Маруся - Полина Волошина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2
– Почему ты все время куда-нибудь влипаешь?
– Па-а-а…
Машина мчалась по автостраде, обгоняя все остальные – словно они решили установить новый рекорд скорости.
– У тебя какая-то уникальная способность влипать в невероятные ситуации даже там, где это совершенно невозможно…
– Ну, я же не виновата!
– Что вообще надо было сделать, чтобы у тебя заблокировали жетон?
– Они признались, что это был сбой в системе.
– Эта система не сбоит.
– Значит сбоит.
– Но почему именно у тебя?
Маруся вздохнула. Ответить ей было нечего.
– Почему именно после твоего ухода обнаруживают труп?
– Ты так говоришь, будто трупы обнаруживают после каждого моего ухода…
Музыка в салоне прервалась, потом заиграла снова, но уже с какими-то помехами.
– Это еще что такое?
Музыка снова прервалась. Электронное табло замигало и стало показывать, черт знает что. На часах высветилось время 53:74, а температура за бортом «поднялась» до 55.
– Да что творится?
– Может, это тоже из-за меня?
– Может, из-за тебя.
– Ну не злись.
– Ты знаешь, как мне некогда…
Это была папина коронная фраза. Особенно после того, как он занялся проектом «Искусственное солнце» и месяцами пропадал за границей. Еще он любил повторять, что ему некогда поесть, поспать, некогда искупаться в море… И тем более некогда спасать свою никчемную дочь.
– Знаю.
– Почему я должен бросать все дела и вызволять тебя из очередной фигни?
– Ну не вызволяй.
– Не вызволяй… В следующий раз так и сделаю.
– Не сделаешь.
Папа замолчал, и Маруся стала смотреть в окно. Солнце палило так сильно – может, датчик температуры и не врет? Настроение резко испортилось, стало грустно.
– Что ты думаешь насчет летней практики? Июнь-июль ты прогуляла…
Теперь настроение не просто испортилось, а с грохотом рухнуло до отметки «хуже некуда».
– Я отдыхала.
– Практику это не отменяет.
Надо было как-то очень быстро и ненавязчиво увести разговор в сторону…
– На самом деле ты злишься на машину, но так как она не может тебе ответить, ты переносишь свою злость на меня.
– Да что ты говоришь?
– Но ведь это так?
– А может быть, на самом деле я злюсь на тебя, но так как ты моя дочь, я переношу свою злость на машину, хотя она совершенно не виновата в том, что мне пришлось срывать…
– Пап!
– Что, пап?
– Ты уже сто раз рассказал про то, как сорвал встречу и…
– Не нравится про это говорить?
– Нет!
– Хорошо, – папа открыл окошко и закурил, – сменим тему. Поговорим, например, про твою летнюю практику.
Маруся опустила кресло и отъехала как можно дальше назад, чтобы папа вообще ее не видел, но вопрос остался висеть в воздухе в виде напряженной паузы, которую надо было заполнить каким-то внятным ответом.
– А если я вообще не буду ее проходить?
– Ты хочешь поступить в институт?
– Нет.
Папа резко затормозил на повороте.
– Так и будешь всю жизнь гонять на машине?
– Например.
– Может, таксистом будешь работать?
– Очень может быть.
– Отличная профессия для дочери дипломата…
И где это написано, что дочери дипломатов не могут быть таксистами?
Машина въехала во двор и остановилась у подъезда.
3
Жуткий беспорядок – это то, что ни в коем случае нельзя показывать рассерженному отцу, поэтому Маруся сразу прикрыла за собой дверь в комнату и стала метеором носиться, рассовывая вещи по ящикам. Некоторые считают, что ящики созданы для того, чтобы аккуратно раскладывать в них маечки и носочки, но каждый ребенок знает, что это всего лишь ширма, за которой можно спрятать весь свой бесконечный хаос, создав иллюзию порядка. К счастью, папа был человеком воспитанным, поэтому никогда не заходил в комнату без стука, а если и стучал, Маруся всегда могла крикнуть что-то вроде «я переодеваюсь» и зависнуть в комнате еще на двадцать минут. Но через двадцать минут дверь пришлось открыть.
– И что ты делала?
– Переодевалась.
– В то же самое?
– Я перепробовала все вещи, и оказалось, что это самое подходящее.
– Купальник под майкой?
– А что?
Папа пожал плечами и прошел в комнату. Почему-то его взгляд сразу же остановился на носке, предательски торчащем из нижнего ящика письменного стола.
– Ты видела письмо из школы?
– Какое письмо?
– С распределением на практику.
– Н-е-ет.
– Ну, неудивительно. Как ты могла его увидеть, если в коммуникаторе используешь только телефон.
– Ты взломал мою электронную почту?
– Нет, зная твой характер, мне Степан Борисович Бунин послал скрытую копию.
– Кто?
– Профессор Бунин.
– Ну ладно-ладно…
– Отличный летний лагерь в Нижнем Новгороде. Зеленый город, лекции известных ученых.
– Я не хочу быть ученым.
– Таксисту это тоже пригодится.
Папа вышел из комнаты, и Марусе пришлось бежать следом за ним.
– Ну, ты же обещал отвезти меня на «Формулу-1».
– А ты обещала складывать носки в бельевой ящик.
Удар ниже пояса.
– У меня день рождения!
– Поздравляю.
– Ну, па-а…
– Отметишь с новыми друзьями.
– Ты не можешь так со мной поступить!
– Хорошо. Неделя.
– Что неделя?
– Едешь на неделю и возвращаешься ко дню рождения. Мне нужно, чтобы ты появилась в этом лагере, а дальше мы что-нибудь придумаем.
– Правда?
– Обещаю.
Это менее ужасно, чем могло было быть, но все равно, все равно…
– Я вызвал такси.
– Ну, па-а-а!
– У тебя есть час, чтобы собрать вещи.
– Пап!
– Что, пап?
– Ну, хотя бы разреши мне поехать на машине.
– Ты на машине и поедешь.
– На своей машине.
– Нет, знаешь ли… – папа открыл газировку и сделал пару больших глотков. – Я хочу быть уверен, что хотя бы по дороге в лагерь с тобой ничего не случится.
– Ну, пап…
– Время пошло!
Родительская любовь – это такая любовь, которая кажется наказанием. Особо жестоким наказанием кажется любое проявление заботы…
– Я даже душ еще не приняла.
– Думаю, в Нижнем Новгороде есть вода.
– Вот так грязной и поеду?
– У меня самолет через сорок минут, так что я уже выезжаю, справишься сама. И, да, я заблокировал твою машину, поэтому давай без выкрутасов.
– А жетон?
– А жетон разблокировал.
– Предатель.
– И это ты называешь благодарностью?
– Так не честно! Ты используешь свое служебное положение для того, чтобы наказывать дочь!
– А еще я использую свое служебное положение для того, чтобы вытащить дочь из тюрьмы.
– Лучше бы ты меня там оставил.
– Да я уж и сам жалею.
Папа протянул Марусе бутылку с лимонадом.
– На, охладись…
Маруся демонстративно отвернулась и ушла в свою комнату. Больше всего на свете она не любила учиться, и это больше всего на свете раздражало папу. Папа всегда был отличником и не уставал повторять, что если он чего-то и добился, то только благодаря своему прекрасному образованию. Марусе же казалось, что все, чего он добился, это бесконечная работа, без сна и отдыха, и что в этом хорошего, она совершенно не понимала.
