Дело трех императоров - Фред Варгас

- Если вы сейчас же не согласитесь взяться за это дело, Валанс, ваша песенка спета. Валюбер высказался на этот счет вполне определенно.

- Не утомляйте меня такими разговорами, Поль, я сумею выкрутиться. Это не первое задание, от которого я отказываюсь.

- Валюбер намерен возложить на меня ответственность за ваш отказ. Вы загубите не только вашу, но и мою карьеру.

Валанс коротко рассмеялся.

- А раз так, я имею право узнать причину, - продолжал Поль. - Почему вы отказываетесь от задания?

Поль стиснул зубы. Спрашивать Ришара Валанса вот так, напрямую, у них было не принято. Валанс мог ответить на вопрос, а мог решить никогда больше с тобой не встречаться: это зависело от обстоятельств. От каких именно, никто до сих пор не понял. Сейчас он ничего не отвечал, только дышал в трубку.

- Только две причины могут помешать вам взяться за это расследование, - сказал Поль. - Во-первых, ваша смерть. Вы мертвы, Валанс?

- Кажется, нет.

- Во-вторых, личная заинтересованность.

- Тут вы попали в точку. Я знал убитого.

- Примите мои соболезнования. Это был ваш друг?

- Нет. Мы были знакомы очень давно, с тех пор прошло по меньшей мере лет восемнадцать.

- Восемнадцать лет? И это вы называете «знать убитого»? А его сын? А жена? Вы знали также и его семью?

- Его жену я видел. Насколько я помню, это яркое воплощение «вечной женственности». Я не знал, что у него есть сын. Вся суть в том, Поль, что я не хочу расследовать смерть Анри Валюбера. Мне это неприятно. И на сей раз я намерен придерживаться буквы закона: нельзя браться за расследование уголовного дела, если ты знаком с одним из его фигурантов, пусть и едва-едва знаком. Это вопрос деонтологии, так и доложите министру.

- Ваши доводы не выдерживают критики, Валанс.

- Поль, я прекращаю разговор, у меня много работы. Возьмитесь сами за это расследование, у вас прекрасно получится.

- Нет. Этим должны заняться вы, и никто больше.

Валанс засмеялся.

- Вы трус, Валанс. Готовы воспользоваться любым предлогом, чтобы отвертеться от задания, а все потому, что боитесь его провалить: ведь вы уже много лет не соприкасались с реальными преступлениями, реальным кровопролитием, вы вышли из игры, занялись теорией и производите целые горы бумаг, не склеенных кровью. Еще бы, теперь она вас пугает, потому что вы не тот, кем были раньше.

- А вы мерзавец, Поль, и к тому же дурак.

Затем Валанс на секунду умолк. Поль старался думать об Эстебане.

- Когда отходит ближайший поезд на Рим?

- Через сорок пять минут.

- Скажите министру, что я еду. Что я вернусь самое позднее через две недели с отчетом о завершенном расследовании. Что я вернусь с чемоданом, полным крови, кишок и слез, и вывалю содержимое чемодана на ваши письменные столы, и этого содержимого будет достаточно, чтобы вас обоих стошнило.

- Желаю удачи, Валанс.

Когда Поль положил трубку, руки у него немного дрожали: не столько потому, что он сумел расшевелить Ришара Валанса, сколько потому, что разговор получился грубый. Этот парень всегда привлекал его и одновременно отталкивал. Полю удалось отправить его в Рим. Теперь оставалось только дожидаться этого чемодана с кишками. Валанс был человеком со вкусом, кишки ему не нравились. Поль не хотел бы сейчас оказаться на его месте.

X

К полудню инспектору Руджери пришлось освободить Клавдия Валюбера и двух его друзей по просьбе итальянского правительства. Тем временем инспектор твердо решил отравить жизнь французу, которого прислали из Милана, чтобы помешать ему работать. Когда им удастся выявить какую-нибудь погрешность в расследовании, они сразу же все развалят и будут говорить, что никаких зацепок не найдено, что жертву убили по ошибке и убийцы наверняка собирались отомстить кому-то другому. А еще они скажут, что итальянская полиция не сумела разобраться в случившемся и с таким же успехом дело можно было бы закрыть.

Но человек, вошедший в кабинет инспектора, вовсе не походил на жалкого типа, с которым тот мечтал померяться силами. Широкое бледное лицо, густые черные волосы, массивная фигура и взгляд, приковывающий внимание, - Руджери не нашел в этом взгляде ничего подозрительного. А раз так, инспектор посчитал, что должен несколько изменить свое отношение к этому типу. Не исключено, что появится возможность по-честному договориться с ним о сотрудничестве.

