Где была твоя душа… - Сурен Цормудян

Как можно с этим жить? Ведь я — Адольф Гитлер! Как же страшно больно это сознавать… Я — Адольф Гитлер…»

Книга и тетрадь выпали из ватных рук и рухнули на пол. Звук их отдался зловещим эхом в сознании. Шок охватил Анну. В дверях стоял Шкловский, который словно почуял неладное. Он, полными боли глазами смотрел на книгу Гитлера и свой старый дневник, лежащие на полу, в ногах у Анны.

— Зачем вы это сделали? — пробормотал он.

— Что… — прохрипела девушка. — Что? Это… Это ТЫ!

— Послушайте… Вы должны понять…

— Что понять? Понять мотивацию умерщвления беззащитных больных людей? Детей? Моего брата? Миллионов тех, на чьих костях строился фундамент тысячелетнего рейха?! Что понять, тварь!!!!!!!!!

— Это ведь не я! Это лишь отражение прошлой жизни! Я лишь носитель воспоминаний! Я НЕ ОН!

— Я знаю, каково это! Если я — Эльза! То значит ты — Гитлер! ТЫ ВО ВСЕМ ВИНОВАТ!

— Но я не могу отвечать за это!

— А кто?! Кто как не ты!!! Шкловский схватился за голову.

— Зачем вы прочитали это, господи. Вы так ничего и не поняли.

Аня бросилась прочь из квартиры, ощущая непреодолимое желание наброситься на этого парапсихолога и разорвать его в клочья.

— Это он! Сережа! Это он! Я узнала! — впервые за эти дни, Аня не только позволила мужу себя обнять, но и сама бросилась в его объятия. Она плакала и дрожала. И постоянно повторяла, — Это он! Он во всем виноват! Он в прошлой жизни был Гитлером! Он отдал приказ на эвтаназию больных! И Филипп был одним из приговоренных! Шкловский — это Гитлер! Мне страшно! Я ненавижу его! Я боюсь себя! Что я могу натворить!..

…Шкловский был совсем раздавлен. Его тайна раскрыта. И как жить дальше? Как смотреть в глаза людям? Ему и раньше было сложно это делать. Но теперь… Он сидел в кресле и рвал в клочья Mein Kampf.

— Хайль Гитлер, дружище! — услышал он возглас за своей спиной.

Парапсихолог обернулся и увидел стоящего с вытянутой рукой ухмыляющегося Сергея Ратникова. После ухода Анны, Шкловский так и не запер входную дверь.

— Прекратите паясничать.

— Слушайте, я подозревал, что вы негодяй, но не думал, что настолько!

— Подите вы к черту, — вздохнул Шкловский.

— Да я уже у него, — Ратников продолжал надсмехаться. — Вот вы скажите, в вас действительно живет душа Гитлера?

— Ваша супруга все вам поведала. Она читала мой дневник. Что вы еще хотите услышать?

— Хочу услышать, откуда вообще у Гитлера могла быть душа. Неужто человек, принесший столько зла, имел душу?

— У каждого человека есть душа. Даже у Гитлера она была. А тело есть вместилище бесов. Когда разум теряет связь со своей душой и совесть свою нарекает ненужной химерой, то бесы владеют телом без остатка.

— Ну, нам еще теологических бесед не хватало. Бесы какие-то. Во всем бесы виноваты, а не Гитлер?

— Если человек не борется со своими бесами, он повинен уже в этом. А что будет дальше, и подавно на его совести. Но разве вы не думаете, что он мог руководствоваться благими намерениями?

— Чего?! — воскликнул Сергей. — Я сейчас вышибу вам мозги и буду иметь при этом благую мотивацию. Лично вам это как понравится?

— Не передергивайте, молодой человек. Тот мрак, в который вогнали западные буржуазные демократии германию после версальского мира, неизбежно подготовил благодатную почву для ростков отмщения. Эпического реванша всей германской нации. Он болел за свою страну.

— Ну, вот она, ваша личина. Теперь я верю, что вы Гитлер! Сволочь!

— Я не Гитлер, черт вас подери! Я Шкловский! Моя мать блокадница!

— Но ты сейчас оправдывал Гитлера! Да ты сам он и есть!

— Я не оправдывал его! Я лишь говорю, что понимаю его мотивацию!

— Миллионы жизней! Миллионы, сука ты такая!!! — Ратников совсем близко подошел к нему, — Но ты скажи только про одну жизнь. Скажи только одно, чем было мотивировано убийство маленького Филиппа? Но только не надо мне говорить о гуманности и сострадании к юродивым. Не надо мне говорить о том, что сохранение жизни калек и душевно больных насыщает кровь человеческой расы проблемными генами. Это дикий абсурд. Потому что надо заниматься поиском исцеления, а не просто зарывать трупы в землю. Ведь мы разумные существа. И каждый человек имеет право на жизнь по факту своего рождения. Ты сам сказал, что у всех есть душа. А значит каждый человек, это целый мир. Вселенная! Так что скажи, есть оправдание хотя бы этому одному убийству? Отвечай!!!

— Нет. — Шкловский повесил голову. — Нет оправдания.

— Ну и как ты понимаешь мотивацию Гитлера? Трагедия германии после поражения в первой мировой войне была лишь причиной войны, которую германия развязала. И какое благо своими намерениями он принес в итоге? Мой дед погиб под Кенигсбергом. Сопливый юнец из гитлерюгенда выстрелил из фаустпатрона в его танк. Детонация боезапаса и все. Даже могилы у деда нет. Парень спрятался в подвале полуразрушенного дома. Красноармейцы шмальнули туда из огнеметов. И потом нашли там обугленное тело этого юнца и тела всей его семьи, которые прятались вместе с ним. Мать две маленькие сестренки и бабуля. Во имя чего это все? Какие высшие идеи стоят такой цены?

