Всё о парусных кораблях - Владимир Свержин

Римская трирема

Но римская гигантомания, похоже, не знала удержу. На сцену вышли эннеры и децимремы. Справедливости ради надо заметить, что они, по преимуществу, не были кораблями открытого моря. В первую очередь они использовались для охраны собственных портов или для штурма с воды городов противника (в качестве платформ для трехэтажных кирпичных осадных башен и телескопических штурмовых лестниц). Эти суда обладали крайне невысокой скоростью, но по праву считались настоящими плавучими крепостями.

Первый тип – эннеры – имели 3–4 яруса, на каждое весло здесь приходились не один, как прежде, а по 2–3 гребца. Вооружались они 10–12 метательными машинами. Второй тип – децимремы, в общих чертах напоминал эннеры, но, при меньшем количестве палуб (2–3), количество гребцов здесь достигает 3–4 на весло. Конечно, такие водоплавающие монстры были редкостью даже в римском флоте. Нам известна лишь одна попытка использовать столь неповоротливые корабли в эскадренном бою. Ее предпринял храбрый Марк Антоний, претендовавший на императорский венец после смерти Цезаря. В сражении у мыса Акциум его флот столкнулся с кораблями племянника Цезаря – Октавиана.

Могучий Антоний, очевидно, любил тяжелые громоздкие предметы, и, будь у противника слабые нервы, тот бы наверняка обратился в бегство, увидев перед собой огромных «левиафанов», вроде корабля царицы Клеопатры, оснащенного непробиваемым для вражеских таранов броневым поясом. Но флотоводец Октавиана, Агриппа, имел железный характер, большой опыт морских сражений и прекрасный флот, составленный из быстроходных либурн – еще одного ценного приобретения хозяйственных римлян.

Едва вступив в бой, флот Марка Антония был окружен, и по неповоротливым тихоходам ударила метательная артиллерия, кроме обычных камней, забросавшая противника горшками с греческим огнем (воспламененная смесь нефти, смолы и селитры). Осознав пагубность сражения в таких условиях, Марк Антоний попытался вырваться из кольца. Ему это удалось: грозный корабль царицы Клеопатры прорвался сквозь вражеский строй, за ним ушел и тяжелый флагман самого Марка Антония, но остальные суда, ошибочно приняв этот маневр за бегство вождей, предпочли капитулировать. Так, доказав необходимость надежной связи между кораблями на море, бесславно закончилась эпоха морских гигантов античности.

Впрочем, можно упомянуть еще двух мастодонтов времен императорского Рима. По иронии судьбы они неплохо сохранились, и, поднятые со дна и реконструированные, были представлены в итальянском музее еще перед Второй мировой войной. Оба этих корабля, вероятно, никогда не выходили в море и служили плавучими дворцами Калигулы и Нерона. Они плавали в озере Неми и по роскоши не уступали яхтам современных нуворишей. Длина одного достигала 73 метров, другого чуть меньше – около 71. Первый корабль передвигался на веслах, причем гребцы располагались на специальных вынесенных за борт галереях – апостиках, по 4–5 на весло. Второе судно, вероятно, буксировалось целой эскадрой более легких кораблей. На борту каждого из этих сооружений располагались не только мраморные жилища с колонами, статуями и бассейнами, но и зеленые сады, вращающиеся сцены, – все, что позволяло императорам со вкусом проводить время в кругу друзей, наслаждаясь водной прогулкой.

Стоит отметить, что в конструкции плавучих дворцов был использован ряд новшеств. Так, скажем, обшивка их состояла из слоя промасленной шерсти и трех слоев свинца. Для подъема якоря использовался кривошипно-шатунный механизм (это едва ли не первое в истории известное нам использование подобного устройства). Кроме того, один из якорей весьма напоминает те, что использовались в голландском флоте полтора тысячелетия спустя.

Корабли-дворцы были уникальны, чего нельзя сказать о либурнах, ставших основой римского флота во второй половине I века до нашей эры. Верные своим традициям, римляне позаимствовали конструкцию этого судна вместе с названием у соседей, в данном случае у иллирийских (балканских) пиратов. Корабль напоминал бирему, но был несколько меньше. Иногда оба вида сводят в один под общим названием «галера».

На веслах либурна сидели по 2–3 гребца, что, при острых обводах, давало преимущество в скорости и маневренности. Именно на этих легких быстроходных корабликах сподвижник, а затем смертельный враг Цезаря, Гней Помпей Великий нанес сокрушительный удар по морским разбойникам одновременно на побережьях Черного и Средиземного морях. Эта блестящая боевая операция подарила морской торговле мир и тишину на целых 15 лет!

