Тот, кто не читал Сэлинджера: Новеллы - Марк Ильич Котлярский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Милый мой, хороший мой, я никогда не уйду от тебя, никогда!
— Никогда? — переспрашивал он.
— Никогда! — отвечала она и добавляла: — Пока сам не прогонишь…
И смеялась.
Как он любил ее смех!
Боже! как ему нравилось, когда она, смеясь, закрывает лицо руками; сам этот жест выглядел естественным и милым, родным, теплым, это был жест, который характеризовал только ее и никого — никого! — больше…
Она смеялась:
— Послушай, я-обычная тетка, среднестатистическая, а ты меня просто идеализируешь, у меня тьма недостатков, и тебе со мной явно не повезло…
— Да, — соглашался он, — идеализирую. А с другой стороны, я, может быть, вижу тебя так, как не видят другие.
Действительно: стоило ему только закрыть глаза, как тотчас она вплывала в его сознание; ее тело плыло в голубом эфире, покачиваясь на волнах, он знал каждый участочек ее тела-от белокурых пушистых волос, падающих на лоб, до маленьких нежных пальчиков ее ножек; его губы помнили ощущение от ее губ, шеи, миниатюрных, изящных грудей, плоского, удивительного животика, а главное — желанного лона, с лунной узкой дорожкой, ведущей к его любимому лепестку; они вообще были большие выдумщики по части наименований и фантазий; обыденное и всем известное их отталкивало; и в этой дразнящей, манящей, чарующей игре был свой высший смысл, доступный только им одним.
И вдруг…
Вдруг этого ничего не стало.
Нет, не так: что-то такое, неуловимое, вдруг изменилось в ней, будто всего этого мира, который они создали друг для друга, не стало.
Не стало.
И тайны не стало.
Дело даже не в том, что она практически перестала отвечать на звонки, а в том, что если она и отвечала, то торопилась поскорее закончить беседу, будто торопилась куда-то. Да и ласка, бесконечная, жаркая ласка, куда-то ушла, растворилась, исчезла.
Так ему казалось.
И, не находя выхода, мысль заметалась, как попавший в капкан зверек.
Объяснения, которые он выстраивал для себя, не выдерживали критики, падали, как карточный домик, больше походили на бред, будучи лишенными всякой логики.
Он бредил о том, что она ни с того ни с сего сочла их отношения бесперспективными, ее утомило ожидание их и без того не частых встреч, замучил бестолковый быт, вселилось сожаление о разводе с мужем, тяготит материальная неустроенность, дергает беспокойство из-за утерянного социального статуса, обострилась ситуация на работе, ребенок, оказавшись предоставленным сам себе на летних каникулах, требовал не просто пристального внимания, а полного погружения в его воспитание; и как любящая и хорошая мать, она не могла допустить, чтобы ее сын был в чем-то (и чем-то) ущемлен…
Ум охотно соглашался со всеми, предложенными им самим, вариантами развития событий, но чувство бунтовало, отбрасывая даже самое мало-мальски возможное объяснение, как ненужный хлам.
Чувство творило чудеса, обходя разум на крутых поворотах, сжимало сердце, терзало душу, подобно стервятнику, и не давало покоя, отравляя существование.
Он пытался вызвать ее на откровенный, серьезный разговор, зная, что она не выносит серьезных разговоров и прочих разборок.
Да он и сам терпеть не мог выяснения отношений, но тут его прорвало.
Он говорил, яростно бросая слова, она изредка отвечала, но как-то невпопад, словно думая о чем-то о своем, и тем самым распаляла его еще больше.
Разговор накалялся.
В отчаянье он перешел на крик:
— Да пойми ты, пойми, наконец, черт возьми! Я всегда был с тобой рядом все это время, и ты была рядом со мной! И вдруг… — он помедлил, подбирая слова, — вдруг… будто что-то «надтреснуло». Ну, как тебе еще объяснить?!
Она вздохнула, пожав плечами:
— Не понимаю, что там у тебя происходит, не понимаю… По-моему, ты меня с кем-то путаешь.
И он осекся:
— Ты права, я что-то путаю, что-то неверно понимаю. Так скажи мне-что?
— Ты как будто сам с собой говоришь, меня не слышишь… — она посмотрела на него внимательно. — У меня на самом деле куча нерешенных вопросов, мелких и не очень. Они как снежный ком, их надо решать. Есть еще ребенок, вообще заброшенный, а он для меня важнее всего. А так ничего не изменилось, все от твоей усталости…
Позже, когда он вернулся домой, сразу же, даже не включив свет, набрал ее номер телефона.
Она ответила:
— Да, мой хороший…
Он сказал ей тихо:
— Будем считать, что наша первая размолвка закончена? Не люблю размолвок.
— Это была размолвка? — в ее голосе сквозила легкая, как пух, ирония. — Буду знать… Ложись спать, ладно? Спокойной ночи, я тебя обожаю…
Последние слова прозвучали ласково-ласково, как когда-то, когда еще не было этого чертова лета.
Он попробовал заснуть, но не спалось, да и давешний сон никак не выходил из головы, вцепился, как репей, не отпускал. И тут он вспомнил, что у него есть знакомая, которая увлекается толкованием снов и делает это бескорыстно, из-за любви к искусству, как говорится.
Не обращая внимания на то, что часы показывали первый час ночи, он позвонил ей и попросил помочь. Внимательно его выслушав и задав несколько вопросов, она сказала:
— Да, сон действительно тревожный, к плохому известию…
— К какому? — спросил он.
— Можно предположить, что кто-то заболеет… — задумчиво произнесла собеседница. — Вы видели человека в капюшоне, вы испугались его, значит, это неприятное сообщение, которое вы примете близко к сердцу.
— Когда это случится?
— Не знаю, не знаю… Но, возможно, очень скоро. Скажем так-эта новость буквально уже на пороге.
Она помолчала, а затем повторила еще раз:
— Неприятное известие, даже потеря какая-то, судя по лезвиям в коробке. Вы их не взяли?
— Да не брал я их! — с досадой бросил он. — В том-то и дело, что в тот момент, когда я думал, брать их или не брать, я и проснулся.
— Это хорошо, что вы не взяли в руки коробок. Но переживать случившееся вы будете обязательно. Не могу точно сказать, каким именно образом коснется вас неприятное известие, но, повторю, оно будет для вас не из приятных…
— Вы можете более подробно расшифровать смысл сна?
— Как вам сказать? Квартира — это личное пространство и подсознание. И если сон был цветной, реальный, запомнившийся — это сигнал. И запомните: вы не взяли коробочку, даже не сомневайтесь! Это ваш осознанный выбор, поверьте мне на слово. И значит, вам не придется ходить по лезвию бритвы.
— А должен… — сказал он.
— Что-что? — не поняла она.
— Должен ходить… по лезвию…
На посту (Post factum)
На территории войсковой части 09321 находилось несколько объектов, охраняемых круглосуточным караулом.
