Обнесенные Ветром - Андрей Кивинов

Вернувшись в отдел, Кивинов упал в кресло. На Петроградку не поехали, сколько там на моих? Одиннадцать. Сейчас передохну и сгоняем. На метро, быстро. Надо всё-таки с Балдингом повидаться. Зазвонил телефон. - Алло, вы мне не подскажете, я щенка купила, спаниеля, чем мне его кормить? - раздался приятный женский голос. - А куда вы звоните? - Как куда? В милицию. - А при чём тут милиция? - не понял Кивинов. - Но ведь милиция с собаками работает. Так кому как не вам звонить? "Логично", - подумал Кивинов, почесав затылок. Чем кормить спаниеля, он не знал. - Вы дежурному перезвоните, - ответил он и продиктовал номер. "Сегодняшний дежурный - мужик простой, - подумал он, повесив трубку. Он уж ей ответит, чем кормить щенков. У неё самой аппетит пропадёт. Всё то наезды, то щенки - сваливать надо". - Миша! Составь компанию!

- Ну и что ты у него узнаешь? С кем Аяврик пил? Или почему он удрал? Да может, у него живот схватило или про утюг невыключенный вспомнил, а ты версии строишь. Ты слышал, что Дайнего сказал? Он из мафии, и к тому же судимый. С судимыми проще язык общий найти, чем с дилетантами. Они на своей шкуре всё испытали. Я тебе по дружбе секрет открою, так уж и быть. Кто нам, в основном, помогает? Стучит, то есть? Как ни странно, судимые. Вопервых, они знают больше, а во-вторых, многие таким образом откупиться хотят. Сам воруй, но и милицию не забывай, что-то доводят до сведения. Вроде как к ним и отношение другое - помягче. Так что Балдинг, может, что-нибудь и расскажет. Рыльце у него, чувствую, в большом пушку. Может, конечно, и не повезёт пошлёт нас подальше или вообще дверь не откроет. Бывает и так, но мы попробуем. Он пока единственный, кто того мужика может нам сдать, того, с которым Яковлев в "Иве" пил. Судя по всему, тот у Балдинга шесте-рит, как Молодцов говорил. Так, кажется, это его дом, нука, найди номер. Большой красный дом на Зеленина, с колоннами на фасаде и гастрономом внизу. Ага, подъезд. Кажется, здесь. - Что будем делать, если его дома нет? - Подождём. - Сколько? Пару недель? А вдруг он тут вообще не живёт? Прописан только? - Звони. В ответ - тишина. Миша дёрнул ручку. Дверь распахнулась. Замок ригель, без ключа не закрыть. Заходи кто хочешь. Тук-тук. Хозяин, ау. В центре однокомнатной квартиры на пушистом ковре лицом вниз лежал Балдинг, голова его была закрыта подушкой. Кивинов на цыпочках подошёл к нему и откинул подушку в сторону. Говоря Мишиным языком, головная коробка была разнесена выстрелом в упор. В подушке виднелась прожжённая пулей дыра. Хороший глушитель. Кивинов оглянулся. А квартирка ничего - аппаратура "Тыр-пырсоник", "маде ин джапан", значит, Тайвань. Костюмчик крутой на покойном, девочки на стенах. Кивинов вздохнул, вспомнив про "наезд". А могли бы успеть. "Ну на фига я сюда влез, а? Не сунулся бы, глядишь, и Балдинг живздоров был бы. А так лежит тут с коробкой, вернее, с дыркой в коробке. Всё, завязал. Сейчас свалим отсюда и плевать на всё, а то самого грохнут, как Балдинга". - Миша, кончай курить и не гаси хапец о полировку. Значит так: если докопаются, что мы его в "Плакучей иве" искали, скажем, что он драку видел, хотели спросить. И всё. А про Аяврика ни слова. Тогда точно нам глухаря возбудят, Соловец меня прибьёт. - А как сообщить, что он умер? - Ты в детстве-хулиганом не был? А я был. Пойдём покажу. Дверь пошире, настежь, звони соседям. А что теперь? Как что? Бежать!

