Вредина, маг и обряд, пошедший не так! (СИ) - Крейн Антонина

Тот заржал и показал средний палец.

М-да.

Глава 9. Ваш вольер, мисс Виолетта

Вслед за Артуром я шла по гулким коридорам академии Форван.

Судя по всему, здание было старым — по-настоящему старым. Камни, составлявшие его, потемнели, сточились и приобрели нежелательную для готики мягкость форм. У многих ангелов, стоящих в глубоких нишах, были сколы на носах и пальцах.

А еще у половины из них имелась особенность… Я остановилась, чтобы рассмотреть одну из таких скульптур подробнее.

— Что? — тотчас цепко оглянулся Хофф Эдинброг.

Он шел в метре передо мной, очень прямой и молчаливый, и я, признаться, думала, что оно обо мне забыл. Ан нет, смотрите-ка. На страже имущества.

— Ваши ангелы. Они улыбаются, — задумчиво протянула я.

Это действительно было так: скульптура стояла, наклонив голову вбок, кокетливо расправив крылья, приподняв руку в благословении и растянув губы веселой скобкой.

Она жутко напоминала «Улыбку Реймса» — фигуру с Реймсского собора, которая была покалечена в годы Первой мировой войны, получив строительной балкой по макушке.

Тот прискорбный факт, что статуя тогда лишилась головы, в итоге обратился ей плюсом: голову собрали заново, а ангел вдруг стал знаменит… Сначала как символ антифашисткой пропаганды, а потом — просто, сам по себе.

Потому что теперь не только учёные, но и общественность пригляделась к ней и поняла: черт, да он улыбается! Да еще и так озорно!..

Тогда как "нормальным" средневековым ангелам не пристало радоваться. Чай, не в сказке живут. У нас на земле таких улыбчивых можно чуть ли не по пальцам рук сосчитать. В средневековье это были первые, редкие и смелые признаки грядущего гуманизма…

А тут — целый ряд улыбак в одной лишь только академии. Интересно у них развивался мир, наверное. Похож на наш, да не совсем.

Я рассказала это Артуру.

Эдинброг выслушал мое объяснение с неожиданно-цепким любопытством. Потом подошел и встал рядом, тоже смотря на скульптуру. Потом растерянно хмыкнул.

— Что? — на сей раз спросила я.

— Я живу в Форване пять лет, но никогда не замечал, что они улыбаются, — сказал он. — Ужас какой. Ты весьма наблюдательна. Ты сама скульптор? Там, у себя?

— Нет. Я историк искусства. Ну, по образованию.

— А почему не скульптор? Разве создавать своё не интереснее, чем описывать чужое?

— Все интересно по-своему, — деликатно не согласилась я. — Мне познание ближе, чем созидание. Во всяком случае, сейчас… Тебе тоже, наверное: раз ты лучший студент и все такое?

Артур неопределенно пожал плечом, потом еще раз скользнул взглядом по ангелу:

— Это важная деталь — про улыбки. Спасибо. Учту ее.

Сердце мое удовлетворенно екнуло даже от такой скупой признательности.

А Артур кашлянул и вновь натянул равнодушную маску:

— Идем дальше.

* * *

Вскоре мы оказались в спальном крыле академии. Здесь было поуютнее: пушистые ковры, вытертые в центре усердно топчущимися студентами; разноцветные гобелены на стенах; вместо факелов — круглые бра, горящие теплым желтым цветом.

Я вдруг поняла, что все, кого мы встречаем по пути — мужского пола. Причем они смотрели на меня очень удивленно, некоторые и вовсе застывали столбами. Чей-то фамильяр — огромный черный дог — тихо зарычал при моем появлении.

Я спросила Артура о причине подобной гендерной ситуации. Артур сказал, что мы в мужском флигеле. Я спросила, с какой это радости мы в мужском флигеле, если я очевидно девушка. Артур сказал, что я заблуждаюсь, с юридической точки зрения я фамильяр.

— А фамильяры живут со своими хозяевами.

Я встала как вкопанная.

— Еще чего! — уперла я руки в боки. — Я не собираюсь с тобой спать!

Парочка мимопроходящих сдавленно хихикнула в рукава мантий.

— У тебя свое место, не переживай, — отрезал Артур.

— Приготовленное с расчетом на тигра? Что это? Коврик? Пуфик?

