Любовь как закладная жизни - Ольга Горовая

Хотя, Бог свидетель, Вячеслав сейчас стоял в темноте под весенним дождем вовсе не для того, чтобы позлить или раздразнить Виктора. Этого он хотел бы меньше всего, слишком опасаясь того, что та сволочь, не имея возможности достать самого Борова, отыграется на другом человеке.

Дождь, уже было вовсе прекратившийся днем, зарядил вечером с новой силой, но Боров не обращал на тот никакого внимания. Он даже не видел, что сигарета, зажатая в зубах, давно не тлела, затушенная холодными каплями. Бессмысленно продолжая покусывать уже измочаленный фильтр, Вячеслав не сводил прищуренных глаз с заднего входа в концертный зал.

Вокруг не было ни души, дождливый вечер, несмотря на теплый воздух, разогнал всех по домам. Только пару бездомных оголодавших псов, рылись в мусоре неподалеку. Вячеслав не обращал на тех никакого внимания. Он не любил бродячих собак, но и не и не ненавидел, хоть и имел с этой породой свои счеты. Звери, они и есть звери. И, по крайней мере, всегда ведут себя честно.

Сколько он уже стоял здесь, пристально глядя на слабый фонарь, скупо освещающий пространство над дверью, Вячеслав не смог бы сказать точно. Пару часов, минимум. Было еще светло, когда он устроился в этой подворотне, неподалеку от заднего фасада концертного зала. Впрочем, Боруцкий не забыл принять все необходимые меры, чтобы его не заметили. По той же причине, по которой не думал дразнить Виктора.

Соболев обеспечил ему просто шикарный шанс и прикрытие, и если Боруцкий не будет рубить сгоряча, если все обдумает — то уже в ближайшие дни сумеет выдернуть Агнию из загребущих лап Шамалко. Будь он проклят, если она и так не провела там слишком много времени. И все из-за одной-единственной глупости, когда втемячила себе в голову, будто любит его. А он оказался слишком эгоистом, чтобы поступить разумно и послать ее подальше.

Резко выдернув изо рта промокшую сигарету, Боруцкий сжал кулак от накатившей на него злобы и ярости, от бесполезного и идиотски-неправильного чувства вины. Растер табак между пальцами.

Тех у него, конечно, не густо осталось на правой руке. Спасибо тому же Шамалко. Мельком глянув на обрубки безымянного пальца и мизинца, он привычно сосчитал уже белесоватые, полукруглые полоски шрамов на ладони. Хрустнул суставами, стряхнул остатки сигареты и провел ладонью по лицу и короткому ежику волос, стирая капли дождя. Впрочем, те тут же сменились новыми, уже не каплями даже, потоками, так как ливень усилился.

Ну и, без разницы. Пошло оно все.

Больше не обращая внимания на потоки воды, падающие ему на голову, Вячеслав продолжил свое молчаливое наблюдение. И через полчаса то было вознаграждено.

Свернув с основной дороги, к проулку у той двери подъехало две машины с тонированными стеклами. Из первой, не ожидая пока кто-то из сопровождения подойдет к ее двери с зонтом, вышла молодая женщина.

Боруцкий весь подобрался и буквально впился взглядом в ее спину.

Худющая, как обычно. И волосы зачем-то обрезала, глупая. Кажется ему, что ее качает? Или, и правда — есть?

Но до чего же красивая, мать его так. Даже издалека.

Агния. Его жена. Его Бусинка. На дух не переносившая, когда он ее так называл. Смешно, ведь когда-то, он начал называть ее Бусинкой, чтобы обидеть и дать понять — не место ей там, куда Агния пришла. И сколько, на самом деле, это прозвище после стало для него значить…

Игнорируя дождь, не подозревая, что он за ней наблюдает. Даже не зная, что он все еще жив, она медленно пошла в сторону черного входа. Из второй машины, натягивая капюшон на голову, выскочил какой-то пацан и что-то крикнул вслед Агнии. Из-за ветра и шума дождя Вячеславу было не разобрать слов. Агния, не повернувшись, подняла правую руку с красноречиво выставленным средним пальцем. Открыла дверь и, войдя, громко захлопнула ту за собой. И это — девушка, которая краснела и смущалась, когда он говорил: «твою ж…», и почти три года обращалась к нему — Вячеслав Генрихович.

Он ухмыльнулся.

— Сучка. — Пацан сплюнул на асфальт.

Вячеслав через прищур посмотрел на разозленного парня. Боруцкий понятия не имел, что тот хотел от его жены, но, судя по реакции последней, парень определенно, не долго задержится среди живых. Боров это обеспечит. Благо, уже имеет возможность диктовать свои условия.

— Ничего, Бусинка. Скоро я тебя вытащу. — Тихо прошептал он, беря губами новую сигарету из пачки.

И, не прикуривая, развернулся и пошел прочь, торопясь успеть. У него имелись билеты на этот концерт, который должен был начаться через два часа, и он не собирался тот пропускать. Он слишком давно не слышал, как поет его жена.

Она пришла вовремя, даже раньше на полчаса. Ну не дура ли?

Боров уже и забыл о ней, когда позвонил администратор ресторана, с искренним удивлением интересуясь, что он должен делать с этим ребенком? Кажется, Семен заподозрил босса в… не здравомыслии, если говорить корректно. Ладно, Боров и сам не знал, что ему делать с этой девкой. Толку ведь с нее не будет никакого. Еще на панели бы, да, Геля что-то бы добыл с этой, а так… Ну какая из нее певица кабака? Ну, цирк, просто. Но настырная, ведь, что тот танк. Прет вперед, ни на что не обращая внимания.

Может, правда, убогая. Тоже вариант, ну обделил Бог разумом, бывает. Грешно на таких обижаться или негодовать. Ему и без того за плечами грехов хватает. Хотя, была б пацаном — другой разговор, уже пристрелил бы, за настырность. Или велел бы морду начистить, если б в хорошем настроении под руку попался. Хотя, может и взял бы в команду, все-таки, такая непробиваемая уверенность в результате…

Но не пацан же, мать его раз так! Девчонка! Еще и лабуду какую-то поет. И откуда взялась на его голову? Уже все парни его на нее косо поглядывают, и правда, подозревая в помешанности. Костыль уже достал его «раздумьями», что — из таких вот, неприметных и маленьких, одержимых какой-то идей, самые чокнутые и получаются. Маньяки, просто.

Убил просто — вот эта кроха, и манъяк. Умора.

И настолько же невероятно, как в роли маньяка, было для него представить эту девчонку певицей в его ресторане. Пусть тот сейчас и стал очень даже приличного класса, едва ли не одним из самых популярных в городе, но специфика посетителей сказывалась. Так зачем это дите сюда лезло?

Не была б сиротой, послал бы. И наподдал бы еще, для пользы дела. Но что-то упрямое и злое в глазах этой девчонки его задело. Наверное, обида на весь мир, через которую он когда-то и сам прошел. Нет, он не будет ее проталкивать никуда, тем более в певицы своего кабака, не дождется, но и мешать не станет. Понаблюдает за этим смешным и глупым зверьком. А если у того вырастут зубы и когти — и она процарапает себе путь, чего-то добьется, тогда, посмотрим.