Птичка-«уходи» - Мюриэл Спарк

– Черный или белый, – сказала Дафна, – не имеет значения. Он исполнил свой долг.

– Это ясно, – сказал Джонни, – но надо бы знать обстоятельства. Ты пойми: знай мы этого человека, у нас есть все основания снять с него обвинение, а к ответу притянуть Старого Тейса, когда он выйдет из больницы. Чакате давно пора избавиться от этого паразита.

– Но вы же не нашли человека, – сказала Дафна.

– То-то и оно, – сказал он. – Если у тебя будут соображения, дай знать. Подумай хорошенько.

Дафна подъехала на машине к подножию холма Дональда Клути и медленно взошла наверх, то и дело останавливаясь и бросая взгляд на широкую равнину, на маленький дорп, на крыши ферм, едва видные вдалеке. Она подмечала мелочи, словно фотокамера, и как бы впервые, потому что скоро предстояло ехать в Англию.

Она опустилась на камень. В ногах шмыгнула ящерка и пропала в траве.

– У-хо-ди, у-хо-ди.

Птичий голосок стрекнул вперед и утих. Пару раз ей повезло увидеть птичку-«уходи». Это была неяркая, простенькая птичка. Дафна поднялась и полезла дальше.

– Ты т. или п. [4], Дональд?

– Ни то ни се. Заходи.

– Джонни Феррейра, – сказала она, – хочет обвинить Старого Тейса в покушении на мою жизнь.

– Я знаю, – сказал он. – Его ребята были у меня. – Что ты им сказал?

– Чтобы искали где-нибудь в другом месте.

Белые, пользовавшиеся велосипедами, были в колонии наперечет, и в их округе велосипед был только у одного. На велосипедах, как правило, ездили туземцы и десяток школьников. Дети все были в школе. Ее неведомым заступником был либо случайно подвернувшийся туземец, либо ехавший по своим делам Дональд. С оружием все тоже было непросто. Редкий туземец, имея оружие, решится обнаружить это незаконное обстоятельство. И совсем редкость – благородный туземец, который рискнет свободой, пальнув в белого.

– Что плохого, если они выдвинут обвинения против Старого Тейса? – сказала Дафна.

– Я им не мешаю, – сказал он. – В добрый час.

– Им нужен очевидец, – сказала она. – Иначе против моего заявления он сделает свое. Его даже могут оправдать после обжалования.

– Пустой разговор, – сказал Дональд. – Я не любитель ходить по судам.

– Все равно, ты прекрасно поступил, Дональд, – сказала она. – Я тебе благодарна.

– Тогда не говори мне про суд.

– Ладно, не буду.

– Тут такое дело, – сказал он. – Чакате – зачем скандал? Может выплыть старая история. Чего только не вылезет, если в суде станут задавать вопросы Старому Тейсу. Зачем это старику Чакате?

– По-моему, он знает, что ты для меня сделал, Дональд. Он тебе очень благодарен.

– Он был бы еще больше благодарен, если бы Старый Тейс был покойник.

– Ты специально подкараулил Старого Тейса или случайно оказался рядом, когда он гнался за мной? – спросила она.

– Ты что-то непонятное говоришь. Я в тот день развозил предупреждения о ящуре. Дел было по горло. Стану я выслеживать Старого Тейса.

– На следующей неделе я уезжаю, – сказала она, – почти на два года.

– Я знаю. Ты не можешь себе представить, какие там зеленые луга. Сколько дождей… Сходи в Тауэр… Не возвращайся сюда.

II

Двадцативосьмилетняя Линда Паттерсон пребывала в постоянном раздражении. Дафна ее не понимала. Сама она обожала дядю Пубу с его ревматизмом и длинными скребницами для шерсти. Ее единственно тревожили его угрозы продать сырой старый дом и поселиться в какой-нибудь гостинице, зато кузина Линда от этих планов только оживала. Ее муж погиб в автомобильной катастрофе. Она не чаяла вырваться отсюда и найти работу в Лондоне.

– Как ты могла бросить свой прекрасный климат и приехать в этот ужас? – спрашивала Линда.

– Это же Англия, – отвечала счастливая Дафна.

Вскоре после ее приезда тетя Сара, которой было восемьдесят два, сказала ей:

– Дорогая, так у нас дело не пойдет.

– Какое дело?

Тетя Сара вздохнула:

– Ты отлично понимаешь, о чем я говорю. Мои ночные сорочки из искусственного шелка. Все три лежали в шкафу – зеленая, кремовая и розовая. Сегодня утром они пропали. Кроме тебя, взять их некому. Клара вне подозрений, да и как бы она смогла, если она не может одолеть лестницу? У бедняжки Линды еще от приданого остались…

– Что вы такое говорите? – сказала Дафна. – Что вы говорите?

Тетя Сара вынула из игольника иглу и уколола Дафну в руку.