— Вольер.

— Вольер?! — я аж задохнулась. — Ты издеваешься? Пожалуйста, скажи мне, что ты издеваешься!

Он посмотрел на меня взглядом задолбанного в край человека. И молча открыл дверь в спальню, к которой мы успели прийти.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Черт, там действительно был вольер.

ЧЕРТ.

Глава 10. Хтыщ!

Поманили Вилку отдыхом, называется…

Впрочем, вольером комната не ограничивалась.

Спальня Артура оказалась неприлично, не по-студенчески большой. Здесь приятно пахло сандалом и дубом. Cтены были обшиты деревом, потолок украшала синяя геометрическая роспись. Два больших арочных окна зашторены, кровать — спрятана под темно-зеленым балдахином. Пузатый комод, трюмо, массивный стол и хрустальный шар на подставке.

Да-а-а… Нам бы такие комнатки в общежитии!

В комнате были еще две двери. На одну приделали однозначную латунную табличку с изображением ванны. Табличка на второй двери была сорвана — только и остались две неаккуратных дырки…

Артур увидел мой интерес и тотчас встал так, что закрыл мне обзор на эту дверь:

— Это моя территория. Тебе запрещено туда заходить, — ледяным тоном оповестил он.

Взгляд при этих словах у него был такой, что сразу понятно — парень готовился стать дрессивщиком.

— Хтыщ! — сказала я, имитируя звук хлыста. А потом фыркнула и отвернулась.

Передо мной снова воссияла неизбежная ОНА.

Клетка.

Огромная. Под нее выделили добрую треть покоев. Железные прутья чуть светятся — магия? Внутри — какая-то непонятная фигня типа матраса с бортиками, ассортимент мисочек и гора мячиков. Большие котики тоже любят играть, мр-р-р-р.

— Ну что ж… Капец! — вывела я по итогу осмотра. Потом решительно направилась обратно в коридор: — Я в лазарете посплю, спасибо.

— Ты не можешь, — Артур покачал головой.

— Еще как могу.

— Ты не переживешь эту ночь, если меня не будет рядом.

Моя рука застыла на дверной ручке.

— Это еще почему?

— Таковы последствия ритуала.

— Окей, — флегматично согласилась я. — Тогда вместе идем в лазарет, на соседние койки.

— Тоже не вариант, — Артур туго сплел руки на груди. — Сегодня ночью тебя ждет что-то вроде ломки. Адаптации. Та моя сила, что уже в тебе, пробудится и потребует выхода. Ты будешь как лунатик: сознание спит, а тело действует. До утра я должен быть рядом и… — он нахмурился. — И подпитывать тебя. Мы называем это правом первой ночи. Единственный случай, когда фамильяр получает доступ к хозяйской магии, а не наоборот. Маленькое лакомство для зверя. Обычно животные просто спят, и во сне бессистемно рассылают вокруг энергетические волны, а хозяин сидит рядом и дает силу на эту блажь. Если не даст — животное истощит само себя… Поэтому первую ночь фамильяры проводят в защищенных магических вольерах. А хозяева охраняют их снаружи.

Я моргнула.

— То есть сегодня я буду спать и что-то там бессознательно колдовать, а ты будешь на меня пялиться?

— Да. И дарить тебе свою силу, — поморщился он.

Я так и села.

— …Так, Артур, а напомни, а почему мы не можем разорвать нашу связь немедленно? Кажется, мы так и не дошли до этого принципиально важного вопроса в наших беседах?

— Не дошли. Разорвать связь мага и фамильяра может либо гибель фамильяра, либо — одно единственное существо, которое живет очень далеко от академии. Не меньше трех недель пути в одну сторону. По опасной местности, без дорог и селений.

Я издала нечленораздельный грустный звук, мгновенно представив все прелести похода в условиях отсталой цивилизации.

— Но, — продолжил Ван Хофф Рассудительный, — это существо само прибудет в Форван после того, как закончатся экзамены. Поэтому дождаться его здесь — самый простой вариант. Вот и все. Поэтому конец июня. Завтра мы с тобой еще обсудим детали нашего сотрудничества, но сегодняшнюю ночь тебе так и так придется пережить. И да, если ты думаешь, что я в восторге от нашей ситуации, ты глубоко заблуждаешься.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})