В плену у фейри (ЛП) - Уилсон Сара

— Ты не можешь просто перелететь его?

— Тогда увидят все фейри района.

— Один из них пробил клинком мою ладонь, — я подняла окровавленную ладонь. Было очень больно. Мне нужно было зашить рану и перевязать должным образом.

Скуврель рассмеялся.

— Тогда я рад, что убил его, пленница. Ты теперь принадлежишь мне, и любой вред тебе — кража у меня. Вот следующий совет: если нужно туда, куда ты не хочешь идти, сделай вид, что тебе это нравится.

Я фыркнула. Впереди было ярко-желтое свечение, как от фонарей. Мы прыгали туда, набирая скорость.

— Это городок? — спросила я.

— Рынок Спутанного леса, — согласился Скуврель.

— Это твой дом? Тебя попытаются убить там?

В этот раз его смех звенел как стекло, по которому стучали ножом.

— Это Фейвальд, пленница. Если никто тебя не пытается убить, то ты даже не в игре.

— Какой игре?

Я пыталась поймать его взгляд, но клетка была на уровне его пояса, и я видела только его камзол и голый торс под ним, когда ткань распахивалась. Я хорошо умела читать лица, но даже я не могла понять человека, глядя на мышцы его живота.

— Игре Дворов, пленница. Они хотят поймать Валета.

— А это ты? — я слышала, как Хуланна так его звала.

— Он самый, — звучало так, словно он ухмылялся.

— К какому Двору ты относишься?

— Ни к какому. Валет не из Двора. Он — один из четырех игроков, которые идут в своем ритме, которые живут и умирают вне Дворов Дураков. Валет — это я. Истину ты встречала. Равновесие. Убийца рода. Мы — важная часть игры, но цена — одиночество. Ни Двора. Ни семьи. Ни дома. Только вечная игра.

— Почему ты решил стать Валетом, если тебе это не нравится? — спросила я. Чем больше я говорила, тем меньше думала об огненной боли в ладони или тошноте от дикой тряски клетки.

— Все как обычно. Я убил старого Валета. Как потом один из тех дураков убьет меня.

— Я думала, вы — бессмертные, — ехидно сказала я.

— Почти — если только нас не убили. Ты не увидишь, как фейри умирает от болезни или старости.

Я помедлила.

— Потому что вы такие крепкие, или потому что многих убивают до того, как у болезни или старости появится шанс?

Его смех был невеселым.

— Умный вопрос, пленница. Какой ответ тебя порадует больше?

Стало бы мне лучше, если бы я знала, что он мог вот-вот умереть, или если бы я знала, что он сможет жить и долго держать меня в плену?

— Не знаю, — сообщила я.

— И я, — признался он. — А теперь поищем место спрятаться. Ночь кончается. Нас поймают и убьют, если мы будем снаружи после восхода солнца.

— Даже великого Валета?

— Особенно такой приз, как я.

Вдали было слышно голоса, что-то праздновали. Скуврель направился на звук, чуть горбясь.

— Тебя ранили в бою? — меня удивила моя тревога.

— Не больше, чем тебя, — сухо сказал он, не сводя взгляда с сияния впереди. — Не говори ни с кем на рынке.

— Что ты со мной сделаешь? — резко спросила я, вдруг нервничая при виде поселения. На последнем собрании фейри, которое я видела, моего отца мучили в качестве развлечения, и моя сестра делала это. Что будет тут?

— Я продам тебя по высшей цене, — бодро сказал он.

Я охнула.

— Но я — твой союзник!

— Именно.

Мой желудок словно провалился в яму. Скуврель был хитрым, но я не думала, что могла попасть в плен к другому фейри. От этой мысли проступил холодный пот. Это было бы… мучительно.

— Сейчас? — выдавила я.

Он рассмеялся.

— Позже. Когда будет нужно для цели.

— Ты врешь.

— Я никогда не вру, — он погрозил мне пальцем. — Я это говорил.

Что сказать? Я была в плену, меня могли продать. Я ощущала себя… маленькой. Еще меньше, чем уже была в клетке. И я ужасно злилась. Он думал, что мог продать меня? Серьезно? Как зайца из капкана?