- Какие у вас улики против Клавдия Валюбера? - спросил Валанс после того, как Руджери усадил его в кресло напротив себя.

Руджери сделал кислую гримасу:

- Вообще-то никаких. Просто он оказался не в том месте и не в то время.

- Сколько лет молодому человеку?

- Двадцать шесть. Известно, что он побаивался отца. Теперь-то, конечно, он рыдает и скорбит. Но на самом деле отец сильно осложнял ему жизнь. Клавдий Валюбер учится в здешней Французской школе уже почти два года, но пока что не выдерживает никакого сравнения с отцом, который учился там двадцать лет назад и, по слухам, оставил у всех неизгладимое впечатление. Похоже, Анри Валюбер постоянно унижал сына, добиваясь от него лучших результатов. С тех пор как парень живет в Риме, он уже много раз попадал в неприятные истории. Ночные скандалы, пьянство за рулем, проблемы с девушками. Но Валюбер-старший не должен был об этом знать.

- Это все о Клавдии?

- Да.

- А его друзья? Те, что увели его с площади в тот вечер, когда произошло убийство?

- Они очень привязаны к нему, даже поехали вместе с ним в Рим. Между этими троими сложились особые отношения, несколько необычная дружба, если мне будет позволено так сказать.

- Возраст и социальный статус?

- Тибо Лескалю, по прозвищу Тиберий, двадцать семь лет. Давиду Лармье, по прозвищу Нерон, двадцать девять. Ни тот, ни другой не зачислены во Французскую школу. Они приехали за компанию с Клавдием, учатся как вольнослушатели и живут вдвоем на одну университетскую стипендию. Оба, как мне сказали, блестящие студенты.

- Монсиньор Лоренцо Вителли?

- Мы поручили ему вести ту часть расследования, которая затрагивает Ватикан. Действовать в Ватикане напрямую для нас сложно. А он там свой человек и будет наблюдать за происходящим изнутри, нам это просто необходимо. Мы дали ему понять, насколько серьезно положение Клавдия Валюбера, и он согласился нам помочь.

- Как он познакомился с Анри Валюбером?

- Монсиньор Вителли - друг детства, почти что брат Лауры, жены Валюбера. Она их и познакомила - это было в Риме, двадцать лет назад. Когда Валюбер отправил сына во Французскую школу, он, естественно, попросил Лоренцо Вителли, видного эрудита, помочь его мальчику. А кто берет Клавдия Валюбера, заодно берет Тиберия и Нерона. Они поставляются в комплекте. Мне показалось, что епископ проникся уважением к этим троим. Странно все-таки: он священник, а у этих ребят есть некоторые специфические особенности.

- А есть ли у этих специфических парней надежное алиби?

- В том-то и дело, что нет. Не в их привычках смотреть на часы, когда они веселятся на празднике. Вспомнить, где они были в определенное время дня, они тоже не могут. Люди такого склада не планируют свою жизнь заранее.

- Понимаю. А у епископа алиби есть?

- Месье Валанс, монсиньор не нуждается в алиби.

- Сначала ответьте на вопрос.

- Тоже нет.

- Отлично. Что он делал вчера вечером?

- Работал допоздна у себя дома, в небольшом римском палаццо, где кроме него живут еще четверо его коллег. Остальные прелаты рано легли спать. Тиберий разбудил его утром, чтобы рассказать о случившемся и попросить принести нам письмо, которое прислал ему Анри Валюбер.

- Значит, у всех четверых нет алиби. Это красноречиво свидетельствует об их невиновности, ведь когда человек замышляет подобное преступление, он заранее запасается солидными и убедительными доказательствами в свою пользу. У всех известных мне убийц, которым хватило хладнокровия приготовить и применить яд, было железное алиби. Вот их нам и следует искать - людей с солидным и убедительным алиби. Что еще?

- Мы известили о случившемся мадам Лауру Валюбер. Сегодня вечером она прибудет в Рим на опознание. Ее пасынку это испытание было бы не по силам. Она вызвалась сделать это за него. Вас интересует ее алиби?

- А должно интересовать?

Руджери пожал плечами:

- Ну, все же это жена убитого. Но алиби у нее… солидное и убедительное. Вчера вечером она была в своем загородном доме под Парижем, то есть в двух тысячах километрах от Рима. Она читала до глубокой ночи, это подтверждает привратница, которая сегодня разбудила ее в полдень. Там нет телефона, и нам понадобилось время, чтобы связаться с ней. Никто не знал, что она уехала за город. Известие о смерти мужа она восприняла не особенно тяжело, но и не слишком легко. Скажем так: в моей практике бывали случаи, когда это воспринималось гораздо легче.

- Это еще ни о чем не говорит.