Инопланетное вторжение: Битва за Россию (сборник) - Сергей Ким
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мужик обернулся вполоборота и махнул рукой:
– Введите гражданина посла!
Цитате из старого фильма многие было засмеялись, но тут…
Двое пареньков, в одном из которых я узнал Дмитрия, вывезли на середину зала… Больше всего то, что они вывезли, напоминало тележку, на которой стоял аквариум. Некая емкость цилиндрической формы, закрытая с торцов стальными плитами. Плиты стягивали длинные шпильки, завинченные солидными могучими гайками, навроде тех, которыми скрепляют между собой железнодорожные рельсы. Только сбоку зачем-то примостилось несколько автомобильных аккумуляторов, да на верхней крышке торчали какие-то рычаги.
В самой емкости имелось три круглых окна из толстого стекла, за которыми сидел… сидела… сидело ОНО! Существо, напоминающее человека, если бы не непропорционально огромная голова и голубой цвет кожи. Оно было неподвижно…
Дмитрий и его напарник выкатили тележку с емкостью на середину зала и остановились. Затем сын Джелата откашлялся и произнес:
– Прошу любить и жаловать. Пытыряс из Эрхей. Зовут ы’Хтрхнгтогын. Но чтобы языки не ломать, мы ему кличку придумали. «Пидор», – он усмехнулся. – Можно задавать вопросы. Мы с коллегой и Пидор постараемся ответить на все.
С этими словами он повернул рукоятку какого-то аппарата на верхней крышке, и в зале раздался писклявый голосок:
– Люди. Спрашивайте. Я готов отвечать.
– За все готов отвечать? – нехорошо оскалившись, вдруг спросил Джелат, встав со своего места. – Сын, а как мы проверим: врет он нам или нет?
– Бать, представляешь, – Дмитрий выключил связь емкости с внешним миром, – они органически врать не умеют! Мы их всех проверили. Товарищи, мы их током били, заставляли соврать, а они – ни в какую!
– Похоже, что способность выдавать ложную информацию не заложена в них изначально, – вступил в разговор второй паренек. – Они ведь тоже своего рода роботы. Только более высокого уровня и бесхозные… Впрочем, тут еще стоит повозиться с определением сродства и противоположностей в генотипе, но…
Дальше парень понес такую заумь, что я перестал его понимать. Видимо, не один я, потому что из зала поднялся человек, очень похожий на Джелата, и сказал:
– Сынок, хватит нам мозги полоскать. Тут и так все верят, что ты – умница. Ты вот лучше скажи: а чего он, пидор этот, делает, если ответ знает, а отвечать не хочет?
– Молчит, – моментально отозвался Дмитрий, хотя спрашивали и не его. – Молчит, правда, недолго.
– В смысле? – поинтересовался Олег.
– Ну, пап, ну ты же сам учил… мы уже и напряжение научились варьировать, чтобы не убить…
– Понял, понял, – Джелат поднял руку. – Сколько пленных осталось?
Пареньки замялись, затем тот, чьего имени я не знал, смущенно сказал:
– Только этот. Один помер от избытка кислорода, так мы вскрытие провели. А второго – ну… второго, мы… Правда, мы не хотели…
– Понятно, – подытожил кто-то. – Увлеклись, товарищи ученые, верно?
Паренек сокрушенно кивнул. Дмитрий внезапно окрысился:
– А мы чего? Больше бы образцов живыми взяли – все было бы в ажуре!
– А ну сядь! Сядь и не ори! – Джелат подошел к сыну и крепко взял его за плечо. – Сколько взяли, столько и взяли… Этот и вправду говорить будет?
– А куда он, на хрен, денется с электрического-то стула?
– Вот и ладушки. Тогда первый вопрос: мы захватили контейнер с какой-то вязкой массой. Что это?
– Не могу сказать однозначно, – ответил писклявый голос без всякой интонации. – Слишком мало данных.
Джелат переглянулся с сыном и, нехорошо усмехнувшись, принялся уточнять:
– Контейнер, формой напоминающий усеченный конус. Заполнение: вязкая масса, консистенцией напоминает… напоминает… – он повернулся к сыну. – Он знает, что такое сметана?
Дмитрий задумался, замялся, но на помощь ему пришел второй парень:
– Сейчас объясню, дядя Олег.
С этими словами он вытащил небольшую коробочку, приложил к губам и начал что-то нашептывать в нее. Судя по всему, это был транслятор-переводчик, потому что сидящий в емкости пленник явно занервничал. Джелат между тем продолжил:
– На крышке вот такая метка, – он вытащил из кармана лист бумаги и, развернув, приложил его к одному из окон. – Теперь данных достаточно?
Наступила пауза. Пленник впился глазами в надпись и молчал. Олег подождал еще немного, затем тронул Дмитрия за плечо:
– Подстегни-ка его, чтобы с ответом не тянул.
