Рассвет над Майдманом - Олег Борисов

Но Фрайм не успел закончить фразу. Глеб, распознавший перед собой врага, признавшегося в смерти Марины, уже не раздумывая прыгнул на сидящего в кресле человека. Только что он сидел на корточках — и уже врезался в сидящего, вцепился ему в горло с нежданной для самого себя яростью. Вот он, враг, отнявший у него женщину, которую он любил! Вот его горло, которое уже трещит под пальцами, осталось лишь еще чуть-чуть, еще немного! А потом он возьмет оружие и найдет того паршивого зверя, которого спустили на него.

Человек в безрукавке опешил лишь на секунду. После мгновенной заминки он рванул сцепленные руки вверх, ударом освобождаясь от захвата и сверху продолжил удар открытыми ладонями по ушам. В голове лишенного опоры Глеба хлопнуло, а Фрайм уже вывернулся из-под него и оказался не на кресле, а на полу. Не видя противника, Глеб все же лягнул взад. Судя по всхлипу, куда-то попал. Перевалился за кресло и развернулся, выставив перед собой сжатые в кулаки руки. Теперь мужчин разделяло лишь кресло. Оба стояли в полуприседе, в защитной стойке. Но если Глеб казался растрепанным дворовым псом, вырвавшимся из уличной свалки, то Фрайм походил на дикого лесного кота, которого сбросили с дерева и лишь разозлили, но никак не потрепали.

Он пригнулся с выставленными открытыми вперед руками, глаза с яростью смотрели исподлобья. Тело медленно покачивалось из стороны в сторону, а взгляд ловил каждое движение Глеба. Фрайм дернулся вперед раз, другой, проверяя реакцию противника. Глеб успел лишь сжаться и поднять кулаки ближе к лицу. Третий бросок он увидел, но отреагировать не сумел. Правая рука попала в захват, рывок — и тело пошло следом за рукой. Кресло ударило по ногам, и Глеб завершил полет, тяжело врезавшись головой в стену. Фрайм отпустил руку и осторожно нагнулся проверить пульс на шее. Потом сел на пол рядом и стал вращать головой, сипло ругаясь сквозь зубы.

* * *

Голова просто раскалывалась. Глеб осторожно открыл глаза, и свет взорвался внутри черепа, будто только и ждал этого момента.

— Дурак. И стоило на меня бросаться. Ехали бы сейчас спокойно до места, так ведь нет, тебе обязательно все нужно испортить.

— Это ошибка, — просипел Глеб. Слова выходили с трудом, а мысли ворочались чугунными шарами, вызывая боль самим фактом движения. — Это какая-то ошибка, этого не может быть.

— Что ты говоришь! Вот уж не знал.

— Я не перворожденный. Во мне нет ничьей крови. И у меня нет хозяев.

Фрайм нагнулся к лежащему, рывком приподнял его лицо к себе и ощерился.

— Я мог бы ошибаться, если бы не одно но. Я не говорю на вашем языке. Я его просто не знаю. Я говорю на старо-ордорском. И ты меня понимаешь. И сам говоришь, даже не замечая этого. Все Перворожденные знают ордорский. Это ваш отличительный признак.

— Я не понимаю, — и Глеб замолк на полуслове. Только после сказанного он осознал, что и в самом деле говорил с гостем не на русском, а на каком-то певучем наречии, которое возникло из каких-то глубин памяти. Слова чужой речи слетали с языка просто и легко, будто он пел бесконечные вереницы фраз с самого рождения.

— Все ты понимаешь, только прикидываешься. Чуть мне шею не свернул, ублюдок. Ну да ладно, хозяину ты нужен лишь живым, (и,) если я тебя помну дорогой, хуже не будет. Вставай.

И Фрайм выволок еле переставляющего ноги Глеба в прихожую. Жестко скрученные сзади кисти уже начали неметь. Струйка крови стекала с разбитого лба на глаза и мешала Глебу хорошо видеть окружающее. После удара его мутило и пустой желудок все порывался на прогулку. Распахнулась входная дверь, и в коридор ворвался голос Володи.

— Сосед, а что у тебя за шум? Сосед? Эй, Глеб, а какого…?!

Володя не успел закончить фразу, как получил сильный пинок в пах, Фрайм рванул его внутрь и добавив локтем по шее послал дальше лететь в коридор. Тело соседа благополучно сгромыхало о грязный пол, а самого Глеба так же рывком поволокли через площадку к открытой двери.

— Да вы тут все прыткие, как саранча. И куда от вас деваться. Скоро придется меч брать, чтобы дорогу прорубать.

Продолжая ворчать, наемник протащил слабо сопротивляющегося бухгалтера в комнату, выходящую на другую сторону дома, распахнул окно и швырнул его как мешок через подоконник. Глеб ухнул в кусты, следом за ним легко перемахнул владелец широкого ножа за голенищем. Продравшись через кусты, он приволок свою добычу к двум лошадям, укрытым между домами. Забросил на одного из коней тело, прихватил руки и ноги веревками. После чего сам легко поднялся в седло. Лошади спокойно тронули, и через несколько минут лишь слабо слышные крепкие выражения очнувшегося Володи напоминали о происшедшем.

* * *

Зверь выскользнул из кустов и потянул воздух. Охотник. Охотник перехватил его добычу. Все это время Зверь кружил рядом, надеялся, что сможет добраться до цели. Но Охотник больше не сделал ни одной ошибки. Он тайно проводил добычу до самого логова, а потом схватил ее. Теперь он движется через парк к реке, где позовет тени различных дорог и уедет к себе. Зверь не решился напасть на лошадей и помешать Охотнику. Хищник хорошо помнил, что Охотник вооружен множеством предметов, причиняющих боль, и держаться от него надо как можно дальше. Кроме того, сам Охотник легко ощущал запах Зверя и неожиданное нападение выглядело слишком маловероятным. Пришлось отпустить добычу в этот раз. Оставалось лишь надеяться, что Охотник не съест пленника, а оставит его для личных нужд. Тогда у Зверя будет время найти лазейку и пробраться поближе.

Серая тень встряхнулась и скользнула по направлению к реке. Зверь не пользовался амулетами, облегчающих переход между Мирами. Его племя могло ходить там, где люди рассыпались в прах. Стоило только указать цель грядущей охоты. Сейчас предстоял долгий путь домой, но Зверь знал, что дойдет. И знал, что вернувшись домой, продолжит свою прерванную охоту. Эта добыча будет его.

Глава 2. Глэд.

Последние дни мая — начало июня

Легенда о Пяти Сестрах возникла уже после того, как пять воинствующих монахинь умерли. Первые упоминания про их великие деяния относятся ко времени восстановления после второго серьезного пожара замка, основанного стараниями монахинь. Злые языки утверждают, что больше всех в распространении легенды постарался глава городской стражи, сэкономивший, таким образом, на пожертвованиях в честь Сестер вполне солидную сумму. Как бы ни было, но новое название замок получил одновременно с завершением каменной кладки крепостных стен. Из-за растраты части денег центральную башню достраивали еще пятьдесят лет.

Важные места Полана. Реальность и вымысел. Рекомендации для вступающих в должность. Архивы тайной полиции

Ступени лестницы истерты от долгого употребления. Брат Элемпиор спешит, борясь с одышкой, перескакивая через ступеньку. Он очень спешит. Новость, которую надо доставить брату Одтарио, тайной опоре и хранителю престола, просто обжигала. И если брат Одтарио сочтет, что вести доставили с опозданием, тогда палка выбьет пыль из несчастного Элемпиора.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});