Ярлыки - Гарольд Карлтон

— Филипп самый чудесный человек, которого я встречала, — ответила она в конце концов.

— Я знала это! — победным тоном воскликнула Корал, и Майя тут же пожалела о своей откровенности. — У тебя, конечно, сумасшедшая любовь?

— Это все совсем не на том уровне… — возразила Майя, — это просто чудесное взаимопонимание.

— Понятно, — разочарованно сказала Корал. — Не позволяй этому тянуться слишком долго. Говорят, за ним охотятся толпы женщин.

— Он не такого типа мужчина, — запротестовала Майя. — Он живет ради своей работы.

— Тогда я не могу дождаться встречи с ним! — воскликнула Корал. — Я тоже живу ради своей работы! Привези его сегодня вечером.

— Ты не понимаешь! — засмеялась Майя. — Мы работаем не отрываясь. Осталось лишь четыре дня до показа. Мы работаем в мастерской весь день, каждый день. Я как раз сейчас собиралась туда.

— В этой коллекции действительно есть и твоя работа? — спросила Корал.

Майя заколебалась, потом у нее вырвалось:

— Ах, мама! Вся коллекция основана на моих рисунках. Ты можешь этому поверить?

Корал коротко рассмеялась.

— Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Коллекция Филиппа будет лучшей в Париже, — пообещала Майя.

Из трубки опять раздался серебристый смех Корал.

— Может быть, ты слегка необъективна, дорогая?

— Вот увидишь…

— Я не могу ждать. Приезжай ко мне, как только сможешь. Люблю и целую, дорогая.

Майя повесила трубку.

В выходные, предшествовавшие главной неделе показов коллекций, Париж был переполнен тысячами журналистов и покупателей со всего света, которые хотели прокомментировать или приобрести новые модели одежды. Последующие десять дней отели и рестораны были забиты. После особенно удачных показов возбужденные толпы выплескивались на улицы. Около тридцати дизайнеров, начиная с таких известных, как Диор, и кончая новичками, подобными Филиппу Ру, показывали модели, которые должны были оказать влияние на облик миллионов женщин. Иногда дизайнеры оказывались так далеки от повседневной жизни, что должны были пройти годы, прежде чем их модели примут обыкновенные женщины. Модели иных дизайнеров были столь авангардны, что копировались другими в следующем сезоне. В любой профессии есть один или два гения, которые идут впереди. Их дома моделей не нуждаются в поддержке прессы. У них достаточно преданных заказчиков и покупателей, которые обеспечивают им успех. Поэтому в эти салоны открывают доступ прессе лишь через несколько недель после того, как магазины и частные клиенты выберут понравившиеся им модели.

Другие модельеры нуждаются в прессе, желая сообщить всему миру, что будет носить половина человечества — раньше или позже. Стиль будет быстро скопирован дешевыми магазинами на Седьмой авеню, одежда через неделю появится на прилавках. По этой причине большие дома моды ревниво следят за своими моделями, пряча их, запрещая фотографировать в течение первых шести недель после показа, позволяя лишь художникам делать наброски, которые передают общий силуэт, не уточняя деталей. Иногда «УУД» нарушает эмбарго, тайком сделав фотографии или детальный рисунок.

Некоторые из моделей одежды бывают слишком экстравагантны и действительно не предназначены для продажи: они включаются в показ для того, чтобы привлечь публику, расшевелить сонную аудиторию или поразить ее. Многие вещи в коллекциях скучны и обычны, предназначены для частных клиентов, богатых женщин определенного возраста, которые не хотят менять стиль, а лишь стремятся выглядеть элегантными. Коллекция должна включать одежду для каждого — вещи, которые можно было бы носить, которые бы достаточно отличались от моделей прошлого года, чтобы оптовые покупатели — представители нью-йоркских магазинов — захотели их купить и тиражировать в Нью-Йорке тысячами из более дешевых материалов. Иные модели не продаются и в одном экземпляре, а другие расходятся сотнями. Иногда бывает, что две хорошо одевающиеся женщины приобретают одинаковые платья или костюмы, а потом, стараясь не возненавидеть друг друга, обмениваются комплиментами по поводу исключительного вкуса, и каждая из них считает, что именно она сделала модель исключительной, использовав дополнительные принадлежности туалета. Некоторые тщеславные клиенты меняют детали нарядов, которые они заказывали, убирая карманы или рукава, чтобы быть уверенными, что их туалет единственный в своем роде. Иногда это делается без согласия модельера. Если клиент особенно любезен сердцу модельера, тот может добавить к туалету индивидуальные детали, чтобы доставить удовольствие покупательнице и помочь почувствовать себя неповторимой.

Но большинство модельеров наотрез отказываются хоть на сантиметр что-либо изменить в своих творениях по просьбе клиентов и впадают в ярость, если обнаруживают подобную вольность.

Коллекция может за один вечер сделать знаменитым неизвестный до этого дом моделей, увеличив сбыт его парфюмерии и косметики, и принести тысячи долларов.

За эту нервозную, полную эмоций неделю будут сделаны тысячи фотографий, написаны миллионы слов, не одну дюжину раз вспыхнет раздражение, будут выпиты тысячи чашек кофе, кому-то улыбнется удача, чьи-то надежды будут разрушены до следующего сезона. Парижу нужно подтвердить свое звание столицы мировой моды, несмотря на все возрастающую конкуренцию Рима, Милана, Лондона, Нью-Йорка. И рассчитывает Париж на Неделю Показа Коллекций.

Студия Филиппа Ру выглядела так, как будто на нее обрушилась лавина тканей, мотков шерсти, коробок, заполненных пуговицами, шляпками, украшениями, туфлями — все это до потолка заполняло комнату, валилось со стульев и столов на пол… Все было приготовлено для бесчисленных репетиций показа. Филипп хотел, чтобы показ шел быстро, чтобы его одежда производила моментальное, ошеломляющее впечатление, и чтобы она исчезла с глаз публики прежде, чем та успеет понять, что же поразило ее.

Коллекция Ру была удивительно свежей, оригинальной, выполненной, в основном, из мягкой шерсти пастельных тонов, цвета и ткани были необыкновенно приятными. Всем манекенщицам, участвовавшим в показе коллекции, было не более двадцати, и предполагалось, что каждая женщина в зале сможет поверить, что она будет выглядеть так же, как они, когда набросит на себя один из этих жакетов или пальто. Филипп исповедовал простоту и почти не прибегал к украшениям, вычурным шляпам или шарфам. Дополнением каждого ансамбля были лишь перламутровые серьги. На всех девушках были светлые чулки и туфли, подходящие по цвету к одежде. Шляпки были крошечными, сдвинутыми набок или на затылок.