Шепот Греха - Налини Сингх

Интересно, он вообще слышал первые два предложения?

— Я тоже так подумала. Я всегда начеку, когда выхожу из поезда, но в такой толпе за всеми не уследишь.

Прошлой ночью людей было много, но все они растеклись в разные стороны, мало обращая внимание друг на друга.

— Пока мы не разберемся с «Ви», — пробормотал Эммет, все еще глядя в проулок, — ты никуда не будешь ходить одна.

— Что? — У нее отвисла челюсть.

— «До самой смерти», — повернулся к ней Эммет. — Это их девиз. Они преследуют своих жертв до конца. И будут подстерегать тебя снова и снова. Можно сказать, для них это вопрос так называемой «чести». — Он сплюнул. — Какая «честь», черт возьми, допускает, что можно поднять руку на женщину?

От непоколебимой уверенности, прозвучавшей в его словах, все внутри сладко сжалось. И все же…

— Я не могу сидеть дома. Мне надо ходить на собеседования. — Работа была ее билетом на свободу; она так много ради этого трудилась. — А еще я должна водить бабушку…

— А кто сказал, что тебе надо сидеть дома? — Пристальный взгляд.

Запугать Рию было не так-то просто.

— Ну, я не могу ходить одна, да и бабушку я опасности не подвергну, тогда что мне остается — нанять телохранителя?

Отец наверняка воспользуется этой ситуацией как предлогом, чтобы помешать ей устроиться на работу.

Саймон и Алекс Уэмбли очень любили свою единственную дочь. Так сильно, что не могли допустить мысли, что ее кто-нибудь обидит. Они сдували с нее пылинки. Если бы не бабушка, Рия выросла бы избалованной эгоисткой. Вместо этого она научилась ценить родительскую любовь… и понимать, что ей не дают и лишнего шагу ступить лишь потому, что за нее переживают. Именно поэтому она не поступила в колледж, как Кен — родители бы этого не пережили.

Однако она не могла жить в коконе вечно. Ей всегда было несколько неуютно от такой опеки, и рано или поздно родительская забота просто задушила бы ее.

Жаль, они этого до сих пор не поняли. Саймон и Алекс считали, что брак с Томом укроет ее от всех невзгод — как жене Кларка, ей придется заботиться лишь о том, какое купить платье и какие повесить шторы.

— Эммет? — окликнула его Рия, потому что он внезапно замолчал.

— Я буду тебя защищать.

Сердце у нее замерло.

— И как долго?

— Сколько потребуется.

Рия чуть не отступила под наплывом чистейшей дикой силы, заключенной в этих словах.

— Ты же не можешь быть со мной двадцать четыре часа в сутки. Хотя я не возражаю, чтобы поздним вечером меня провожали до дома.

Она ценила независимость, но дурой не была.

— «Ви» известны своим умением похищать людей средь бела дня. — На его скулах заиграли желваки. — Они запугивают всех свидетелей, так что жертвы будто испаряются в воздухе.

Желание заполучить свободу разбивалось о логику его слов.

— А как же моя семья?

— Мы уже разместили несколько постов возле магазина твоей матери и вокруг дома. Обычно «Ви» выбирают в качестве мишени женщин, так что в опасности лишь твоя мать, бабушка и невестка.

— Эмбер ведь на восьмом месяце… — начала Рия.

— Да ну? — Дразнящая улыбка. — А я все думал, что это она выглядит как-то странно?

У Рии вспыхнули щеки.

— Она и так почти не выходит. Думаю, если мы расскажем ей о «Ви», она предпочтет и вовсе посидеть какое-то время дома.

— Это определенно облегчит нашу задачу. А твоя мама?

— Она не согласится. Все равно будет ходить на работу — ее не запугать.

— Почему-то меня это не удивляет. — Эммет покачал головой. — О бабушке и спрашивать не стану. Просто убедись, что она знает: наши люди будут присматривать за ней, когда она решит прогуляться.

— Не сомневаюсь: она наверняка заставит их таскать ее пакеты с покупками.

— А что ты? — Глаза у Эммета сверкнули.

— Я просто не буду обращать на тебя внимание, — отозвалась она, чувствуя, однако, странное волнение внутри.

Он не улыбнулся, даже краешком губ.

— Что ж, попробуй.

Эммет позвонил матери, как только закончил налаживать компьютерную систему ее автомобиля.

— Я привезу его завтра. Ничего страшного, всего лишь короткое замыкание.

— Спасибо, мальчик мой.

Мать была единственной, кто мог называть Эммета «мальчиком». Однажды он попытался поговорить с ней об этом, но одного ее взгляда хватило, чтобы он, вздохнув, сдался.

— Папа еще не вернулся?

— Нет. — Ее голос зазвучал яснее. — Он устроил дополнительную пробежку — тренирует своих новобранцев. Если все будет продолжаться в том же духе, думаю, рано или поздно нам придется выступить против Пси. Мы должны быть к этому готовы.

В Стае мать была историком, так что ее слова имели вес.

— Что ты заметила?

— Я с детства слежу за действиями Совета Пси, — ответила она, — и вижу, как из года в год их мир заполоняет тьма. Они становятся не просто холоднее — то, к чему они идут, заставляет меня бояться за всю их расу.

Сам Эммет и не думал жалеть Пси — слишком хорошо он знал их методы, — но у матери всегда было доброе сердце.

— Похоже, Лукас к тебе прислушивается. Я тоже устрою парочку внеплановых тренировок.

К его собственному удивлению, Эммет пошел по стопам отца, обучая молодых воинов.

— Слышала, он дал тебе толпу двенадцатилеток, — усмехнулась мать.

— Они учат меня терпению, — невозмутимо отозвался он.

— Ох, Эммет, — снова рассмеялась она. — И почему ты все еще одинок? Ты же потрясающий, любишь детей и обожаешь свою маму.

Улыбаясь, он установил время на приборной панели.

— Можно подумать, ты судишь не предвзято.

— Я имею на это право, когда речь идет о моем мальчике.

— Есть кое-кто, — неожиданно сказал он. — Только она очень упрямая.

— Она уже мне нравится.

Как и обещала, Рия пыталась игнорировать Эммета. Но не обращать внимание на хищного вера ростом в шесть с лишним футов, к тому же такого опасного, как Эммет, было задачей непростой. Она чувствовала на себе его взгляд, даже когда зашла в магазин с бабушкой, а он остался снаружи.

— Ну что ж, какое-то время я буду занята, — Маолинь похлопала ее по руке. — Иди и поболтай со своим леопардом, а то он глядит на тебя так, будто готов съесть.

У нее запылали щеки.

— И вовсе он не смотрит.

Хотя ей приходилось все время подавлять безумное желание погладить Эммета… просто чтобы увидеть, как он отреагирует. Позволит ли он ей? От этой мысли все внутри сжималось.

Маолинь в ответ лишь скорчила гримасу.

Рия же продолжала говорить, зная, что протестует слишком активно: