Шкурный интерес - Марина Серова

– А ведь ты продолжал любить Елену вплоть до того момента, когда она умерла…

– Продолжал, – тяжело кивнул Магерамов.

– Лучше бы она с тобой была, Мехман, – горько вымолвил Дмитрий Анатольевич. – Может, тогда все было бы иначе…

– Ты эти штуки, Дима, брось! – мрачно сказал Магерамов. – Жаль, что я должен уезжать. Ты смотри, не раскисай без меня! – Магерамов положил руку Степанову на плечо. – Крепись, Дима, – попробовал он подбодрить друга.

Наконец все формальности были выполнены. Казалось, Степанов вздохнул с облегчением.

– Ну вот, – сказал он, когда мы вышли на улицу, – теперь я могу полностью отдаться делу поиска людей, загубивших Елену!

Я поняла, что месть виновникам смерти жены превратилась для Степанова в навязчивую идею. Он будет одержим ею денно и нощно и не успокоится, пока не доведет задуманное до конца.

– Извините, Дмитрий Анатольевич, за нескромный вопрос. Мехман Абдулаевич, как я поняла, любил вашу жену?

– Любил, – кивнул Степанов. – Еще как любил. Он чуть было не отбил ее у меня много лет назад. У них был очень красивый и страстный роман. Какое-то время мы с Мехманом даже считали друг друга врагами.

– Но в итоге Елена Руслановна предпочла вас.

– Да. Она объяснилась с Мехманом и попросила принять сделанный ею выбор с уважением. Мехман – очень благородный человек. Он не стал разубеждать Елену, а просто смирился.

– И вы с Мехманом Абдулаевичем, как я понимаю, стали в итоге друзьями…

– Да. Мехман оказался верным и преданным другом. И все эти годы мне было перед ним несколько неудобно, потому что я прекрасно понимал, какие чувства продолжает он испытывать по отношению к моей жене.

– Наверное, он тоже горит жаждой мести, – предположила я.

– Думаю, да. Идемте к машине, Евгения Максимовна. Нет смысла здесь больше задерживаться.

– Послушайте, – заговорила я по дороге к дому Степанова, – а ведь я знаю одного наркомана! Валерка Иваньков. Он вполне может вывести нас на след. Главное, обставить все так, чтобы не вызвать у него подозрений.

– И как это дело провернуть?

– Мы можем прикинуться, будто нам срочно требуются наркотики. А там видно будет. Может, Валерка подскажет адрес какого-нибудь барыги, если повезет – то и адрес самого Капкана.

– Даже если мы отыщем этого Капкана, каким образом отправить его за решетку? – поинтересовался мой клиент.

– Я размышляла на эту тему. Можно запечатлеть акт продажи наркотика на пленку. У меня как раз есть фотоаппарат, замаскированный под сигаретную пачку, специально для тайной съемки. Я получила его в подарок от одного доброго знакомого, с которым мне давным-давно пришлось служить в одном секретном подразделении. Быть может, пришла пора им воспользоваться?

– Хорошая идея. А почему бы нам не поехать к этому Валерке прямо сейчас? Хотя нет, первым делом нам нужно взять фотоаппарат, вряд ли он у вас с собой.

– Первым делом вам, Дмитрий Анатольевич, следует переодеться. Неужели вы думаете, что кто-нибудь поверит, что солидный мужчина в деловом костюме, со стрелочками на брюках – наркоман? А потом уже заедем ко мне. Я тоже переоденусь и захвачу фотоаппарат. Кстати, машину придется оставить на порядочном расстоянии от дома Валерки.

– Я как-то не подумал обо всем этом, – вздохнул Степанов.

– У вас есть дома какие-нибудь выцветшие джинсы, потрепанная рубашка, словом, что-нибудь такое, что позволит Валерке принять вас за «своего»?

– Можно поискать.

– Вот и отлично! Тогда едем к вам.

Это случилось у самого дома Дмитрия Анатольевича. Я выбиралась из машины первой, и как раз в этот момент мой натренированный глаз уловил какое-то движение у дерева напротив.

– Оставайтесь в машине, Дмитрий Анатольевич! – крикнула я. – И пригнитесь пониже!

Я вынула из кобуры пистолет, разрешение на ношение которого не так давно продлила. Озираясь по сторонам, я начала медленно двигаться в сторону дерева. Казалось, на улице – ни души. Тихо шелестела листва. В квартале от нас протяжно мяукала кошка. Мой слух обострился до предела, но ничего подозрительного он уловить не смог. Я уже начала думать, что стала в последнее время излишне осторожной.

