Рандеву с Валтасаром - Чингиз Абдуллаев

— Интересно, — сказал Планнинг, поворачиваясь к Дронго, — это вы придумали сейчас или была заранее заготовленная схема?

— Не будьте идиотом, — раздраженно ответил Дронго. — Неужели вы не можете логично мыслить?

В этот момент на повороте затормозила машина. У Планнинга оказалась отличная реакция. Он мгновенно заметил блеск автомата и, толкнув столик вперед, выставил его щитом перед собой, крикнув Дронго:

— Ложись!

Оба упали, и автоматная очередь прошла над их головами. Столик был пробит наискосок. Раздался звон битого стекла.

— Проклятье, — прошептал англичанин, чуть приподнимая голову, — кажется он стреляет именно в нас.

Белый БМВ, из которого стреляли, набирая скорость, рванул вперед. Дронго поднял голову, чтобы посмотреть, кто именно стрелял. В машине были двое. Он успел увидеть только их затылки.

— Спасибо, — поблагодарил Дронго англичанина и начал осторожно подниматься, глядя в сторону уходящего автомобиля. — Кажется, они закончили наш спор по-своему.

— Я испачкал костюм, — невозмутимо заметил англичанин, поднимаясь следом за ним.

— Прекрасный костюм, — кивнул Дронго, отряхиваясь. — Почему все ваши разведчики одеваются от Бриони? Вам так хорошо платят?

— Это только я одеваюсь от Бриони, мистер Дронго, — недовольно заметил Планнинг, — остальные носят другие костюмы. Кстати, ваш костюм тоже пострадал. Вы изменили своим вкусам. Обычно вы носите костюмы от Валентине. А этот, кажется, от Ива Сен-Лорана? Почему такое непостоянство?

— Купил на распродаже, — мрачно пошутил Дронго. — Полагаю, что ваша разведка знает даже мой любимый парфюм.

— Для этого не нужно быть разведчиком. Достаточно подойти к вам на близкое расстояние, чтобы почувствовать запах «Фаренгейта». — Планнинг недовольно поморщился: со всех сторон к ним спешили люди. Он тихо спросил: — Кстати, у вас есть с собой оружие?

— Конечно, нет. Я как-то не предполагал, что в меня будут стрелять в Каишкаше. А у вас?

— У меня тоже нет, — признался англичанин.

Дронго озабоченно посмотрел в сторону уехавшего автомобиля.

— Надеюсь, они не вернутся, — пробормотал он, — иначе наши костюмы не придется сдавать в чистку — они нам больше не понадобятся.

К ним подбежал испуганный хозяин кафе. Опасливо подошли официантка и еще несколько взволнованных посетителей, видевших, как в них стреляли.

— Что случилось? — испуганно спросил хозяин. — Кто стрелял?

— Какие-то хулиганы, — улыбнулся Дронго, — не волнуйтесь. Они стреляли резиновыми пулями, — и он, незаметно вытащив застрявшую в стене за его спиной пулю, отдал ее Планнингу.

— Вы не успели заметить, в кого стреляли? — спросил Дронго. — В меня или в вас?

— Боюсь, что в вас, — усмехнулся Планнинг, — иначе я бы не успел среагировать.

— Я тоже так думаю, — вздохнул Дронго. — До свидания. Надеюсь, вы разберетесь с полицией, а заодно и подумаете над моими словами. Увидимся в Мадриде.

— Почему вы думаете, что я поеду за вами в Мадрид? — спросил Планнинг.

— У меня предчувствие, — ответил Дронго.

Он подошел к обрыву. Сверху по камням осторожно поднимался Мураев.

— Ну, как искупались? — спросил Дронго.

— Чудесно, вода совсем теплая. А вы почему не спустились?

— Автобус уехал, и я остался без своих плавок, — развел руками Дронго. — Ничего, надеюсь, что я еще успею искупаться. Идемте скорее, а то нас будут искать.

ТАДЖИКИСТАН. 8 ИЮНЯ

Он был в маскировочной куртке без погон, и вошедший мялся у входа, не зная, как к нему обращаться.

— Язык проглотил, старший лейтенант? — строго спросил сидевший за столом человек. — Хватит стоять. Приведи задержанного, и чтобы я больше тебя не видел. Можешь считать себя свободным.

— Мы надели на него наручники, — сообщил старший лейтенант перед тем, как выйти.

— Сними и никого к нам не пускай.

— Извините, — сказал старший лейтенант, по-прежнему не зная, как обратиться, — но он может быть опасен.

— Я тоже опасен, — сказал человек в куртке, — сними наручники и никого к нам не пускай.

