Смерть не азартный охотник - Сирил Хейр

Дорожка, по которой он шел, проходила как раз мимо миссис Лардж, и ему хотелось любой ценой избежать разговора с ней. Поэтому Джимми начал потихоньку отступать, надеясь, что миссис Лардж скоро уйдет, но она сразу же повернулась, увидела его и помахала рукой. У Джимми не осталось иного выбора, как помахать в ответ. При виде рыбешки, плещущейся в тени у противоположного берега, он подумал, что если миссис Лардж увидит его рыбачащим, то скоро потеряет терпение. Джимми начал размахивать удочкой, но тщетно.

— Можешь не пытаться, — послышался пронзительный голос. — Это всего лишь мальки.

Со стоном Джимми признал себя побежденным, смотал лесу и зашагал к мосту. Со своего наблюдательного пункта миссис Лардж смотрела на него насмешливым и, как ему показалось, злобным взглядом.

— Как поживаешь, Джимми? — осведомилась она, когда он подошел ближе. — Как папа?

Как всегда, ее первый же вопрос вызвал у Джимми раздражение. То, что миссис Лардж знала его с детства, не давало ей права разговаривать с ним как с ребенком. Почему бы миссис Лардж не спросить, как один взрослый человек другого: «Как поживает ваш отец?» В ответ Джимми буркнул, что папа поживает неплохо, «принимая во внимание его возраст».

— Полагаю, ревматизм ему досаждает по-прежнему? — проницательно заметила миссис Лардж. — Ну, если им обзаведешься, то навсегда — можешь передать ему это от меня! Не то чтобы я сама им страдала, — добавила она, очевидно принимая свои всеведение и неуязвимость как аксиому.

Джимми издал нечленораздельный звук и попытался ускользнуть. Но от миссис Лардж так легко нельзя было отделаться. Она взмахнула в его направлении тем, что казалось на расстоянии беспорядочным букетом сорняков.

— Что ты об этом думаешь? Неплохо, а? Veronica beccabunga и Butomus umbellatus. Только что нашла их на заливных лугах, возвращаясь с фермы Ранта. Их девочки недавно пропустили воскресную школу, и я хотела узнать причину.

Знания Джимми о полевых цветах были столь же глубокими, как его интерес к воскресной школе, поэтому он не нашел ничего лучшего, чем произнести: «О?»

Но следующий вопрос миссис Лардж сразу же привлек его внимание.

— Видел недавно кого-нибудь из твоих друзей в Мэноре?

Лицо Джимми зарделось. Он так и знал, что она об этом заговорит!

— Довольно давно, — с трудом выдавил Джимми.

— Интересно, что она думает о происходящем в деревне.

Парень твердо решил не позволять ей втянуть себя в беседу, но последнее замечание его удивило.

— А что там происходит?

— Разве ты не слышал о ребенке Сузан Бейвин? Она родила прошлой ночью. Когда я утром шла по аллее, доктор так гнал свою машину, что едва меня не сбил. Какой стыд! Бедняжка — я имею в виду Мэриан.

— Но при чем тут Мэ... леди Пэкер? — спросил Джимми.

— Господи, мальчик, да неужто ты ничего не знаешь? О сэре Питере и Сузан Бейвин уже месяцами сплетничают в деревне! Странно, что Мэриан тебе не рассказала. Эта Сузан — просто маленькая дрянь. Встречалась с молодым Картером — симпатичным парнем из коттеджа Уайта. Они собирались пожениться...

Но Джимми ее уже не слушал — пульс отдавался у него в ушах гулкими ударами, заглушая все остальное. Значит, это правда! Мало того что Пэкер пренебрегал Мэриан и дурно с ней обращался — она ничего не говорила, но Джимми все понимал, — так этот мерзавец еще и спутался с грязной деревенской шлюшкой!

— ...И не только с ней, готова поклясться! — продолжала миссис Лардж. — Если бы мне попался такой мужчина, я бы...

— Мне нужно идти, — прервал Джимми. — До свидания, миссис Лардж.

Она восприняла это вполне дружелюбно.

— Я тоже должна идти. Пастор ждет свой чай, и, если он его не получит, завтра не будет проповеди. До свидания, Джимми. До семи вечера мухи над водой не летают, и тебе не поймать ни одной рыбы. Хотя попытка не пытка.

Откуда миссис Лардж знает о таких вещах? Впрочем, спрашивать бесполезно. Миссис Лардж знала абсолютно все.

Джимми зашагал дальше, ощущая все большее равнодушие к рыбалке. Спокойная красота реки, которой он наслаждался несколько минут назад, перестала для него существовать. Солнечный летний день казался насмешкой над его горестями. Джимми с отвращением почувствовал, что его глаза наполнились слезами, и постарался убедить себя, что это слезы чисто мужского сочувствия и гнева. Слава богу, у Мэриан есть один настоящий друг! А что касается ее мужа, то если он когда-нибудь до него доберется...

