Моя жена - всевидящая - Евгений Кукаркин

- Чего это с ней? - ошеломлен следователь.

- Тихо, - с ярость шипит Ярцев

- Маленький машет руками перед лицом большого. Тот послушно идет к ручью, движется вдоль него, потом забрасывает в воду эту железку. Я даже сейчас разглядела это приспособление. Это приваренный к большому металлическому пруту кусок... чего то, с закорючкой... Все...

Катя открывает глаза. Все присутствующие смотрят на нее с изумлением. Следователь задумчиво глядит на пустой лист бумаги.

- Вам не приснилось все это?

- Нет. Я хотела Сереже помочь... и все увидел как наяву. Если мне не верите, вы найдете эту железную палку в ручье, там где я указала..

В палатке тишина.

- Все это необычно... А кто вы такая?

- Мы с мамой живем в селе Колосково, недалеко от сюда. Самсоновы мы. Пришли сюда к Сереже в гости.

- Да ты, поверьте ей, гражданин , она правду говорит, - замечает мать. - Сережа ее жених...

- Вот тихорило, - удивлен Абрамов.

Где то под одеялом пискнул Васенька, а Ярцев открыл рот. Я же сам от такой откровения ошалел. Только Катины пальцы вдавились в мой бицепс и тут же разжались.

- Везет же людям. Откопал такую красавицу, да еще колдунью, - хмыкнул Абрамов.

- Я поверю вам, - теперь как то отходит следователь, - и пожалуй сегодня поеду к ручью и проверим его дно. Только ручей большой, где искать? По течению или против?

- По течению наверно, туда еще травинки отклонялись, - отвечает Катя.

- Если можно еще раз, я хочу записать ваш необычный рассказ.

- Хорошо.

Катя повторяет все, что пересказала ранее. Следователь записывает и в конце колеблется, надо ли ставит Катину подпись.

- Так вы поедете сегодня? А можно, я с вами? - просит Абрамов.

- И я? - нетерпеливо сжимает кулаки Ярцев.

- Понятыми? Возьму. А вы не хотите молодые люди проехаться, - Гаврилов кивает нам.

- Если командир части отпустит, мы бы немножко прогулялись.

- Погуляй, погуляй, дочка, - тут выступила мать, - я останусь здесь, у Сережки друзья хорошие, меня не обидят.

Все улыбаются. Следователь уходит.

- Я представляю, что творится в душе у следователя, - пищит из-под одеяла Васенька. - Этого свидетеля даже в суд притянуть нельзя.

- Неужели это правда? Ну все, что вы здесь сказали, - говорит Ярцев.

- Смотри, старшина, пришьют они Кате крушение поезда, - нормально, без матюгов, вдруг сказал Абрамов.

- Нет, - зазвенел голос Кати, - все будет в порядке. Это хороший человек.

Абрамов смотрит на нее с восхищением.

Через десять минут в палатку сунулся дневальный.

- Старшину Ковалева, сержантов Абрамова и Ярцева к командиру части.

Опять знакомый ручей. Саперы уже сделали через него и болото крепкий мост, по которому на тот берег прошли краны и бульдозеры. Какие то люди копошатся у покореженных вагонов. Наш газик и следующий за нами другой, набитый еще какими то людьми, переехал ручей и остановился недалеко от сгоревшего тепловоза.

- Простите, - оборачивается следователь к Кате, - ваше отчество как?

- Разве это обязательно, зовите просто, Катя.

- Хорошо, Катя, вы можете показать это место...

- Пойдемте.

Мы вылезаем из машин, к нашей группе присоединяются гражданские с другого газика. Катя уверенно веду группу вдоль ручья. Мы проходим метров пятьдесят по течению и она показывает в темную воду.

- Вот здесь.

- Разрешите, мне, - маленький Ярцев поспешно раздевается до трусов, но сапоги все же натягивает на босу ногу и лезет в воду.

- Здесь ил.

Он стоит по пояс в воде, потом приседает и исчезает под водой. Поднимается муть, мы все вытянув шеи, смотрим на воду. Через минуту, голова Ярцева появляется на верху.

- Нашел, - почему то шепотом говорит он.

Еще раз голова проваливается в воду и вскоре он выскакивает, подняв большую волну. В руках у него длинная труба с приваренным на конце ключом...

Теперь следователь и двое гражданских, прибывших на втором газике, буквально вцепились в Катю. Еще раз уточняются приметы большого и маленького парней. Ярцев трясется от холода, переодевается в одежду и идет ко мне в газик.

- С сегодняшнего дня я верю во всю чертовщину.

Абрамов задумчиво рубит ладонью по ладони.

- Обязательно женюсь на ведьмочке. Мне такого еще не хватало.

- Ты сегодня даже не выругался.

- При ней выругайся..., сразу заколдует.

В машину заползает Катя и следователь.

- Вас куда отвезти, молодые люди?

