1917. Кара до покаяния - Шамиль Куряев

С годами сила этого влияния только возрастала. Что признаётся решительно всеми современниками! И для этого тоже было много причин. С одной стороны – всё крепнущие взаимные любовь и доверие между супругами, постоянная забота Николая о здоровье и эмоциональном состоянии императрицы (всё более нетерпимой к возражениям, всё более погружающейся в бездну религиозного фанатизма…). С другой стороны – нарастающая отчуждённость между царской семьёй и её окружением.

Резюмируя, можно сказать, что Александра Фёдоровна изначально не годилась на роль русской императрицы и на всём протяжении царствования Николая Второго оказывала исключительно негативное влияние на его политику. Объективно – своему новому Отечеству она принесла только зло.

Но ни о какой субъективной «вине» говорить здесь не приходится. Она горячо любила своего мужа, искренне старалась быть хорошей женой и матерью. Те проблемы, с которыми пришлось столкнуться молодой принцессе, оказавшейся в чужой стране, – не уникальны. Достаточно вспомнить Елизавету Баварскую. Однако именно к Александре Фёдоровне – которая вела себя (с моральной точки зрения) куда достойнее – современники и потомки отнеслись наиболее строго и даже пристрастно. И причину этого надо искать не столько в ней самой, сколько в «сопутствующих обстоятельствах».

Глава 4

§ 4.1. Неудивительно, что сплетни о царской семье начали распускаться уже в первые годы правления императора Николая – на фоне нарастающего разочарования либеральных кругов (из-за неоправдавшихся надежд, связанных с новым царствованием) и известного раздражения в аристократических сферах (главным образом, из-за неприязни к молодой императрице).

На этой почве произошло своеобразное разделение петербургского высшего света по «партиям». При этом те, кто были близки ко двору вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны или к влиятельному двору Марии Павловны (супруги великого князя Владимира Александровича), очень нелестно оценивали поведение, нравы и весь «стиль жизни» императорской семьи. Основным объектом злоречия являлась личность императрицы Александры Фёдоровны. В первые же годы царствования императора Николая в петербургском свете за ней закрепилось уничижительное прозвище «гессенская муха». Последовательное рождение в царской семье четырёх дочерей, при отсутствии наследника, – ещё больше разжигало придворные страсти и увеличивало великокняжеские амбиции.

Надо сказать, что в то время царская семья давала не слишком много «законных» поводов для пересудов и сплетен: вела скромный и уединённый образ жизни, была экономна и (по мнению знающих современников) расходовала на свои личные нужды едва ли не меньше, чем любое другое монаршее семейство. Даже допускавшиеся в ту пору к царской семье юродивые и проходимцы (типа мсье Филиппа) «знали свой шесток» и особо не лезли в дела государственного управления. И никто их ещё не пытался использовать в этой ипостаси (не считая выклянчивания подачек)! О тех знакомствах царская семья, пожалуй, ещё могла бы сказать: «Это наше личное дело».

Однако критике царской семьи это ничуть не мешало – ту же замкнутость и «несветскость» охотно ставили ей в упрёк. Конечно, вряд ли императорской семье пристало вести тот образ жизни, какой она вела. Он больше подходил буржуазному семейству средней руки, а не правителям великой империи. Высочайшим особам нельзя избегать известной «публичности». Но сами по себе эти привычки царской семьи вряд ли могли быть причиной неприязни. Зато несомненно, что при наличии таковой светскость и расточительность, подражание прежней (столь поражавшей европейцев) «азиатской роскоши» петербургского двора – дали бы злословам ещё больше поводов для осуждения и пищи для сплетен.

При этом отношение к императору Николаю Второму в интеллигентских кругах изначально было презрительно-ироническим. Характерной иллюстрацией чему может служить стихотворение поэта Бальмонта «Маленький султан», написанное ещё в 1901 году, или известный фельетон «московского Фауста» Амфитеатрова «Господа Обмановы», опубликованный в газете «Россия» в 1902-м…

Тональность сатир резко изменили события Русско-Японской войны и Первой русской революции. В новых виршах Бальмонта из цикла «Песни мстителя» император уже не называется добродушно-пренебрежительно, как в своё время у Амфитеатрова, «Никамилуша». Там уже господствуют совсем другие интонации и другие образы: «царь-висельник», «убожество слепое», «кровавое пятно», «Николай Последний» и прочие перлы гражданской лирики.