Когда старший лейтенант вышел, полковник ФСБ Баширов достал пистолет и положил его на стул рядом с собой. Двое солдат ввели человека, одетого в грязную рваную одежду. Его телогрейка была разорвана в двух местах — очевидно его брали с помощью собак. Баширов усмехнулся. На поиски задержанного ушло два дня и потребовались усилия двух отрядов пограничников вместе с таджикским спецназом. Здесь, в горах Таджикистана, была своя мера времени и своя цена людям. Баширову нужен был именно этот человек, и поэтому никакие усилия, направленные на его задержание, не шли в расчет. В донесении, посланном информатором с другой стороны, с территории, контролируемой талибами, говорилось, что границу должна перейти группа в составе четырех человек. Но Баширова более всего интересовал один человек из этой группы. Именно поэтому он уже несколько дней был на границе. Именно поэтому не жалели ни солдатских жизней, ни затраченных усилий. В процессе поисков погибли два солдата, еще несколько человек были ранены, но сведения, которые им передали, были точны, и человек, из-за которого Баширов прилетел в горы Таджикистана, был наконец схвачен.

Трагедия таджикского народа, трагедия этой горной республики, еще не понятая, не осознанная большинством цивилизованных государств, была даже не в том, что во время гражданской войны народ разделился на две части, и брат пошел на брата. Эта трагедия была прообразом будущего во многих республиках бывшего Советского Союза, особенно Средней Азии и Закавказья. Можно было сколько угодно смеяться над диктаторскими замашками Каримова, над прижизненными памятниками Ниязову, над полулиберальным авторитаризмом Назарбаева и Акаева, можно было сколько угодно осуждать режимы Алиева и Шеварднадзе, но истина от этого не менялась. Бывшие партийные секретари, успешно трансформировавшиеся в полудемократических президентов, стали оплотом стабильности в своих государствах. Только в Таджикистане не удалось установить подобной власти, и началась гражданская война. Только в Армении убрали законно избранного президента, заменив его на премьера, и ограничители, сдерживающие беззаконие, исчезли. И уже следующий премьер-министр и спикер парламента были убиты прямо во время заседания высшего органа страны.

Таджикистан стал прообразом будущих гражданских конфликтов, которые неминуемо должны были возникнуть в обществах с криминальной экономикой, повальным воровством, коррупцией, где преступные кланы, грабившие собственный народ, презирали сограждан, которые, в свою очередь, люто ненавидели обиравших их паразитов. Зачатки войны были в каждом обществе. Они проявились даже в Восточной Европе: на Украине президентам Кравчуку и Кучме пришлось лавировать между востоком, где преобладает русскоязычное население, и западом, где зарождается национальное самосознание. Они проникли даже в Молдавию, где Снегуру не удалось решить проблему Приднестровья, а следующий президент просто упустил власть из своих рук, и республика из президентской превратилась в парламентскую.

Но в Восточной Европе, втянутой в геоцентрическую орбиту интересов Запада и европейских структур, вопросы решались более цивилизованно, чем на Кавказе и в Средней Азии. Показателем в этом отношении была Россия, находящаяся и в Азии, и в Европе. С одной стороны, здесь дважды проводились выборы, пусть даже и не совсем корректные с точки зрения демократических норм. С другой стороны, именно в Москве был расстрелян собственный парламент, и выведенные на улицу танки били по зданию прямой наводкой.

И если трагедию в Москве демонстрировали телеканалы всего мира, то события в Таджикистане комментировались как факты, происходившие совсем в другой, «дикой» части света, где-то далеко, где находились неспокойный Афганистан и труднопредсказуемый Пакистан.

Задержанного, за которым Баширов устроил настоящую охоту, ввели в палатку и посадили на стул перед столом, за которым сидел полковник. Старший лейтенант взглянул на полковника, и тот молча кивнул ему, разрешая удалиться. Когда Баширов остался вдвоем с пленником, он поднял пистолет, показывая оружие задержанному.

— Давай сразу договоримся: без дурацких фокусов, иначе я тебя просто пристрелю.

— Кто ты такой? — спросил его задержанный, облизывая губы.

— А ты как думаешь? — спросил полковник.

— Смелый, — сказал задержанный, — и умный, — добавил он, чуть подумав, — я ведь шел сначала вверх по течению реки, а потом в горах хотел оторваться. А ты заранее туда собак высадил. Умный ты очень. Наверно, полковник или генерал.

— Хорошо соображаешь, Меликов, или мне называть тебя Мирзой, как тебя называли в горах Афганистана? Ты ведь бывший майор Советской Армии. Тебе тридцать восемь лет. Ушел с бандитами за границу в девяносто третьем. С тех пор там и сидишь. Три раза приходил к нам в гости. У тебя награды еще за прошлые войны. Продолжать или достаточно?..