Ч А С Т Ь 2

Г Л А В А 1

Прошло две недели. Министерская проверка уехала. Соловец истратил все деньги с оперрасходов, впрочем, как и предполагалось. Курьер "отделение-магазин" работал без перерыва. Когда же ревизоры уехали, Соловец так и не понял, что они проверяли. Опер 22-го убойного отдела Главка, а если официально - отдела по раскрытию убийств, Гриша Борисов развалился на диване у Соловца. Рядом сидел Петров и смолил сигарету. - Я к вам из Петроградского района, посадили на убийство Балдинга. Глухо как в танке, даже не установить, где работал. А когда перспективы нет, я не люблю, поэтому и сбежал оттуда. Если начальство искать будет, я где-нибудь тут, старое убийство раскрываю. Как говорится, старый труп лучше новых двух. Ха-ха-ха. Гриша был слегка не в форме. В его "дипломате" что-то перекатывалось с характерным позвякиванием, причём по тембру угадывалось, это "что-то" уже почти пустое. - Знаешь, Георгич, как говорится в армии, все наши беды от незастёгнутой верхней пуговицы. - Ты это к чему? - не понял Соловец. - Да вот к чему. Я недавно в Выборгском районе был - там жена мужа по пьяни ножом пырнула, он кровью истёк и помер. Местные опера девчонку до полусмерти затра... замучили. Она сидит, ревёт и ничего не говорит, а потом вообще какую-то ерунду стала выдумывать насчёт того, что он сам себя. А я взял её, заперся в кабинете, поговорил ласково, успокоил, ну, она мне явку с повинной и написала. Я это к чему - в нашей работе не крик и кулак нужны, а голова. Нужно к человеку в душу влезть, понять его, посочувствовать, а то мы по старинке, нахрапом. Молодёжи учиться и учиться у нас, стариков. Вот ты, - обратился он к Петрову, - когда я к тебе заглянул, с кем мучился? - Так, с мужиком одним. Он деньги у соседки по коммуналке спёр, а признаться не хочет. - Давай его ко мне, сейчас я с ним спокойно поговорю, и он мне всё расскажет. Главное - убедить. Миша снял трубку местного телефона. - Это Петров. Там, в камере, человек за мной сидит, его сейчас Борисов возьмёт поработать. - Где тут у вас место есть, чтобы не мешали? - Оставайся у меня, - сказал Соловец. - Я всё равно скоро уеду, а пока у Миши посижу. Борисов привёл человека из дежурки и заперся у Соловца. Тот перешёл к Петрову. Минут пятнадцать в кабинете Соловца было тихо. - Интересно, расколет? - спросил Петров у начальника. Тот пожал плечами, и в этот момент сокрушительный удар потряс стену кабинета. - Ого, - удивился Соловец. - Это где? - Где, где - у тебя! К Петрову заглянул Кивинов. - Это у вас? - Нет, - ответил Соловец, - Это Борисов в душу влезает, и кажется, очень настойчиво. Правильно это он сказал - в нашем деле без головы нельзя, без чужой. От второго удара со стены Мишиного кабинета рухнул портрет Феликса Эдмундовича Дзержинского. - Слушай, он что там, стены ломает? - Да, чьей-то головой. Заглянул Волков. - Мужики, там в камере один орёл мой сидел, а сейчас нету. Вы не забирали? Петров с Соловцем дружно переглянулись. - За что? - спросил Соловец. - Да я с улицы его притащил, он прямо под моими окнами гадил, хотел мозги ему прочистить. - Как твоего фамилия? - обратился Соловец к Петрову. Стена снова вздрогнула. - Он прибьёт его там. Мартынов - фамилия. Соловец схватил трубку телефона, -Алло, это Соловец, спроси у мужика в камере, как фамилия. Мартынов? А другой ще? Борисов забрал? Всё, отбой! Черт, он не того колет! Соловец бросил трубку, и в этот момент дверь распахнулась, и в кабинет зашёл потный и усталый Гриша. Рукава его рубашки были засучены, в зубах торчал потухший окурок. - Фу! - Он упал в кресло. - Всё, расколол. Вот паразит, а сначала: "Какие деньги? Какие деньги? Я, говорит, вообще в отдельной квартире живу, и соседки у меня нет никакой". Видал я подлецов, но таких! Ну, ничего, я тоже не лыком шит. Он сейчас явку с повинной строчит. Я уточнить зашёл, сколько денег там было, а то он почему-то не помнит. - Пять штук, - как-то по инерции пробормотал Петров. - Ну сходи, подскажи ему, я основное сделал, вы там сами доработаете. Петров выскочил из кабинета и зашёл к Соловцу. Парень, сидевший за столом, вздрогнул и вжал голову в плечи. - Жив? - спросил Миша, взял у него из-под носа лист, тут же его скомкал и бросил в мусорную корзину. Потом он вытолкнул его из кабинета и произнёс: - Ещё раз поссышь под окнами - отсюда не выйдешь. Уматывайся! - А деньги кому принести? - Какие деньги? - Ну, тот, здоровый, сказал, что соседке ущерб возместить надо. "Ну Гриша даёт!" - про себя изумился Миша, а вслух сказал: - Себе оставь, на лекарства. Парень, держась за бок, побрёл к выходу.

- Кивинов, на кражу. Ты дежуришь, не забыл? Зайди, возьми адрес, руки в ноги и вперёд. Это тут, рядом, пешком дойдёшь. Кивинов, получив команду, бросил в папку свежие бланки протоколов и, взяв адрес, вышел из отделения. Перед входом стоял военный грузовик, на который четверо солдат при помощи разных приспособлений - всяческих шкивов и даже лебёдки - аккуратно поднимали снаряд. Не обращая ни малейшего внимания на прохожих, старший безбожно ругался, ежесекундно спрашивая у подопечных: - Вам что жить надоело, мудаки? Мне ещё нет. Кивинов ухмыльнулся и пошёл в адрес.

Машина резко тормознула у подъезда. Вышедший из неё лощёный мужчина отработанным уверенным движением хлопнул дверцей, смахнул пыль с никелированного крыла и, перекинув через руку плащ, направился ко входу в парадное. - Здравствуйте, Геннадий Петрович, - хором поприветствовали его бабушки, сидящие на скамейке. Человек молча кивнул. Выйдя из лифта, он достал ключи, сунул их в замок и тут понял, что дверь не заперта. - Маша, это ты? - Геннадий Петрович перешагнул через порог и заглянул в комнату. Удар бронзовой статуэткой по носу послужил ему ответом на сей разумно поставленный вопрос. Падая, Геннадий Петрович понял, что это не Маша. Уже теряя сознание, он увидел мелькнувшую тень и услышал бегущие вниз по лестнице шаги.