Человек Огня - Эмилио Сальгари

— Они уверены, что нам не уйти от них, — отвечал Корреа. — Будем надеяться, что волны улягутся. Во всяком случае, мы будем спать по очереди эту ночь. Так как ты моложе, то ложись первый.

— Вы сейчас же позовете меня, как только почувствуете, что у вас глаза смыкаются?

— Само собой разумеется, мальчуган.

Альваро взял два ружья и уселся на свернутую канатную бухту, откуда мог хорошо видеть берег.

Быстро наступавшая ночь все окутала своей непроницаемой темнотой, которая усиливалась из-за покрывавших небо дождевых туч. Только на берегу виднелись огни. Это горели зажженные дикарями костры, и при их свете Альваро мог рассмотреть голые фигуры людей. Они жестикулировали и указывали в сторону скал, среди которых застряла каравелла, но около полуночи все дикари улеглись, и огни костров начали исчезать.

Корреа не смыкал глаз всю ночь. Он не решался поручить мальчику дозор, опасаясь, что тот заснет и не увидит, как подойдут пирога. Он ходил взад и вперед по палубе, поглядывая то на берег с затухавшими огнями костров, то на океан, который заметно затихал; грустные думы овладевали им. Все признаки указывали на то, что буря кончалась и, следовательно, можно будет спустить плот. Но куда бежать? Пироги дикарей не замедлят нагнать их… Нет, лучше уж защищаться здесь!

Ночь прошла в непрестанной тревоге. Вскоре после полуночи встал и Гарсиа, который не мог больше спать. Когда взошло солнце, положение нисколько не изменилось. Волны продолжали разгуливать по заливу, хотя и не такие яростные, как накануне.

Дикари встали с восходом солнца и, взобравшись на скалу, наблюдали за каравеллой. Гребцы спускали в воду пироги, оставшиеся на берегу во время отлива.

— Готовятся к нападению, — сказал Альваро. — Смотри, не пугайся, когда увидишь их, а старайся не давать промаха.

— Я неплохой стрелок, сеньор, — ответил Гарсиа. — Мой отец служил сержантом в кастильском полку и научил меня стрелять.

— Тогда все будет хорошо… Вот они пускаются в путь. Вооружимся же и постараемся нанести им как можно больше вреда. Эти дикари не заслуживают никакой пощады, и притом дело идет о нашем собственном спасении.

Дикари спустились со скалы и начали в беспорядке усаживаться в пироги, издавая оглушительные крики. Казалось, будто они все сразу сошли с ума. Они потрясали своими палицами и колчанами, наполненными стрелами, обмазанными сильнейшим ядом кураре, против которого не было никакого противоядия. Разместившись кое-как на пирогах, они наконец отчалили, направляясь к потерпевшему крушение судну, при этом они ни на мгновение не прекращали своих ужасающих криков, рассчитывая, вероятно, напугать белых, находившихся на судне.

Но Корреа не потерял присутствия духа. Он осмотрел приготовленную мину и, удостоверившись, что все в порядке, устроил для себя нечто вроде баррикады из разных ящиков и бочонков, за которой и притаился вместе с юнгой, держа под рукой ружья и шпаги.

— Гарсиа, у нас там, кажется, есть портвейн? — спросил он.

— Да, сеньор.

— Ну так выпей — до начала битвы. Это придаст тебе мужества. Юнга не заставил себя просить и хлебнул из бутылки, из которой еще раньше выпил Альваро.

— Так! Если нам суждено изжариться на вертеле, то жаркое, приготовленное из нашего мяса, будет теперь еще сочнее, — сказал Альваро, у которого хватало мужества шутить в такую минуту. — Хлебни еще, Гарсиа. Дикари приближаются.

Альваро взял ружье и, наметив одного высокого дикаря на передней пироге, который больше всех кричал и размахивал дубиной, выстрелил в него. Дикарь, сраженный пулей прямо в грудь, моментально упал в воду.

Услышав звук выстрела, дикари подумали, что это молния сразила их товарища, и поэтому все устремили свои взоры к небу, вместо того, чтобы смотреть на каравеллу. Никто не обратил внимания на раненого, который вскоре пошел ко дну.

Другой выстрел, сделанный юнгой, раздробил плечо одному из гребцов. Тогда туземцы наконец догадались, что таинственные смертельные удары падают на них не с неба, на котором не было видно ни облачка, а с корабля. Они заметили сверкнувший огонь на палубе каравеллы и облачко дыма, которое еще не успел рассеять утренний ветерок.

Неописуемое изумление овладело этими простодушными, хотя и свирепыми сынами девственных американских лесов. Охваченные ужасом, они смотрели на каравеллу, не решаясь взяться за весла. Что за чудовища, метавшие пламя и убивавшие и калечившие людей на таком большом расстоянии, могли укрываться там?

Однако эти дикари, привыкшие вести постоянную войну с другими племенами, скоро справились со своим изумлением. Жадность и любопытство оказались сильнее страха, и они снова взялись за весла, направляя свои пироги к каравелле. Они уже заметили там двух человек, юношу и мальчика, и, конечно, надеялись справиться с ними и сожрать их.

— Сеньор Альваро, — сказал юнга, — они все продолжают грести. Очевидно, наши выстрелы и пули не очень испугали их.

— Для них приготовлена мина. Увидишь, как они у нас запрыгают! Надеюсь, что они пристанут к носу.

— А мы?

— Мы уйдем на другой конец. Взрыв не произведет больших разрушений. Ты зарядил ружье?

— Да, сеньор.

— Ну так целься во вторую пирогу, а я займусь первой.

Еще двое дикарей свалились со своих скамеек, один убитый наповал, а другой раненный.

Дикий рев был ответом на эти выстрелы, а затем чей-то громкий голос несколько раз прокричал:

— Карамура!.. Карамура!..

Что означало это слово, Альваро не знал, да у него и не было времени задумываться над этим, так как пироги уже подошли к носу каравеллы, где было легче пристать к судну и взять его на абордаж. Альваро приготовил фитиль и зажег его раньше, чем началась решительная схватка с дикарями.

— Идем, Гарсиа! — крикнул он.

— Нет, сеньор, — ответил мальчик решительным голосом. — Мое ружье уже заряжено, и я вас буду защищать.

Пока дикари пробовали взобраться по снастям бушприта на корабль, Альваро быстро растрепал и поджег конец веревки, выходящий из ящика, где была заложена пороховая мина. Сделав это, он бросился бежать со всех ног. В этот момент из-за борта показался первый дикарь, закинувший уже ногу на палубу, но Гарсиа метким выстрелом из ружья заставил его свалиться вниз на спины его товарищей, тоже цеплявшихся за веревки.

— Браво, Гарсиа! — крикнул Альваро, быстро взбираясь на корму. — Скорее, мальчуган, беги сюда. Сейчас рванет!

Мужество дикарей, очевидно, поколебалось не столько вследствие внезапной гибели товарищей, сколько вследствие непонятных для них звуков выстрелов. Поэтому они спрыгнули на свои пироги, не решаясь влезать на судно, продолжая кричать с выражением ужаса все то же непонятное слово: