Август - Кнут Гамсун

— А криков с болота теперь не слыхать? — спросил он.

Ездра опустил глаза и сказал:

— Нет, всё тихо.

Ох уж эти два хитреца! В своё время все были убеждены, что Ездра сам кричал вместо покойника из трясины, чтобы соседи задаром помогли ему осушить болото. Получилась совершенно прямая канава, тело шкипера, который некогда увяз в трясине, явилось на свет Божий, заодно — останки коровы старого Мартинуса, и ничто больше не нарушало мир и покой на бывшем болоте. А Ездра остался при своей канаве.

III

Настали новые времена.

Полленцы всё ждали, когда у них будет почта, но дело затягивалось, возникли даже сомнения в том, что её вообще когда-нибудь откроют; Август постепенно начал терять уважение жителей, он стал для них заурядным человеком, говорить он, конечно, горазд, но будет ли прок от этих разговоров?

Впрочем, надо простить полленцам их сомнения, они ещё не знают, на что он способен.

Однажды вечером все собрались в гостиной у старосты Йоакима и вели неспешные разговоры. Как обычно, Август несколько раз брал слово, и порой слушатели передразнивали его речи, потому что уже привыкли к ним. Если вникнуть, Август никакой не выдумщик, он просто старается, старается всегда и везде; да, он не лентяй, но что он с того имеет, разве он разбогател? Красивый чемодан — вот и всё добро, которое они у него видели. Ни золотых колец, ни драгоценных камней, пенковая трубка Августа не дороже, чем у других, в кармане у него много ключей, что правда, то правда, но от каких замков эти ключи, никто не знает, может, он их просто носит для важности. У него и всегда-то было при себе много ключей, от сундуков в Задней Индии. Допустим, у него есть восемь сундуков, но что лежит в этих сундуках, может, они и вовсе пустые? Словом, никто ни в чём не был уверен.

Впрочем, нельзя сказать, что все его слова лишь хвастовство и бравада, он честно признавался, что порой ему приходилось оказываться на мели и жить как собаке, так что же им тогда прикажете думать о нём? Человек, который выехал из гостиницы из-за долгов, перебрался на другой остров, в Южном море, чтоб его не съели! Ну дальше, Август, рассказывай дальше! Мы не знаем, где ты говоришь правду, а где врёшь, ты, может, и сам этого не знаешь, но зато ты вполне заменяешь нам газету и даже больше того, ты вносишь жизнь в наше сонное прозябание, мы внимаем тебе, когда на тебя находит добрый стих, а если ты порой взгрустнёшь, мы тоже грустим с тобой, и тогда на душе у тебя становится ещё тяжелей...

Под вечер они все сидят в гостиной у Йоакима, разговаривают друг с другом, и Август тоже вставляет своё словцо. Ему есть что порассказать — двадцать лет впечатлений, сотни приключений. Здесь, дома, он возделывал землю и ловил рыбу, и это знали все, но там, в других местах, он работал на спичечной фабрике, он лежал в холерном бараке, оказался среди тех, кто бросает бомбы, один раз был даже миссионером.

— Миссионером? Вот уж там-то тебе самое место! — говорит чей-то насмешливый голос.

— Да что ты об этом знаешь? — спрашивает Август.

— Ничего не знаю. А ты многих окрестил?

— Да, многих.

— Ха-ха! Значит, ты был и миссионером? А почему ты бросил это дело?

Петра вмешивается:

— Нельзя смеяться над святыми вещами.

— Я сорок семь лет топчу эту землю, — говорит Август. — Это немало.

Верно, но никто не понимает, куда он, собственно, гнёт. Есть люди, которые ходили по этой самой земле вдвое больше.

— Я много где побывал, — говорит Август.

В этом он явно прав, и кое-кто из молодёжи начинает подбадривать его:

— А вот когда ты был миссионером, ты многих обратил?

— Не без того, — кивает Август.

— Тогда почему же ты забросил это дело?

Август:

— Могу объяснить: у меня кончились патроны.

— Ха-ха! Ты что, стрелял?

— Да, кой в кого из несогласных. Но тебе этого не понять.

— Уймись, Август, — говорит Петра.

Какое-то время он сидит молча, словно погружённый в воспоминания, потом возобновляет прерванный рассказ:

— Среди них попадались и прекрасные люди. Я подружился с одним вождём и сразу окрестил его, вот ему я не сделал ничего худого. Чего ради я стану обращать человека, который и до меня был чадом Божьим? Он давал мне фиги и дыни, а потом, чтобы оказать мне честь, прислал парочку своих жён.

Молодёжь захихикала и начала выспрашивать подробности:

— Это как же прислал? Они что, были старые?