Джимми стиснул безобидную удочку, как будто она была смертоносным оружием.

Глава 5

ВСТРЕЧА НА ДОРОЖНОМ УГЛУ

Из всех заводей акваторий в районе Полуорти члены синдиката чаще всего говорили и думали о той, которую именовали «заводью у дорожного угла». Во-первых, она была выдающейся с чисто рыболовной точки зрения. С каждым годом рыба в ней увеличивалась как по количеству, так и по весу. Соперничать с этой заводью могла разве только ивовая, находящаяся в двух-трех сотнях ярдов выше по течению, в самом низу третьего участка. Впрочем, отрезком между двумя заводями рыболовы тоже не пренебрегали. Во время сезона ловли на искусственную наживку или погоды, благоприятной для вечернего клева, вода там просто кишела форелью. Визитер из элитного клуба «Уолтон» в Дидфорд-Парве как-то сказал, что эти воды почти не хуже клубных — более высокой оценки трудно было себе представить.

Другим плюсом этой заводи являлось то, что только здесь, за исключением самого нижнего участка, дорога подходила близко к реке. Здесь возвышался массив Дидбери-Хилл, увенчанный окруженным буками доисторическим лагерем Дидбери-Кемп, — шоссе тут зажато между склоном холма и огибающей его рекой. Поэтому у рыболовов, направляющихся к верхним участкам, вошло в обычай доезжать до этого места, оставлять машину на поляне вблизи шоссе и дальше идти пешком вверх по течению. Так как продвигаться вдоль берега означало делать солидный крюк, а кроме того, было чревато риском помешать другому рыболову, они, естественно, пользовались тропинкой, ведущей от угла шоссе к ивовой заводи. Эта тропинка, которую местные называли «гать», фактически представляла собой узкую земляную насыпь через болото, ранее, несомненно, бывшее частью русла. В это время года гать походила на зеленый туннель, прорубленный через камыши и ивы выше человеческого роста, где щебетали многочисленные птицы, устанавливать личность которых было постоянным развлечением Мэтесона.

Последняя и наиболее досадная причина знаменитости дорожного угла подробно обсуждалась в «Гербе Полуорти» вчера вечером и во многие предыдущие вечера. Лесопилка, установленная сэром Питером и быстро поглощающая красивейшие деревья его поместья, была, мягко выражаясь, чудовищной помехой. К тому же шум, едва слышимый издалека, вблизи становился поистине ужасающим. Холмы, преграждающие звукам путь в другие части долины, усиливали его для каждого оказавшегося в их окружении.

Джимми Рендел услышал звуки лесопилки, приближаясь к месту, где изгиб реки образовывал знаменитую заводь. Сначала это были тяжелые удары водоподъемной машины, затем пронзительный визг пилы, который по мере погружения в ствол постепенно превращался в гортанное рычание, потом следовали грохот падающего дерева и сравнительно мирная пауза, нарушаемая только монотонным стуком машины, покуда пила не вгрызалась в очередную жертву. На момент Джимми испытал некоторое облегчение, так как шум не позволял ему предаваться тягостным мыслям, но вскоре он вспомнил, что это варварское нарушение покоя речной долины является очередной демонстрацией порочности Пэкера. Черт бы его побрал! Неужели он не в состоянии хоть что-нибудь не испортить?

Борясь с тошнотой, Джимми твердил себе, что его не удастся победить. Он пришел ловить рыбу и будет это делать, даже если его голова расколется надвое. Заткнув уши, чтобы не слышать шум, усиливающийся с каждым шагом, он медленно шел по берегу, с надеждой ища признаки плещущейся в воде форели, но вскоре понял, что миссис Лардж была права. Ветер прекратился, и река казалась спящей. На ее гладкой поверхности не было видно ничего, кроме редких обломков стеблей. Ни одна муха не приближалась к воде и не искушала рыбу всплыть кверху. Дойдя до края заводи, Джимми посмотрел вперед, где берег изгибался влево. Он знал, что под ольхами напротив есть шанс поймать форель даже в самые неудачные дни. Джимми медленно двинулся вдоль изгиба, глядя на противоположный берег, потом посмотрел на ту сторону, по которой шел, и внезапно застыл как вкопанный.

То, что он увидел, было всего лишь парой грубых светло-коричневых башмаков, переходящих в вязаные клетчатые носки, которые торчали на тропинке менее чем в десяти ярдах. Остальные детали фигуры и одежды их обладателя скрывали заросли тростников. Чтобы увидеть все, достаточно было сделать два-три шага, но Джимми и так знал, кому принадлежат ботинки и носки. Он видел их слишком часто, чтобы ошибиться.