— Простые люди всегда страдали от происков политиков.

— Вот с этого и надо было начинать, мою фюрер, а то мотивация, понимаешь.

— Перестаньте меня так называть!

— Ладно, Адольф. Собирайся.

— Что? — Шкловский сделал шаг назад.

— Я говорю, собирайся. Ты поедешь со мной.

— Это похоже на страшилки о ночных визитах НКВД. — Парапсихолог отошел еще на шаг.

— Слушай, Гитлер, ты совсем дурной? Домой ко мне поедешь. Аня спит. Я снотворного ей дал. Снимешь с нее свои чары, как мы договаривались. Можешь подвергнуть человека гипнозу, пока тот спит?

— Ну, — нерешительно произнес доктор.

— Баранки гну. Собирайся.

— Но подвергать человека гипнозу без его ведома, противоречит этике…

— Свернуть человеку шею, тоже противоречит всякой этике, но я это сделаю. Не сомневайся.

— Ладно. Уговорили.

Аня проснулась в своей постели. На краю сидел Сергей, задумчиво глядя в окно. Свет в комнате был погашен, и лицо Сергея освещала полная луна. Он думал о том, какой тяжелый выдался месяц. И переживал за успех сеанса гипноза. Сейчас он жалел Шкловского. И жалел, что был с ним настолько груб. «Как вы с этим живете?» — Спросил его Сергей, перед тем как расстаться. «Как в аду» — ответил парапсихолог. Не это ли есть ад? Дисгармония и душевные муки на протяжении всей жизни. Но почему Шкловский расплачивался за деяния Гитлера? Ведь он родился лишь, спустя без малого год, как Гитлер покончил с собой, под аккомпанемент советских орудий. И где была душа Гитлера то время, пока не родился Шкловский? Неужели все это правда? Душа. Переселение душ. Прошлые жизни. Невероятно все это. Но очевидно, что Шкловский в это верил. Но почему он, Сергей Ратников, должен в это верить? А старика просто жаль. Но Ане его мысли были не ведомы.

— Сержик, золотой мой, — вздохнула Аня.

— Родная, ты проснулась! — повернулся он к ней. — Как ты себя чувствуешь девочка моя?

— Как разбитое корыто, — хихикнула она, — Я кажется, долго болела.

— У тебя пневмония была.

— Надеюсь не атипичная? — она сделала серьезное лицо.

— Нет. Ну что ты, родная. Теперь все обошлось. Идешь на поправку семимильными шагами.

— Видно все худо было, если так далеко идти, — улыбнулась она. — Совсем ничего не помню.

— Ну, это и к лучшему. К чему помнить болезнь?

— Мне кошмар какой-то приснился.

— Это лишь сон, милая. Мне тоже кошмары снились. Но теперь все будет хорошо.

— Обними меня. Сергей прижал девушку к себе, заключив в крепкие объятия.

— Теперь все точно будет хорошо, — выдохнула она. — Я посплю еще? А то такая слабость.

— Конечно, Аннушка. Поспи.

— А ты?

— И я с тобою рядышком.

— Под бочек?

— Да сладкая. К тебе под бочек, — он улыбнулся.

— А тебе на службу завтра не надо?

— Выходной у меня.

— Утром займемся любовью, — заявила она, удобнее устраивая голову на подушке. — И никуда от меня не денешься, — голос ее стал совсем сонный, — Это лучшее лекарство. И вообще… хочу от тебя ребеночка… будем делать детей… усиленно этим займемся… много детей будем делать… — пробубнив это, Аня уснула.

Тяжесть, давившая на Сергея все эти дни, исчезла. Все прошло хорошо. С ним снова его Аннушка. Его любимая. Облегчение накрыло его, обволакивая его объятиями сна. Сергей лег рядом с женой и тоже уснул.

Андрей был добровольцем. Он знал, на что шел и страстно этого желал. Он знал, что его шансы вернуться с честью и славой, равны его шансам погибнуть и погрузиться в безвестность. Либо он преподнесет всей стране подарок к 40-летию Октябрьской революции, либо никто о нем не узнает никогда. Случилось худшее, и Андрей это понял. Но страна все равно будет ликовать. А о нем не узнает теперь никто. Все архивы засекретят или уничтожат. И будет только маленький спутник, который вывели на орбиту для связи с ним. Андреем. Первым космонавтом Земли. Но связи не было. Модуль поврежден при посадке. Шансов нет. Отсюда нет другой дороги назад. Он знал, на что шел. Андрей еще раз все проверил. Так и есть. Его самые худшие опасения в очередной раз подтвердились. Модуль сильно ударился о поверхность Луны и разгерметизировался. Двигатель поврежден. Топливный бак деформирован, и корабль практически обесточен. Рация сорвалась с обшивки при ударе модуля о грунт и разбилась. Это конец. Первый человек в космосе. Первый человек на Луне. И так бесславно погиб. Это было странно и страшно, ощущать себя погибшим, хотя ты еще жив. Он вспомнил, как обнял его перед стартом Сергей Павлович. Словно прощался навсегда. Да так оно и вышло. Андрей достиг цели. Он на Луне. Но не вернется он домой. А искусственный спутник, будет одиноко кружить на орбите, так и не пригодившись для связи первого космонавта Земли с центром.