Любовь и другие кошмары (ЛП) - Гэдзиэла Джессика

— Эй, если гнев помогал тебе выжить, я только благодарен за это, — прошептал Уоттс, его пальцы мягко прикоснулись к моему предплечью. — Я скучал по тебе, Джун. И мне было больно, когда я думал, что кто-то чужой может касаться тебя. Хотя я знал, что, скорее всего, так и есть.

— Чувствую себя немного неловко. Сколько раз я представляла, как одна из них заполучит тебя, — призналась я, улыбаясь, когда он снова усмехнулся.

— Я заслужил это, — сказал он, его рука поднялась еще выше, пальцы зарылись в мои волосы. — Боже, я и забыл какие они мягкие, — всё шептал Уоттс, его кончики пальцев дразнили мою шею. Когда он гладил мои волосы, табун мурашек пробегал по моему телу. И на этот раз он почувствовал это. — Я уже много лет не прикасался хотя бы к одной девушке, — я хотела это услышать. На этот раз его пальцы намеренно скользнули вниз по моей шее, к ключицам.

Жгучее желание окутало меня с головой, и так было только с ним. Иногда все, что ему нужно было сделать, это просто посмотреть в мою сторону. И я уже хотела его.

Теперь, после стольких лет, как я долго не ощущала близкого физического контакта, я внезапно вспомнила. Вспомнила, как тайно желала только его одного. Потребность в нём казалась мне зависимостью. Каждая нервная клетка ощутила недостаток этих ловких рук, и конечно же, его горячего…

— Джун? — сказал он, когда его тело переместилось, когда его лицо приблизилось к моей шее, его теплое дыхание коснулось моей кожи.

Я знаю, что он делает.

Он спрашивает разрешение.

— Да, — тяжело дыша, ответила я. Руками я обвила его шею, притягивая Уоттса к себе.

Для него это всегда будет значить «да».

— У тебя всё ещё… — начал спрашивать он, касаясь своими губами моих.

Я снова сразу поняла о чём речь. Потому что давным-давно у меня была небольшая процедура, после которой мне сказали, что я буду свободна от детей до тех пор, пока маленькая металлическая штуковина остается внутри моего тела. Он хотел убедиться, что я не вынимала ее. Ведь мы не можем рисковать.

— Да, — положив руки ему на затылок, я заставила его приблизиться, наши губы наконец слились в голодном поцелуе.

Не было смысла притворяться, что мы оба хотим медленного и сладкого секса. Для этого будет время. Позже.

Теперь наши тела были пламенем, рискуя сгореть, если они не получат желаемого.

Но я не против сгореть в объятиях друг друга.

Ногами я обхватила его поясницу, чтобы поцелуй был глубже. Его язык сразу скользнул внутрь, не давая мне даже вздохнуть. Я крепко прижалась к промежности Уоттса. Мои бедра двигались в быстром темпе, пока я не почувствовала кое-что твердое. Я тут же издала рваный стон, который был приглушен поцелуем.

— Черт, — прошипел он, разрывая поцелуй, Уоттс провёл губами вниз по моей шее, а затем резко задрал рубашку. Ртом он обхватил мой затвердевший сосок и начал ласкать его. Оторвавшись от соска, он покрывал всю область груди поцелуями, тем самым продолжал восхитительную пытку.

Голодные руки парня блуждали по моей талии, проскальзывая под пояс моих брюк и трусиков. Поглаживали скользкую промежность, чтобы найти мой клитор. Дразня его так, как он знал, мне больше всего нравилось — сначала медленными движениями, затем быстрыми кругами, когда мои всхлипы превратились в стоны, и мои ногти царапали его спину.

Низкое рычание вырвалось у меня, когда я ощутила оргазм, каждая клеточка моего тела напряглась, а затем полностью расслабилась. Я рвано хватала воздух ртом и никак не могла отдышаться.

Но Уоттс не дал мне времени, чтобы прийти в себя. Он схватил меня за брюки и быстро стянул их вместе с трусиками. Отбросив вещи в сторону, Уоттс прошёлся языком по всем чувствительным точкам и резко вошёл двумя пальцами внутрь. Он безжалостно трахал меня пальцами в течении долгих нескольких минут, попутно лаская все части тела. И неожиданно резко приподнял.

