Чайковский. Старое и новое - Борис Никитин

В этом же письме мы находим документальное подтверждение того впечатления, которое осталось у Чайковского от концерта 16 октября:

"С этой симфонией, — писал Петр Ильич, — происходит что-то странное. Она не то чтобы не понравилась, но произвела некоторое недоумение. Что касается меня самого, то я ей горжусь более, чем каким-либо другим моим сочинением. Но об этом мы вскоре поговорим, ибо я буду в субботу в Москве"17.

Днем 18 октября Чайковский присутствовал на генеральной репетиции "Евгения Онегина", которая проводилась Оперным товариществом в зале дома Кононова, расположенного неподалеку от квартиры Модеста Ильича. Затем он дал обед для пианистки Аус дер Оэ. Вечером он был в Мариинском театре, где давали "Онегина"18.

Во вторник 19 октября Петр Ильич присутствовал на представлении оперы Рубинштейна "Маккавеи", которое происходило в уже упомянутом зале дома Кононова19.

Как рассказывает Модест Ильич, в эти же дни (т. е. 18 и 19 октября) Чайковский много говорил о переделке опер "Опричник" и "Орлеанская дева", которой хотел заняться в ближайшем будущем. Для этой цели он взял из библиотеки императорских театров партитуру "Опричника"20. О намерениях Петра Ильича в отношении "Орлеанской девы" известно также из воспоминаний управляющего петербургскими императорскими театрами В. П. Погожева, который в процессе беседы с Чайковским, состоявшейся, по-видимому, 18 октября во время посещения Петром Ильичем Мари-инского театра, тут же отдал приказ в нотную контору отправить партитуру "Орлеанской девы" на квартиру Чайковского21.

В среду 20 октября приятель Чайковского по училищу правоведения А. А. Герке привез ему на квартиру проект нового договора с издателем В. Бесселем на авторские права по опере "Опричник". В этот день, по словам Модеста Ильича, Петр Ильич был совершенно здоров. В этом сомневаться нельзя, так как днем Чайковский гулял с одним из своих племянников Александром Литке и вел с ним очень веселую беседу, а затем обедал у своей любимой кузины Веры Васильевны Бутаковой (Давыдовой)22. У Веры Васильевны на обеде присутствовал Юрий Львович Давыдов, который с детства был дружен с ее сыном. Он рассказывает, что Петр Ильич пришел на обед в хорошем расположении духа, весел и бодр.

Прямо с обеда у Веры Васильевны Петр Ильич поехал в Александрийский театр, где в этот вечер шла пьеса А. Н. Островского "Горячее сердце".

Вспоминая об этом последнем веселом вечере в жизни своего великого брата, Модест Ильич называет тех, кто был в ложе театра вместе с Чайковским, — это два брата Литке, приятель В. Л. Давыдова барон Буксгевден и он сам. Из театра Петр Ильич со всей компанией отправился в ресторан Лейнера, который находился на Невском проспекте у Полицейского моста. Модест Ильич, по его словам, пришел в ресторан позднее и застал там, кроме названных выше лиц, актера И. Ф. Горбунова, композитора А. К. Глазунова и владельца фортепианной фабрики Ф. Ф. Мюльбаха. К этому времени все уже кончили ужинать. Модест Ильич справился и узнал, что Петр Ильич ел макароны и запивал их по обыкновению белым вином с минеральной водой.

Актер Ю. М. Юрьев в своих воспоминаниях пишет, что после окончания спектакля в ресторан Лейнера отправились Петр Ильич, Модест Ильич, их невестка — жена брата, Анатолия Ильича, два брата Литке, Ф. Ф. Мюльбах, он сам и братья Легат, Николай и Сергей, — талантливые артисты балета… "Все делились впечатлениями от спектакля. Петр Ильич чувствовал легкое недомогание, жаловался на желудок, отказывался от тяжелых блюд. Он ограничивался устрицами и запивал шабли"24.

Юрий Львович Давыдов, который тоже был в ресторане Лейнера, рассказывает, что там присутствовали его брат Владимир Львович, барон Буксгевден, братья Литке, И. Ф. Горбунов, которого они с Петром Ильичем повстречали по дороге из театра, а также Ф. Ф. Мюльбах. Юрий Львович поясняет, что Модест Ильич задержался в театре, чтобы поговорить с М. Г. Савиной, актрисой Александрийского театра, и обещал догнать всех отправившихся в ресторан, если они пойдут пешком. Они и в самом деле пошли пешком. Ресторан Лейнера находился в десяти минутах ходьбы от театра. Так как Константин Литке и Юрий Давыдов были кадетами, то легальный вход в ресторан для них был закрыт. У Лейнера на этот счет были послабления, разумеется, за некоторое вознаграждение, и их пропустили в занятый Петром Ильичем отдельный кабинет с черного хода. Юрий Львович рассказывает:

"В минуту нашего прихода Петр Ильич был занят заказом ужина для всех. Окончив заказ, Петр Ильич обратился к слуге и попросил принести ему стакан воды. Через несколько минут слуга возвратился и доложил, что переваренной воды нет. Тогда Петр Ильич с некоторой досадой в голосе раздраженно сказал: "Так дайте сырой и похолоднее". Все стали его отговаривать пить сырую воду, учитывая холерную эпидемию в городе, но Петр Ильич сказал, что это предрассудки, в которые он не верит. В эту минуту дверь отворилась, и в кабинет вошел Модест Ильич, сопровождаемый артистом Ю. М. Юрьевым, с возгласом: "Ага, какой я догадливый! Проходя, зашел спросить, не тут ли вы?" — "А где же нам быть еще?" — ответил Петр Ильич. Почти следом за Модестом вошел слуга, неся на подносике стакан воды. Узнав, в чем дело и в чем состоял продолжавшийся с Петром Ильичем спор, Модест Ильич не на шутку рассердился и воскликнул: "Я тебе категорически запрещаю пить сырую воду!" Смеясь, Петр Ильич вскочил и пошел навстречу слуге, а за ним бросился Модест Ильич. Но Петр Ильич опередил его и, отстранив брата локтем, успел залпом выпить роковой стакан" .

Если мы теперь обратимся к очень подробной статье Модеста Ильича "Болезнь П. И. Чайковского", опубликованной в газете "Новое время" 1 ноября 1893 года, т. е. всего через десять дней после ужина в ресторане Лейнера, то в этой статье не найдем упоминаний о споре братьев Чайковских из-за стакана сырой воды во время ужина 20 октября. Но стакан воды не обойден молчанием ни в этой статье, ни в труде Модеста Ильича "Жизнь Петра Ильича Чайковского", где события, предшествующие болезни, и само течение болезни Петра Ильича описаны точно так же, как и в газетной статье. Только согласно Модесту Ильичу роковой стакан сырой воды был выпит Чайковским не у Лейнера, а на следующий день (21 октября) дома за завтраком после полудня26. В тот день Петр Ильич с утра чувствовал себя неважно и жаловался брату на плохо проведенную ночь из-за расстройства желудка. Он пошел к Направнику, но с полдороги вернулся. От вызова врача он отказался и до завтрака еще был бодр настолько, что написал два письма (одно из них антрепренеру Одесского оперного театра

И. Н. Грекову с согласием на приезд в Одессу). Во время завтрака у него не было отвращения к пище.