Во сколько бы ни обошлась римскому сенату такая «зачистка», дело того стоило. Надо сказать, что римская морская торговля во времена поздней республики и, тем более, империи, составила основу процветания державы. Товары с берегов далекой Британии и Персидского залива, из Египта и Скифии должны были попадать в Рим с максимально доступной скоростью. Это постепенно привело к появлению специализированных кораблей, предназначенных для перевозки вина (керкуры), зерна (ситэги), лошадей (гиппогоги), камней (лапидарии) и т. д. Такая узкая специализация не была праздной выдумкой, ее диктовала суровая необходимость. Зерно, перевозимое сотнями тонн, при неумелой погрузке могло во время шторма сместиться в трюме, создав опасный крен, и попросту опрокинуть судно. А еще плотно спрессованное зерно имеет неприятное обыкновение самовозгораться. Не меньшую опасность представлял груз каменных глыб, способных во время качки разбить борта. Одни условия нужны лошадям, другие – амфорам с вином. Все эти нюансы следовало учитывать, спуская транспортный корабль на воду.

С судами для транспортировки ценимого во всем мире вина вышла отдельная история. Позаимствованная римлянами на Кипре конструкция корабля, изначально предназначавшегося и для военных целей, и для торговых перевозок, оказалась очень удачной. Керкур отличался быстроходностью и легкостью управления. Судя по дошедшей до нас бронзовой медали, весла на нем располагались не по всей длине судна, а лишь от носа до середины борта (в Риме оставшаяся часть, менее подверженная качке, использовалась как грузовой отсек).

Этот корабль оказался столь хорош, что впоследствии через Византию перекочевал к арабам, где в Средние века превратился в трехпалубную куркуру, а затем снова вернулся в Европу, став прообразом чисто парусной каракки, долгое время составлявшей основу многих флотов. Но об этом позже.

Наследники Цезарей

В начале 395 года римский император Цезарь Флавий Феодосий Август, известный больше как Феодосий I Великий, отправился из Рима в Константинополь, но по дороге заболел и, умирая, разделил огромную империю между сыновьями. Старший, Аркадий, отныне правил на востоке, младший, Гонорий, – на западе. С этой поры гигантская империя распалась на собственно Римскую и Ромейскую, более известную нам по названию, принятому в XIX веке, – Византия. Еще спустя несколько десятилетий, в 476 году, варвар Одоакр сверг последнего римского императора Ромула Августала и отослал в Константинополь знаки его монаршей власти, знаменуя тем самым конец Западной Римской империи. Ромейская же империя, то разрастаясь, то сжимаясь почти до стен Константинова града, просуществовала еще почти тысячу лет.

Константинополь, основанный на берегу морской бухты Золотой Рог, словно подчеркивал морской статус державы. Жить без флота она никоим образом не могла. Владения ее простирались от Черноморского побережья (Херсонес, Ольвия, Кафа) до библейских земель с древними портами (Яффо, Кесария, Хайфа). Естественно, при таком местоположении развитие судостроения было задачей первостепенной важности. В начале основу византийских эскадр составляли уже знакомые нам либурны, однако условия маневрирования в проливах, необходимость подниматься вверх по течению рек и ходить круто к ветру потребовали создания нового типа кораблей. И они не заставили себя ждать. На смену либурнам пришли дромоны. В переводе это название означало «бегун», или «гонщик». Вряд ли скорость дромона существенно превосходила ту, что развивали их предшественники, но корабль получился весьма ходкий и, что важно при массовом производстве, недорогой и простой в строительстве. На всем побережье, где только позволяли условия (следует напомнить, что долгое время Византии принадлежали земли былой Финикии с обширными лесами драгоценного для корабелов ливанского кедра), строились верфи и спускались на воду все новые и новые «бегуны».

В самом начале дромоны напоминали либурны – имели одну мачту и один ярус гребцов, однако уже очень скоро они видоизменились. Ромеи снова вернулись к двухъярусной системе, число мачт также было увеличено до двух, а позднее и до трех. Но главное, на этих мачтах ставился совсем не такой парус, как раньше. Он был треугольной формы и крепился к наклонной рее, составленной из двух древков. Считается, что византийские корабелы позаимствовали такой парус у арабов, но, по иронии судьбы, он и по сей день носит название «латинский». Подобная форма паруса чрезвычайно прочно вошла в обиход как в Средиземном, так и в Черном море, поскольку оснащенный им корабль был прост в управлении и весьма маневрен.