму его к себе.

— Прекрасно! Курт — очень исполнительный и честный мальчик, к тому же сирота. Я сейчас напишу ему рекомендательное письмо, — ответил Питер.

Теперь ничто не препятствовало подписанию договора о продаже поместья.

Документы были оформлены, деньги переведены на счёт Питера, все присутствующие выпили по фужеру шампанского за удачную для всех сделку.

Эльза засобиралась в поместье, скомкано простилась с Питером и удалилась, предупредив его, что через день ящики под багаж будут готовы, сам багаж — упакован, и его можно забирать. Осталось сделать последнее дело: получить выездные документы из Германии, для чего Питер направился в фирму господина Назеля. Там тоже все прошло без заминки. Заграничный паспорт, разрешение на выезд Питер получил из рук юриста, все внимательно просмотрел и полностью с ним расплатился.

На следующий день Питер посетил посольство России в Германии. Предъявил свои документы, письмо о получении наследства и поинтересовался, не нужно ли для въезда в Россию каких-либо дополнительных документов. Ему проставили отметку в паспорте, разрешающую въезд в Россию и нахождение там для оформления личных дел в течение шести месяцев. Пояснили, что если возникнет необходимость задержаться на более длительный срок, то все вопросы можно решить на месте в министерстве иностранных дел.

Предупредили, что по приезде в Санкт-Петербург Питер обязательно должен пройти регистрацию в министерстве внутренних дел и пожелали счастливого пути.

Оставшееся до отъезда время было посвящено отправлению багажа из Кенигсберга, сбору личных вещей в домах в Кёнигсберге и Берлине, их упаковке и сдачи в багажный вагон в Берлине.

Наконец Питер занял место в вагоне первого класса поезда Париж — Санкт-Петербург, проходящего через Берлин, и путешествие началось. У него оставалась ровно пять дней, чтобы успеть вступить в права наследства. Он рассчитывал все успеть сделать.

Через день утром он вышел из поезда на перрон Варшавского вокзала столицы России. Уже через час заселился в гостиницу «Европа», куда был доставлен его багаж с поезда.

Не откладывая на потом, Питер немедленно отправился по указанному в письме адресу для встречи с душеприказчиком генерала.

По указанному в письме адресу располагалась нотариальная контора «Обухов и сын». Питера встретили два клерка, забрали у него трость и шляпу и провели в кабинет к Ивану Афанасьевичу Обухову. После обоюдного знакомства, проверки документов и других необходимых действий нотариус предложил Питеру располагаться за столом для совещаний, покрытым темным зеленым сукном. Сам сел напротив него.

— Слава Богу, успели! Осталось всего три дня, а потом мои права как душеприказчика покойного Ганса Иоганновича заканчиваются. И все!