Табу (СИ) - Marian Felis
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне нравилась его честность.
— Давайте лучше обсудим ваше мероприятие. Может, возьмете меня с собой, когда нас выпустят?
Недоверчиво зыркнула на мужчину в попытке понять, не маньяк ли он. Иначе зачем ему напрашиваться на девичник? Впрочем, тогда мне просто показалось, что он — всего лишь бабник. Правда, очень красивый.
— Если я выживу, то пожалуйста.
Мой голос дрожал и раскрывал истинные эмоции.
— Можно на ты? — уточнил и после короткого кивка серьезно продолжил. — Ты обязательно выживешь. Давай немного отвлечемся от плохих мыслей, я расскажу тебе пару забавных историй.
Его голос гипнотизировал. Погружал в транс, заставлял забыться и думать только о том, что шикарный мужчина сидит непозволительно близко.
— Ты родилась в этом городе?
Кивнула вместо ответа.
— В деревне когда-нибудь была?
— Конечно, — прохрипела и сжалась ещё сильнее. — Меня воспитывала бабушка с восьми лет, а до этого времени я с родителями каждое лето жила на даче. Правда, помню плохо.
Затихла, выуживая из воспоминаний хоть что-то позитивное и яркое. Но не получалось. В голову лезли только глупости и страшилки. Однако Кирилл не дал мне уйти в себя. Он с готовностью принялся рассказывать забавные истории из детства. Про полёвок, которых он подкидывал в дом к бабушке, чтоб она наконец завела кота. Про тараканов, что он принёс от друга в спичечном коробке в качестве домашних животных. И как потом они травили этих питомцев.
В его арсенале была целая куча весёлых историй.
— Однажды летом я гостил у бабушки и пытался научить куриц летать. Мне было около семи лет. Взял самую стройную из кур, засунул в новый школьный рюкзак и полез на огромный дуб. У матери чуть инфаркт не случился, — Кирилл усмехнулся. — Она выскочила на улицу как раз в тот момент, когда я сбросил курицу вниз и с надеждой следил за тем, как она полетит. Но не вышло. В общем, мама рявкнула на меня, и я от неожиданности сорвался с ветки. Распорол себе ногу, на бедре до сих пор остался шрам.
Я повернулась к нему и почувствовала себя защищенной глупой девочкой. Которую никто не даст в обиду. Уже позже я поняла, что страхи играли со мной, мозг спасался, как мог, специально концентрируясь на отвлеченных вещах.
Мы сидели очень близко. Настолько, что даже при плохом освещении я могла разглядеть маленький шрам у него над губой, который только прибавлял мужественности.
— А откуда этот?
Мозг отключился. Руки тоже. И я внезапно поняла, что моя ладонь замерла около его лица. Через пару мгновений кончики пальцев дотронулись до кожи рядом с отметиной.
Словно завороженная, я пялилась на его губы, даже не надеясь на нечто большее.
Кирилл прочитал мои мысли и сделал первый шаг сам. Резко, без лишних вопросов он притянул меня своей лапищей и впился в губы, словно странник в пустыне у колодца с водой. И я ответила.
Дальше всё происходило в дымке. Его руки были повсюду, и когда они коснулись кожи возле груди, я окончательно поплыла. Кажется, он что-то спрашивал про отношения. Я отвечала, невнятно и сбивчиво, делая глубокие вдохи между поцелуями. Цеплялась за него, как за соломинку, царапала шею.
Для Кирилла в тот момент я была свободна как никогда.
Но свет зажёгся, и лифт снова поехал вниз.
Затуманенный мозг очистился, прояснел. Я очнулась. Всего мгновение, долю секунды, мы с Кириллом смотрели друг на друга, а после внутренний механизм самосохранения вперемешку со стыдом заставил вскочить на ноги и понестись, куда глядят глаза.
Подругам звонить не стала, только отправила сообщение, отдышалась только на соседней улице около небольшого круглосуточного магазина. Купила бутылку воды, вызвала такси и стала наблюдать, нет ли погони. Но никто и не пытался преследовать меня.
Уже в понедельник поняла, как сильно облажалась, когда увидела в лице нового начальника того самого безумного незнакомца из лифта. Пыталась скрываться и сбегала при первом удобном случае весь день, и только потом до меня дошло, что идея с масками сыграла мне на руку. Кирилл Витальевич меня не узнал. Он превратился в строгого и угрюмого Коршуна, готового разорвать любого, плохо выполняющего должностные обязанности.
Логика подсказывала, что он никак не мог видеть моё лицо, а уж тем более сопоставить факты. В лифте было темно, я неестественно высоко пищала от страха, проклятую блузку надевать не собиралась больше никогда в жизни, да и отличительных примет не имела. К тому же назвала не своё имя. Мало ли Маш в городе? Вот только хмурые заинтересованные очи следили неустанно следили за каждым движением.
Единственное, что меня могло выдать с потрохами — боязнь лифтов. Не такая уж распространенная фобия являлась главной уликой. И любое слово могло привести к краху.
Глава 3
— Я ещё в детстве застряла с бабушкой в лифте часа на три, — без доли смущения и страха ответила, хоть и собрать волю в кулак оказалось сложно. — Отсюда и боязнь. На самом деле я нормально езжу в лифте, когда всё хорошо. Но сейчас не горит свет, и моему организму это не нравится. Кстати, это не такая редкая фобия. Есть специальные форумы, где люди с подобной проблемой общаются.
— И вы, конечно же, сидите на таких форумах? — смешливо уточнил начальник.
Он вышел на лестницу, и мы начали спускаться.
— Естественно, — деловито кивнула, будто защищала докторскую, а не разводила полемику о своем страхе. — Я поддерживаю других, даю советы, как с этим бороться, по крайней мере, притупить эмоции на время. И всё же самой мне не удалось полностью избавиться от фобии.
— А я птиц боюсь, — выпалил вдруг Кирилл Витальевич.
Недоверчиво глянула на мужчину.
Как ОН мог чего-то вообще бояться? В какой вселенной такое возможно? Мозг уже нарисовал отличную картину: Кирилл Витальевич убегает от вороны, шикает, отмахивается портфелем. Покрытый испариной от страха, он каждый раз при виде птицы корчил гримасу ужаса и продолжал бегство.
Но ведь он рассказывал историю о том, как заставлял курицу летать… или соврал, чтоб меня успокоить? Только вот когда именно?
Я тихо хмыкнула и стала размышлять о том, что же можно ему сказать, каким образом поддержать, и как понять, нужны ли вообще ему комментарии по этому вопросу. Впрочем, он избавил меня от дум.
— Давайте сделаем вид, что я этого не говорил. А то в ваших глазах я уже, наверное, слабаком