Тем не менее, все вышеперечисленные эпитеты и «оценки», по сути своей, являются скорее площадной бранью в адрес политического противника, нежели порочащими слухами в точном смысле слова. Но они показательны именно этим бьющим в глаза «накалом ненависти» лично к императору, готовностью борцов с режимом использовать сколь угодно грязные приёмы. «Лишь бы больнее язвило».

§ 4.2. К тому времени в окружении царя уже появился человек, чьё имя будет старательно «полоскаться» великосветской чернью с целью опорочить царскую семью. Это – дочь главноуправляющего Собственной Его Императорского Величества канцелярией Анна Танеева (после замужества – Вырубова). Она стала фрейлиной императрицы в 1903 году и была на протяжении последующих лет её доверенной подругой, одним из ближайших к царской семье людей.

Уже то, что Вырубова смогла стать подругой Александры Фёдоровны (и удержаться в этом качестве), пожалуй, даёт исчерпывающую характеристику её личности. Влияние её на Александру Фёдоровну – по общему мнению придворных (и некоторых врачей, осматривавших императрицу) – было исключительно отрицательным. Это – печальный факт!

Но интереснее другое: с именем Анны Вырубовой связана одна из самых скандальных выдумок, из всех, что были сочинены о царской семье. Ещё в межвоенный период в петербургском свете распространились слухи о «противоестественных отношениях» между Вырубовой и императрицей. Надо сказать, что большей глупости о столь религиозном человеке как Александра Фёдоровна (которая всю жизнь горячо любила своего супруга и родила ему пятерых детей) нельзя было придумать.

Можно долго рассуждать о природе чувств, испытываемых к императрице такой странной женщиной как Анна Вырубова. Тайна сия велика есть… Но то, что императрица о таковых «чувствах» (если они и были), скорее всего, даже не подозревала, доказывает переписка между Александрой и Николаем – из которой следует, что августейшие супруги считали фрейлину безнадёжно влюблённой в… государя (что порой вызывало между ними понятные трения).

Однако сплетни – на то и сплетни, что не требуют никаких подтверждений и даже элементарного правдоподобия. Их прилежно фиксировала в своём дневнике главная петербургская сплетница генеральша Богданович, и ещё до Первой Мировой войны они успели проникнуть за границу. Такова уж сила сплетни. И – столь сильно было желание опорочить царскую семью! А ведь сами Николай и Александра не давали ни малейшего повода для столь гнусных подозрений (в отличие от советских вождей, многие из которых – как, например, нарком иностранных дел Чичерин, нарком просвещения Луначарский, нарком внутренних дел Ежов – своих «противоестественных пристрастий» особо не скрывали).

Кстати, о загранице. Именно за границей, в «родственной» Германии, аккурат к 300-летию дома Романовых был издан роскошный, богато иллюстрированный фолиант (почти в шестьсот страниц) под названием «Последний Самодержец. Очерк жизни и царствования императора России Николая II-го». Под видом подарочного юбилейного альбома читателям был предложен пасквиль – сочинённый, по-видимому, кадетом Обнинским (хоть фамилия автора и не была указана), – представляющий собой подлинную «антологию» анекдотов, сплетен и апокрифов об императоре Николае и его окружении. Особо интригующие сюжеты касались «династических тайн» дома Романовых – вроде категорического нежелания цесаревича Николая вступать на престол.

Общая направленность сего труда явствует уже из названия: нынешний российский самодержец должен оказаться «Последним». Распространение порочащих слухов о царе и царской семье как раз и должно было этому способствовать.

§ 4.3. Понятно, что в обстановке такого «пристального недоброжелательства» царской семье достаточно было сделать неверный шаг, хоть раз как следует «подставиться», – чтобы обрушить на себя лавину общественного негодования. И в конце концов повод для негодования представился… Да ещё какой! – настоящая находка для врагов Престола (коей суждено было стать «знаменем» в руках оппозиции, её «боевым кличем»). Это – история взаимоотношений царской семьи с Григорием Распутиным.

Николай Второй впервые встретился с Распутиным в ноябре 1905 года. Судя по всему, первоначально тот особого впечатления на царя не произвёл (во всяком случае, следующий раз он увидится с царём только в июле 1906-го). Однако со временем его посещения царской семьи становятся регулярными.