Но на этот вопрос Август не ответил. Возможно, он вдруг вспомнил, что история его миссионерства плохо кончилась, а потому и не стоит рассказывать дальше. В комнате воцарилась тишина, часы на стене пробили семь раз, люди перекинулись мыслями к вечерней каше и ночному сну.

И тут Август, чтобы восстановить свою репутацию, спросил:

— А не стоит ли нам здесь, в Поллене, обзавестись собственным неводом и сколотить рыбацкую артель?

Молчание. Впрочем, народ снова уселся и начал обдумывать сказанное.

— Просто стыд и позор, — продолжал Август, — сельдь стоит, можно сказать, прямо перед дверью, а у нас и невода нет, чтобы запереть её в заливе.

— Верно, верно, — пробормотали слушатели.

— Баркас за баркасом приходят к нам из других селений и запирают нашу сельдь, а мы сидим себе тихонько и даже не требуем свою долю как хозяева. Стыд и позор!

— А чего ж нам делать? — спросил Каролус.

Август обернулся к Йоакиму:

— Тебе надо бы снова обзавестись неводом.

Йоаким:

— Это не в моей власти.

— Это не так-то просто, — подтвердили и остальные. Но Августа их ответ не удовлетворил, и он задал ещё один вопрос:

— Разве не ты, Йоаким, первым заманил сельдь сюда и перегородил залив двадцать лет назад. Пусть даже твой старый невод уже сгнил, но ты первым улёгся на боковую и с тех пор даже пальцем не шевельнул.

Молчание.

— Нас и теперь вполне хватит, чтобы обзавестись неводом, — ободряюще сказал Август.

И опять Каролус был из тех, кто отнюдь не считает это невозможным, наверняка и селение могло бы что-нибудь сделать, и управа.

Староста Йоаким громко засмеялся и покачал головой:

— Управе сперва надо взять кредит в банке, а уж потом строить фабрику рыбной муки.

Этими словами он снова поверг Августа в бездну, сделал его ничтожеством. Август и сам это понял, а потому смолчал, решил послушать других, которые говорили то так, то эдак: невод это вам не мелочь какая-нибудь, на него требуется много денег, тысячи, а где они, наши золотые прииски?! Нет, от этого плана надо отказаться.

Но Август сидел молча и натягивал тетиву своего лука.

— Я мог бы войти в долю.

Насмешливый голос:

— Одну из сотни!

Август подправил сказанное:

— Ну, может, и не одну долю!

Но и это предложение приняли равнодушно. И снова народ обратился мыслями к вечерней трапезе и ночному покою, некоторые даже громко зевали.

Но Август уже успел тем временем натянуть тетиву, теперь он пустил стрелу.

— Ну, дело ваше, лично я куплю невод, если ты, Йоаким, будешь им распоряжаться.

Все, кто сидели в комнате, дружно ахнули и выпучили глаза. Неужто Август может сам купить невод, а вдруг его чемодан битком набит деньгами?

— Ты, верно, шутишь, — сказали ему.

Август:

— Тебе решать, Йоаким!

Йоаким улыбнулся и вдруг всерьёз озаботился этой проблемой.

Если, конечно, не будет никаких препятствий, если, конечно, от него что-то зависит...

Дело было сделано.

Словом, выдался большой вечер, сказочный вечер, и за кашей люди могли рассказать, что Поллен теперь вновь расцветёт, что в Поллене настанут новые времена и появятся новые заработки и что чемодан у Августа набит деньгами. Ох уж этот Август, индийский набоб! Он снова сделался для всех загадкой и предметом всеобщего восхищения. В то мгновение, когда он выпустил стрелу из своего лука, даже Поулине бросила на него взгляд и заметно покраснела.

Август и впрямь приобрёл кошельковый невод в заливе. Болтался он там среди судов, но ничего не загородил и вообще был какой-то неправильный, даже расходов на себя не оправдывал, так что хозяин и вся команда совсем упали духом и собирались что-то предпринять, а тут откуда ни возьмись явился Август, ну конечно же он заблаговременно здесь побывал и всё разнюхал. Действовал он с молниеносной скоростью, доставил на борт Йоакима с его артелью, вовлёк их в эту авантюрную затею, и дело с концом.

Всё таки невод перешёл к новому хозяину, но заплатить за него пока не заплатили, а Август, тот и вообще куда-то исчез. Впрочем, как исчез, так и появится. Верно, направился в Верхний Поллен или ещё куда-нибудь, может, посоветоваться с доктором насчёт своей болезни, словом, он наверняка скоро вернётся. Владелец невода справлялся о нём, правда, подозрений пока ещё ни у кого не возникло, прошло несколько дней, возможно, Август уехал на каботажном пароходе, чтобы поменять крупные иностранные купюры, возможно, ему понадобилось побывать в банке...