Дмитрий кивнул и повернул какой-то рычажок на крышке. Инопланетянин выпучил глаза, затрясся и запрыгал внутри емкости. Все молча следили за происходящим.
Второй паренек, который, по-видимому, был биологом, посмотрел на часы, прикинул что-то в уме, потом махнул рукой:
– Стоп!
Димка снова повернул рычажок.
– Ну, вспомнил, морда иноземная? – почти ласково поинтересовался Джелат. – Так что это за хреновина?
Пленник молчал. Снова щелкал рычажок, и снова бедолага скакал внутри своей бочки, но в конце концов…
– Люди. Люди. Что вы хотите в обмен на это? Отдайте.
– Ага. Сейчас. Только шнурки погладим.
– Ваш внешний вид не имеет значения. Отдайте. Мы готовы предоставить вам, – короткая пауза, – лоуренсий[5] в количествах, эквивалентных пяти… нет – десяти масс этого контейнера.
– Чего они хотят дать? – голос из зала.
– Лоуренсий, – Джелат почесал в затылке. – Его получили в Дубне, несколько сот атомов. Но он же распадается… Да почти мгновенно!
– Так, к вопросу о цене мы еще вернемся. Хотите купить? Можно. Только у нас не принято продавать то, сами не знаем что. Что это за контейнер? Отвечай, или…
Долгая пауза. Затем писклявый голос произносит бесстрастно:
– Это зародыши. Наши зародыши.
– Опа! – Кенарь шагнул вперед, отодвигая Джелата в сторону. – Зародыши, говоришь? И большая партия? В смысле: сколько у вас еще осталось?
Последовавшая пауза была почти бесконечной.
– Ничего. Ничего не осталось. Это, – голос вдруг сорвался на визг, – единственная, понимаете вы, дикие существа, единственная партия!
Кенарь вдруг повернулся к нам:
– Товарищи… – его голос тоже внезапно сорвался, – товарищи… Прошу извинить, но общее собрание пока прерывается. В связи с вновь открывшимися обстоятельствами…
– Да что там, – армеец, собиравшийся «таскать железо сквозь дерево», машет рукой. – Все ясно, товарищ начальник первого отдела. Пошли, мужики.
Все встали и бодро двинулись к выходу. Некоторых Кенарь останавливал, но большинство ушли и, тут же, сбившись в здоровенную кучу, принялись оживленно обсуждать новую информацию…
– Ну, если это последняя партия, так чего ж еще желать? Спалить к чертовой матери – и звиздец войне! Подождем, пока эти передохнут и все!
– Умен ты, полкан, аж зубы ломит! А если они еще сделают?
– А хрена ли тогда лоуренсий предлагали? Ну и сделали бы себе, а не выкупали. Чего ж они?
– Может, тяжко? Вдруг у них не стоит?
Общий смех. Но возбуждение не проходит:
– А зачем они такое добро здесь держали? Ну и хранили бы у пиндосов, там хоть безопасно…
– Ты их агитки слушай больше. У пиндосов тоже мужики отыскались. Командует чувак, который еще Вьетнам прошел. Он при вторжении из тюрьмы драпанул. С ним двое наших. Бывшие «солнцевские». Это командование. А так их тыщ двадцать…
– Это откуда дровишки?
– Радиограмму от них поймали. Они связи искали. Умники наши мелкие кое-что придумали. Ну и связались. Через спутник этих «пидоров»…
Из дальнейшего рассказа седого, жилистого ветерана следовало, что около двадцати тысяч амеров оказались настоящими мужчинами, которым не в карту было отдавать свои дома инопланетянам. Даже если президент приказал. Они отчаянно дрались, причем довольно умело, так как в основном были ветеранами локальных конфликтов. С оружием у них было похуже, но тоже имелось…
– Так, товарищи. На ночлег размещаемся по своим подразделениям, – из столовой вышел Кенарь. – Вас проводят. Подписку о неразглашении я с вас не беру, но сами понимаете…
Если кто-то чего-то и не понимал, то, взглянув на лицо ветеранского особиста, он сразу же захлебнулся бы в водопаде понимания. Разговор мгновенно оборвался, и мы двинулись к своим отрядам в полном молчании. Так же, в молчании, располагались по грубо сколоченным нарам, закутывались в камуфляж. Но сон не шел…
– Николай? Николай, ты спишь?
– Никак нет, товарищ майор.
– Пойдем-ка, пошепчемся… Мы выходим из комнаты, где, тяжело дыша и похрапывая, дрыхнут наши товарищи:
– Слушай, Коль… Как ты думаешь: много этих ветеранов?
– Ну-у… не знаю, товарищ майор. Не задумывался…
– Так вот, их только в Москве около пятнадцати тысяч. А есть еще в Питере, в Нижнем, на Кавказе… – Шатурин долго молчит, испытующе глядя мне в лицо. Затем продолжает: – Они победят. Я чувствую. А потом… Ты не думал: а что потом?
Потом? Потом, когда ветераны и их «умники» победят? Ну, наверное…
