Приключения Найджела - Вальтер Скотт

Гостей пригласили к столу, где обоим друзьям были отведены самые почетные места. Шевалье, исполнявший во время обеда обязанности хозяина, прислуживал им с особой церемонностью, приправляя каждое блюдо своей приятной беседой. Обед был действительно превосходный, в том пикантном стиле кулинарного искусства, который французы уже ввели в то время и которым неискушенные английские юноши должны были восторгаться, если они претендовали на звание знатоков и людей со вкусом. Вино также было высшего сорта, отличалось большим разнообразием и лилось в изобилии. Разумеется, беседа среди такого множества молодых людей была легкой, оживленной и веселой, и Найджел, которого так долго угнетали заботы и несчастья, воспрянул духом и чувствовал себя легко и свободно.

Некоторые из гостей обладали неподдельным остроумием и умели пользоваться им с большим искусством и тактом, другие, самодовольные фаты, вызывали насмешки, сами того не замечая; были среди них и оригиналы, предпочитавшие развлекать общество не своим умом, а своими чудачествами. И почти все они вели беседу с подлинной великосветской изысканностью того времени или пользовались жаргоном, который нередко выдается за нее.

Словом, общество и беседа были так приятны, что смягчили суровость Найджела даже по отношению к церемониймейстеру, и он терпеливо выслушивал различные замечания, касающиеся кулинарного искусства, с которыми chevalier de Beaujeu, видя, что, как он выразился, милор предпочитает «curieux и l'util», note 82 считал нужным обращаться к нему. Предположив по неизвестным причинам, что его новый гость любит старину, он принялся восхвалять великих мастеров былых времен, в особенности одного из них, которого он знавал в дни своей юности, «maitre de cuisine y marechal Strozzi — tres bon gentilhomme pourtant» note 83 и который во время долгой и жестокой осады le petit Leyth note 84 каждый день накрывал стол своего хозяина на двенадцать персон, хотя не мог предложить ничего лучшего, кроме четверти околевшей лошади и сорных трав, растущих на крепостных валах.

— Despardieux, c'etoit un homme superbe! note 85 Из головки чертополоха и нескольких листиков крапивы он мог сварить суп на двадцать человек. Из ляжки маленького щенка он готовиль roti des plus excellens; note 86 но это быль настоящий coup de maitre, note 87 когда произошла капитуляция, или, как вы говорите, сдача крепости, и, dieu me damne, note 88 он приготовиль из задней части соленой лошадиной туши блюдо на сорок пять персон, так что английские и шотландские офицеры и знатные гости, имевшие честь быть приглашенными на обед к монсеньеру после капитуляции, не могли разобрать, что за чертовщину им подали.

Тем временем бокалы не раз наполнялись добрым вином, зажигавшим веселье в сердцах гостей, и посетители, сидевшие за нижним концом стола, которые до сих пор играли роль слушателей, начали, не к чести их самих и не к чести ресторации, вставлять свои реплики.

— Вы говорите об осаде Лейта, — сказал высокий костлявый человек с густыми, по-солдатски закрученными усами, с широким поясом из буйволовой кожи, с длинной шпагой и другими внешними атрибутами почтенной профессии, состоящей в убийстве людей, — вы говорите об осаде Лейта! Я был там — прелестная деревушка, окруженная отвесной стеной, или крепостным валом, с башнями в виде голубятен на каждом углу. Клянусь своим кинжалом, если бы в наши дни подобная осада продолжалась двадцать четыре часа, не говоря уже о таком же количестве месяцев, и крепость вместе со всеми ее голубятнями не была бы взята приступом, то осаждающие заслуживали бы не большей милости, чем та, которую оказывает палач, после того как он закрепит петлю на виселице.

— Прошу прощения, monsieur le capitaine, — сказал шевалье, — я не быль при осаде petit Leyth, и я ничего не знаю о голубятнях; но я должен сказать, что monseigneur Strozzi понималь толк в grande guerre note 89 и быль grand capitaine, plus grand note 90 — я xoтель сказать, быть может, более великий, чем некоторые полководцы в Angleterre, note 91 у которых слишком громкий голос. Tenez, monsieur, car c'est a vous! note 92

— О мосье, — ответил лихой рубака, — мы знаем, что француз прекрасно умеет сражаться из-за каменной стены, заковав в броню спину, грудь и котелок.

— Котелок! — воскликнул шевалье. — Что это значит — котелок? Вы хотите оскорбить меня при моих благородных гостях? Прошу прощения, я исполняль свой долг как бедный дворянин под командой Grand Henri Quatre, note 93 при Куртрэ и Иври, ventre saint gris! note 94 У нас не было ни котелков, ни горшков, и мы всегда шли на приступ в одних рубашках.

— Что опровергает еще одну низкую клевету, — смеясь сказал лорд Дэлгарно, — согласно которой у благородных французских ратников не хватало белья.

— Вы хотите сказать, милорд, что эти воины шли на приступ с обнаженными мечами и продранными локтями, — сказал капитан, сидевший у дальнего конца стола. — Прошу прощения у вашей светлости, я знаю еще кое-что об этих дворянских ратниках.

— Пока мы как-нибудь обойдемся без ваших знаний, капитан, и избавим вашу скромность от необходимости рассказать нам, как вы приобрели эти сведения, — ответил лорд Дэлгарно презрительным тоном.

— Мне незачем говорить об этом, милорд, — сказал лихой вояка, — весь мир знает это — все, кроме жалких, трусливых горожан Лондона, которые могут спокойно смотреть, как доблестный воин грызет от голода рукоятку своей шпаги, но ни за что не вынут из своего толстого кошелька ни одного фартинга, чтобы помочь ему. Вот бы наши молодцы нагрянули в их кукушкино гнездо!

— Кукушкино гнездо! Сказать такое про наш город Лондон! — воскликнул один кавалер, сидевший на противоположном конце стола; видно было, что он еще не привык к своему роскошному, модному костюму. — Пусть только попробует повторить это еще раз!

— Что! — воскликнул воин, гневно сверкнув глазами из-под густых черных бровей, хватаясь одной рукой за рукоятку шпаги и крутя другой свои огромные усы. — Уж не хочешь ли ты драться из-за своего города?

— Да, черт возьми! — воскликнул кавалер. — Я горожанин, пусть все знают; и всякий, кто посмеет поносить наш город, — осел и безнадежный дурак, и я проломлю ему башку, чтобы научить его уму-разуму и хорошим манерам.

Гости, вероятно не без основания оценивавшие храбрость капитана не так высоко, как он сам, с любопытством наблюдали за принявшим вызов негодующим горожанином, и со всех сторон послышались возгласы:

— Вот так отзвонил, что колокол святой Марии!:

— Ладно пропел петух святого Павла! Дай ему сигнал к атаке, чтобы этот вояка по ошибке не стал отступать, вместо того чтобы идти на приступ,