– Это за то, что ты крадешь мои рубашки, – сказала она.

– Надо отправлять ее в приют, – сказала Линда. – У нас даже приходящая прислуга больше недели не задерживается – тетя Сара всех обвиняет в воровстве.

– Кстати, – сказал Пуба, – если бы не эта идея, она практически в здравом уме. Это поразительно для ее возраста. Вот бы заставить ее осознать, какая непроходимая глупость эта идея…

– Надо отправлять ее в приют.

Пуба вышел взглянуть на барометр и уже не вернулся.

– Вообще-то я не обижаюсь, – сказала Дафна.

– Сколько из-за-нее лишней работы, – сказала Линда. – Сколько неприятностей.

На следующий день, когда Дафна мыла на кухне пол, вошла тетя Сара и встала посреди лужи.

– Монастырский бальзам, – сказала она. – Я оставила в ванной комнате полную бутылку, и она пропала.

– Я знаю, – сказала Дафна, елозя по полу, – я ее взяла в минуту слабости, но сейчас она на месте.

– Отлично, – сказала тетя Сара и засеменила прочь, потянув за собой лужу. – Но больше так не делай. У твоей матери была эта слабость – воровство, я помню.

В апреле было еще по-зимнему холодно. Когда хотелось покурить, Линда с Дафной шли в библиотеку – к электрическому камину с одной спиралью: от табачного дыма у Пубы начинался приступ астмы.

У Линды был роман с адвокатом, и выходные она проводила в Лондоне. Когда в доме появилась Дафна, стало возможным прихватывать будни и даже пропадать на неделю. «Дафна, – звонила она, – ты еще продержишься без подкрепления? Для меня это очень важно».

С дядюшкой Пубой Дафна ходила на прогулки. Ей приходилось делать шаги покороче, чтобы подстроиться к его неторопливой поступи. Наезженными дорогами они доходили до реки, которую в разговоре Дафна обязательно называла Темзой – впрочем, это и была Темза.

– До самой Темзы ходили, – вернувшись, говорила она Линде.

Дальше местного шлюза они не уходили и на зеленые луга с роскошными овцами не сворачивали.

Родственники ее земляков пригласили ее в Лондон. Она приняла приглашение и предупредила Линду, что в такие-то дни ее не будет дома.

– Погоди, – сказала Линда, – на следующей неделе я буду в Лондоне. Пойми, это важно. Кому-то надо остаться с Пубой и тетей Сарой.

– Понятно, – сказала Дафна.

Линда повеселела.

– Может, ты съездишь через неделю?

– Нет, мне нужно на следующей неделе, – спокойно объяснила Дафна.

– Кому-то надо остаться с Пубой и тетей Сарой.

– Понятно. Линда заплакала.

– Я напишу своим друзьям, – сказала Дафна, – и все объясню.

Линда вытерла слезы и сказала:

– Тебе не понять, что это такое: целые годы жить в этом склепе с двумя капризными стариками и беспомощной Кларой.

В отсутствие Линды на выходные приехали родственники: Молли, Крыса, Крот и парнишка по прозвищу Стручок. Крот был неженатый кузен. Дафна выразила желание повидать Кембридж. Он сказал, что это можно устроить. Она сказала, что скоро, возможно, поедет в Лондон. Он сказал, что с удовольствием повидает ее там. Тетя Сара уколола парнишку в руку, а Молли и Крыса отвели Дафну в сторонку и посоветовали как можно скорее убраться из этого дома. «Здесь нездоровая атмосфера».

– Это же типично английская атмосфера, – сказала Дафна.

– Господи, твоя воля! – сказал Крыса.

Наконец ей удалось на неделю уехать в Лондон к родственникам своих земляков. Дафне говорили, что они состоятельные люди, и она не поверила своим глазам, когда такси подъехало к узкому дому на невзрачной улочке с длинным рядом гаражей на противоположной стороне.

– Вы уверены, что мы правильно приехали? – спросила она шофера.

– Чампион-Мьюз, двадцать пять, – сказал тот.

– Правильно, – сказала Дафна. – Значит, здесь.

Перед ее отъездом Линда сказала ей:

– Чампион-Мьюз? Должно быть, богатые люди. Мечтаю жить в конюшне[5].

Дафна запомнила эти слова.

Внутренний вид дома был много выигрышнее. Она пересмотрела свое отношение и за обедом не кривя душой высказала хозяйке:

– В какой замечательной конюшне вы живете.

– Правда? Нам очень повезло – дом буквально рвали из рук.

Миссис Придэм была элегантная женщина средних лет. Мистер Придэм был хирург-косметолог.

– Я не буду бестактно выпытывать, – сказал он Дафне, – каким опасностям вы подвергались в кромешно темной Африке.

Дафна рассмеялась.

– Вам, разумеется, нужен сезон, – сказала миссис Придэм. – Вы что-нибудь предприняли?