На этот раз, однако, он не позволил мне сдвинуться с места.

Его губы оставили мой клитор в покое.

А пальцы быстро выскользнули из меня.

Но разочарование длилось секунду, прежде чем весь вес его горячего тела снова оказался на мне, и его член глубоко вошел в меня. Его ругань смешалась с моими стонами, когда стенки влагалища сжались вокруг него, вновь приспосабливаясь к знакомой, но давно упущенной полноте.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Лоб Уоттса на секунду прижался к моему, он сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь обрести хоть какой-то контроль. Потребность стала слишком сильной, чтобы ее игнорировать. Он заставил мои бедра двигаться в бешеном темпе, чтобы создавать больше трения и ощутить это удовольствие в конце.

Вскоре он тоже достиг предела и перестал пытаться продлить сам процесс.

Уоттс приподнялся, притянул меня ближе к своим бедрам и снова, и снова входил в меня. Его толчки были сильными и быстрыми, каждый раз он старался войти всё глубже и резче. Бедра вздрагивали, когда он был глубоко, создавая восхитительное покалывание, которое я так обожала.

Вес тела Уоттса переместился на одну руку, другая его рука скользнула между моих бедер, работая с клитором, подталкивая меня к завершению. Я вздрогнула и обессиленно рухнула на кровать, утопая в оргазме. Выкрикивая его имя, волны оргазма обрушивались на меня снова и снова, стенки сжимались вокруг его члена, принося удовольствие обоим. Он шептал мое имя, продолжая входить в меня, пока мы оба не стали слабыми и повалились без сил.

Всем своим весом Уоттс прижал меня к кровати, я обхватила его руками и ногами, крепко прижимая к себе. Я думала, что никогда не смогу уже его обнять. Но сейчас, когда я могу прижаться, я не хочу отпускать Уоттса. Никогда.

— У меня все еще есть оно, — неожиданно промолвил Уоттс, выводя меня из ступора после оргазма.

— Все еще есть, что? — недоумевала я.

— Кольцо, — прошептал он, прижимаясь своими губами к моим. — Когда я вышел из тюрьмы, я сразу пошёл за ним. Я всегда ношу его с собой. Чтобы быть немного ближе к тебе. Кольцо все еще у меня. И я все еще хочу, чтобы ты его надела. Я знаю, это больше не имеет значения. Ведь кому какое дело до официальности.

— Это имеет значение, — возразила я. — И это вполне официально, если мы оба будем думать так. Ведь никто никогда не узнает. Теперь мы сами устанавливаем правила.

— Мне нравится, как это звучит. У тебя есть еще какие-нибудь правила, которым я должен следовать?

— Хм… только то, что я хочу таких оргазмов, по крайней мере, два раза в день. С этого момента и до вечности.

— Ну, — сказал он, перекатываясь на мою сторону и потянув меня за собой. — Я думаю смогу с этим справиться. Какие ещё будут пожелания?

— Ох, не так уж и много, — я улыбнулась ему, ведь моё сердце готово было лопнуть от счастья. Я определенно чувствовала себя счастливее здесь и сейчас, чем за последние годы жизни. И даже счастливее с тех пор, когда я последний раз была в его объятиях. — Давай просто жить долго и счастливо.

— Ну, мы можем поработать над этим, — мы с Уоттсом буквально излучали счастье, и теперь я больше не беспокоюсь о грядущем будущем.

Немного поспав, Уоттс сразу перешел к тому самому обещанию новых оргазмов.

А потом мы оба начали работать над нашим «долго и счастливо».

Это было совсем не похоже на то, что мы планировали в нашей прежней жизни. Но это было не менее прекрасным.

Мы запасались продуктами вместе, спасали бездомных котят и случайно нашли ворона, который оказался раненым.

Попутно мы охотились на зомби, пока они, казалось, полностью не покинули город. Хотя мы едва заметили их отсутствие, оставаясь в своём маленьком уютном гнездышке. Так же мы пытались получать солнечную энергию и использовать её, ухаживали за растениями в саду, читали книги и просто любили друг друга.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пока однажды, как по волшебству, мы не услышали это.

Голос на другом конце рации.

Объявление о том, что эпидемия заражённых закончилась, что есть и другие выжившие, и жизнь может медленно, но верно начать налаживаться.

Так оно и произошло.