Городок — если это был он — был полон смеха и воплей. Одна нора в теплой тени ив была связана узким проходом со следующей, и так далее. В первой норе был длинный бар, где фейри с зеленоватой кожей и белыми усами предложил нам кружку чего-то горячего, что булькало. Черепа смертных стояли стопками во всю стену, и клиенты пили из надбитых чашек — все были разными. Мои глаза расширились. Скуврель собирался вот так продать меня фейри? Я проведу дни в клетке на баре, пока фейри пили из разных фарфоровых чашек.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Скуврель проигнорировал предложение — к моему счастью — прошел мимо женщины с оленьими рогами и румяными щеками. Она пыталась поцеловать его. У нее было ожерелье из изумрудов и костей пальцев. Может, он продаст меня такой женщине ради поцелуев, и я окажусь под брошенным платьем на полу ее спальни. Я поежилась. Может, стоило заключить сделку со Скуврелем. Но чего будет стоить просьба не делать меня игрушкой тех существ?

Мы шли по норе, где продавали только маски разных цветов и невообразимых видов. Некоторые были без дыр для глаз, некоторые с дырами для трех или четырех глаз. Магазины, бары и аптеки тянулись в маленьких пещерах, сплетенных из ветвей ив, некоторые были устелены большими перьями, как гнезда. Каждая была более жуткой, чем предыдущая.

Одна торговка заявила, что пальцы ног Скувреля подогнутся от запаха ее духов. В ее волосы были вплетены бусы, похожие на глаза. Они были из стекла — я была уверена, но от этого они лучше не выглядели.

Другой предложил Скуврелю провести ночь в чудесных иллюзиях с одной щепоткой серебряного порошка. Его болезненное лицо и тощее тело указывали на обратное.

Третий — мужчина, который не вышел из тени у двери, из-за которого постоянно доносились крики ужаса, предложил Скуврелю любовное зелье, которое привлечет внимание любой девы, которую он пожелает.

— Ах, у меня уже есть внимание той, которая мне нужна, — тихо сказал он, и спутница продавца — милая фейри в коричнево-зеленом одеянии, не скрывающем ее красивую фигуру — тихо вздохнула и прикусила губу, пока он не зарычал. Но Скуврель пошел дальше.

Серьезно? Хитрый Скуврель любил, когда женщины, заигрывая, прикусывали губу? Я думала, что он был выше этого. Хотя мне было все равно.

Кто-то стучал по металлическим ведрам, и фейри танцевали, бились в дуэлях, жонглировали и играли в карты, заигрывали и выпивали, продавали и покупали. Но другой музыки не было, и от этого их поведение выглядело как фарс. Словно кто-то напевал песню, слова которой забыл, или махал мечом, не зная, что он мог убить.

— Они веселятся всю ночь? — шепнула я, Скуврель зашел за магазин и взбирался по ветвям ивы, часто оглядываясь.

— В Фейвальде днем мы спим, — ответил он шепотом, и его шепот вызвал у меня необъяснимый трепет. — Тебе не говорили, что монстры выходят только по ночам?

— Тогда, может, стоит путешествовать днем, — предложила я.

— Ты не хочешь обработать ладонь, пока рана не стала гнить? — парировал он. С этим было сложно спорить.

— Ваши деревни фейри ужасно маленькие и простые, не сходится с твоими словами. Я-то думала, что буду в восторге. Но я разочарована. Моя деревня вдвое больше этой, — сказала я, скрывая ужас от места за ехидством. Я лучше сожгу это место дотла, чем буду жить тут. Кто-то должен был сделать это.

Он хмуро посмотрел на меня, но в глазах было веселье.

— Рынок Спутанного леса — просто мелкий рынок для низов общества фейри. Если бы ты была впечатлена, я выбросил бы твою клетку в реку. Но не искушай меня. Я могу продать тебя за пару воробьев и уйти. Хочешь такую судьбу?

Я недовольно скрестила руки.

— Я стою больше воробьев!

Я не привыкла торговаться со слабой позиции. Что я могла предложить ему, чтобы получить то, чего я хотела? Я не хотела, чтобы меня продали. Скуврель был опасным, но знакомым злом. Знакомым злом, убившим троих этой ночью без переживаний, но да. Я не хотела попасть к мужчине, пьющему в баре.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сердце колотилось в груди от мысли об этом. Пот выступил на лбу.

Скуврель скользнул сквозь ветви, дважды сделал поворот и обошел по кругу к узкому проему под крышей из веток и земли. Мы попали будто в гнездо птицы — но большой, размером с человека. Стекляшки на шнурках свисали со спутанных ветвей, внутри сияли огоньки. С одной стороны за ветками был выступ, покрытый мхом, рядом журчал ручей, покрывая все прохладными брызгами воды.