И тут за деревом что-то шевельнулось. Я замерла на месте. Алая вспышка словно прорвала дыру в ночной тьме, грохот выстрела развеял царившее на улице умиротворение. Я упала на землю и выстрелила в ответ. Со стороны дерева последовала еще одна вспышка, и я заметила чей-то высокий, сутулый силуэт. Человек со всех ног убегал прочь.

Через несколько секунд он скрылся из виду.

– Похоже, приходили по вашу душу, Дмитрий Анатольевич, – сообщила я, вернувшись к машине. – Мехман Абдулаевич прав, вам следует быть предельно осторожным. Кому-то срочно требуется отправить вас на тот свет.

– Совершенно не понимаю – что происходит? – произнес Степанов. – Чертовщина какая-то!

– Может, Дмитрий Анатольевич, у вас появились проблемы, не имеющие отношения к смерти жены? – поинтересовалась я.

– Может быть. Но сначала я должен расквитаться за Елену. А потом уже все остальное. Пока я не отомщу за смерть жены, собственная жизнь мне безразлична.

Степанов без конца твердил одно и то же. Это уже начинало меня раздражать.

– А может, все это взаимосвязано, – резонно заметила я. – Вы ведь не в курсе, какие дела и с кем имела в последнее время ваша жена? В конце-то концов, если вас убьют, мстить за Елену Руслановну будет некому. Вы подумали об этом?

Дмитрий Анатольевич почесал затылок со словами:

– Пожалуй, вы правы, Евгения Максимовна.

Дмитрия Анатольевича Степанова было не узнать. Теперь он походил на некую маргинальную личность, в прошлом ведущую полуинтеллигентный-полубогемный образ жизни, а ныне опустившуюся на самое дно российского общества. Мятые брюки, всклокоченные волосы… В общем, видок у него получился впечатляющий, дающий богатую пищу воображению. Я просто залюбовалась рубашечкой, которую собственноручно поваляла в пыли. Оставалось сменить гардероб и мне, а также вооружиться фотоаппаратом.

…Тетушка, напекшая две огромные тарелки пирожков с картофелем, только охала да ахала, наблюдая за мной, внезапно воспылавшей страстью к бомжовской моде.

– Ты хоть пирожков-то с собой возьми, Женечка! – почти умоляла она.

– Угу, – отвечала я, запихивая очередной пирожок в рот.

Дмитрий Анатольевич взирал на эту сцену, и впервые за последние дни его губы тронула легкая улыбка.

– Вы бы хоть объяснили, к чему весь этот маскарад! – сокрушалась тетушка, склонившись надо мной, занятой превращением почти новых джинсов в нечто драное и лохматое.

– Потом, тетушка, потом! Сейчас времени нет.

В лежавшей на диване дамской сумочке, которую я тоже хорошенько потрепала, покоился драгоценный фотоаппарат. Он был выполнен в виде пачки сигарет «Золотая Ява».

Если бы умудренный опытом человек взглянул на кружочек, образованный буквой «Я», от его глаз не укрылся бы стеклянный блеск объектива. Сенсорные участки на корпусе фотоаппарата позволяли сделать снимок одним легким прикосновением пальца. Потрясающая штучка!

Наконец я была полностью экипирована. Я сделала знак Степанову, и мы направились к выходу.

– А сувениры-то? Сувениры привезла? – закричала моя милая тетушка вдогонку.

Но ответа она так и не услышала – я к тому времени уже стояла в дверях.

– Извини, тетушка, я страшно спешу, мы с тобой еще обязательно поговорим! – бросила я на прощание и захлопнула дверь.

Лишь на улице я вспомнила, что забыла прихватить пирожки. Думаю, в тот момент никто бы не поверил, что парочка оборванцев подозрительного вида, бредущих по вечерней улице, – это известный тарасовский предприниматель и его телохранительница.

В ближайшем ларьке я купила настоящую пачку сигарет «Золотая Ява», чтобы создать у наркоманов и, возможно, впоследствии у наркоторговцев впечатление курильщицы, причем предпочитающей сигареты определенного сорта. Я очень надеялась, что присущая мне ловкость рук в нужный момент меня не подведет.

Валерку Иванькова я знала со школы. Он учился на несколько классов младше меня. Среди учителей бытовало мнение, что Валерка – вундеркинд. Иваньков состоял в школьном драмкружке, и о его артистических талантах ходили легенды. Ему пророчили карьеру звезды экрана и все прочее в этом роде. Отец Валерки погиб в автокатастрофе вскоре после того, как будущий наркоман появился на свет. Валерка остался целиком на попечении матери. С ней дружила моя тетушка, и мне не раз случалось оказываться у Иваньковых дома. В то время это был щупленький мальчик с вечно растрепанными волосами и с удивительно умными карими глазенками.