- Нас в часть, - отвечает Абрамов, - а вот этих в ЗАГС, - он тыкает на нас пальцем.

- Для ЗАГСА такие грязные свидетели еще не готовы. Поехали в часть.

Мать Кати спит на лежанке Абрамова. На Володькиной койке стоит поднос с прикрытыми тарелками, он сам по-турецки разместился на моей койке.

- Нашли ключ? - шепотом спрашивает он нас. - Мне Васенька все рассказал, что здесь было.

- Нашли. Катя, ты голодна?

- Нет.

- Тогда давай удерем от сюда.

- Давай.

Мы выскочили из палатки и отправились в ближайший сосновый лес.

- Этот... твой приятель...

- Володька.

- Да, Володя. Он скоро помрет.

Я даже остановился от неожиданности.

- Когда?

- Скоро. В этом месяце.

- Может это все можно задержать. Остановить... Его надо предупредить.

- Нет. - Катя покачала головой. - Мы не имеем права это делать.

- Но ты же сегодня, открыла тайну, кто подготовил аварию на железной дороге?

- Да, но я не вмешивалась в их судьбу. Их и без меня бы нашли..., только позже. Следователь давно хотел прочистить ручей, я ускорила этот процесс...

- Володька, черт возьми, как же это...

- Ты только ему ни слова.

Мы идем и молчим, в голове у меня мучительно стучит Володькин голос: "Я слышал сигнал тревоги, но подумал, что это лажа..."

- Мы еще не обсудили наше будущее, - Катя придерживает меня за рукав.

- Скажи мне, ты часто опережаешь события? Ну... вот тогда, подошла к клубу и вырвала меня из рук Веры. Ведь наша встреча, как я понимаю, должна быть позже.

Катя улыбается.

- Только на один день я и поспешила. Ты должен был встретится со мной на следующий день после того вечера...

Я развел руками.

- Хорошо, поговорим о будущем. После службы, а это будет где то через месяц, а может и через два, мы поедем с тобой в Ленинград, где я буду продолжать учиться в университете. Меня же взяли в армию с первого курса. А вот что будешь делать ты?

- Я буду зарабатывать деньги, пока ты учишься...

- ???

- ...Буду стенографировать заседания суда. Мама меня этому научила, когда то она в молодости была стенографисткой...

- Да ты же у меня не колдунья, а золото.

- Это правда.

Она схватило меня за уши и поцеловала. Колдуньи тоже смертные люди и им доступно все мирское.

В палатке идут бурные дебаты о потустороннем мире. Мать Кати проснулась и сидя на лежанке Абрамова ест и миски кашу. При виде нас все замолчали.

- Мама, пора домой.

- Иду доченька, иду. Ты поесть не хочешь?

- Я бы хотела только чай с булкой и маслом.

- А Володя уже два раза чай приносил, - говорит мать, - все боялся что остынет...

Катя торопливо допивает чай и они с мамой прощаются с нами. Я провожаю их до невидимой границы лагеря.

В понедельник нас возвращают к реальной службе. Опять начинается муштра и бесконечно повторяющиеся ежегодные занятия.

В середине сентября наконец решили всех отправить на зимние квартиры. В железнодорожный тупик прислали платформы и часть стала загружаться на них. Я пришел в домик командира части.

- Что тебе, старшина? - спросил он.

- Товарищ полковник, разрешите съездить в село Колосково, с невестой простится.

- Эта та, которая помогла раскрыть преступников?

- Она. А что, этих... поймали?

- Одного поймали, второй успел бежать. Значит с невестой? Хм... Мне следователь рассказывал о ней, необычная девушка. Вот что, старшина, бери мой газик и дуй в село. Через три часа газик должен вернуться к тупику и погрузиться на платформу. Понял?

- Так точно.

- Тогда, не тяни время, давай.

Катя встретила меня у входа в свое жалкое жилье.

- Уже час жду, а тебя нет, - говорит она.

- Ты знала, что я подъеду?

- Конечно.

Она нежно целует меня и тихо говорит.

- А ведь я собираюсь через две недели приехать к тебе.

- Зачем? Разве меня демобилизуют?

- Да. Пошли в дом, а то соседи вышли из своих нор, чтобы взглянуть на радость нашей встречи.

Я попросил шофера подождать у входа в полу развалившуюся избушку и пошел за Катей в дом. Мать встретила как родного. Обняла, потом долго мотала веником вокруг меня и наконец отпустила.

- Что она делала? - спросил я.

- Порчу отгоняла.

- Но ты же знаешь мою судьбу, разве это надо делать?

- Это же мама. Она для страховки.

- В тот раз Веру стукнуло разрядом, не эта ли страховка.

- И эта тоже, - улыбается Катя, - не лезь к другим женщинам.

Мать приносит на стол рюмки и наливает какого то пойла, и когда мы выпиваем, то все это заедаем солеными огурцами с хлебом.