В поисках смысла (сборник) - Андрей Десницкий

Полного единства во мнениях среди духовных учителей, конечно же, не было. Собственно, главная книга раввинистического иудаизма, Талмуд, во многом состоит из записи мнений различных учителей, которые далеко не всегда соглашались друг с другом. Конечно, Талмуд был написан позже того времени, которое описано в Евангелиях, но подобные дискуссии проходили и в евангельские времена.

Нагорная проповедь — самая первая проповедь Христа — во многом построена именно по такому принципу. Христос говорит: «Вы слышали, что сказано древним: „не убивай, кто же убьет, подлежит суду“. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду» (от Матфея 5:21–22). Что значит это «а Я говорю»? Он противопоставляет Свое учение Ветхому Завету, как иногда понимают эти слова? Вовсе нет, ведь Он не раз подчеркивал, что пришел не нарушить Закон, но исполнить. Нет, Христос произносит обычную проповедь: цитирует Писание и затем предлагает Свое толкование, подчеркивая, что это именно Его слова. Другое дело, что он учил людей «как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (от Матфея 7:29). По-видимому, это значит, что Его толкование Закона было не каким-то казуистическим анализом частных случаев (Ему предлагали разбирать такие случаи, например, задавая вопрос о женщине, побывавшей замужем за семерыми братьями, но Он решительно повернул разговор в другое русло). Нет, Христос говорил о самой сути Закона, открывая людям волю Отца.

При этом Он, конечно, не умалял достоинства других людей, не отменял их права на самостоятельное чтение и понимание Писания. Мы находим в 3-й главе Евангелия от Иоанна диалог Иисуса и фарисея по имени Никодим. Сначала Никодим признает достоинство Иисуса: «Ты — Учитель, пришедший от Бога; ибо таких чудес, какие Ты творишь, никто не может творить, если не будет с ним Бог» (3:2). Но и Иисус, отвечая на вопрос Никодима, признает за ним такое же звание: «ты — учитель Израилев, и этого ли не знаешь?» (от Иоанна 3:10) Конечно, эти слова звучат здесь немного иронично, поскольку Никодим был учителем по должности, как член Синедриона — верховного совета, решавшего в Иудее все вопросы, которые римляне только оставили в ведении самих иудеев. И вот такой уважаемый столичный богослов испытывает затруднения в беседе с Плотником из провинциального Назарета! Но мы видим, что для Никодима было вовсе не зазорно вступить в разговор с Иисусом и даже признать Его превосходство, несмотря на полное отсутствие у Него какого-то официального статуса. Впрочем, учителем Иисуса называли даже те, кто относился к Нему неодобрительно, например, книжники (от Луки 20:21).

Впрочем, встречаем мы в Евангелии и более суровое отношение к официальному статусу таких богословов. Христос предупреждает Своих учеников: это книжники и фарисеи любят называться учителями, «а вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель — Христос» (от Матфея 23:8). Разумеется, здесь не идет речь о том, что вообще никто никого не должен ничему учить: например, книга Деяний (13:1) ясно называет, что в ранней Церкви было даже особое учительское служение, наряду с пророческим. Христос предостерегает учеников от сектантского подхода, при котором единая Церковь распадается на множество сект, каждая из которых следует за своим учителем, разрушая общее для всех учение.

И в заключение — еще один, совсем небольшой, но очень важный евангельский эпизод. Иоанн повествует, как однажды Иисус сказал Своим ученикам: «Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я точно то» (13:13). В этих словах Сам Христос показывает, насколько высоко служение учителя, ставя само слово наравне со словом «Господь». Но, произнося такие слова, Он перед праздничной трапезой моет ноги ученикам, исполняя работу раба. В этом сочетании высоты и глубочайшего смирения — вся суть учительства, каким видит его Евангелие.

60. Златоустый Святитель

Имя святого Иоанна Златоуста знакомо, наверное, каждому человеку — хотя бы потому, что в православных храмах служится чаще всего составленная им литургия. Но если представить себе, как он во плоти вдруг оказался бы на этой литургии — что бы он сказал с амвона? Отметил бы, как много изменилось в порядке богослужения с IV века? Удивился бы, насколько иначе выглядят сегодня прихожане? Или, напротив, произнес бы пламенную проповедь о том, как мало на самом деле изменили прошедшие века христианской истории человеческие души, как живут в нас те же редкие добродетели и распространенные пороки, что и в его времена?

Он родился около 347-го года в Антиохии в семье военачальника по имени Секунд, но отец скончался вскоре после его рождения. Место и время рождения во многом и определили облик его христианского служения. Весь тот край был частью огромной Римской империи, власти которой только недавно обратились к христианству после долгих гонений. Антиохия была крупнейшим городом восточного Средиземноморья, где эллинистическая цивилизация соседствовала с семитской. Это здесь еще в апостольские времена впервые прозвучало само название «христиане». В деревнях здесь говорили практически на языке Христа и апостолов — на арамейском (этот его вариант обычно называют «сирийским»), в городах звучали изысканные философские беседы и тщательно выстроенные речи на греческом. Здесь были все возможности получить хорошее и разностороннее образование, как общегуманитарное, так и сугубо христианское, Иоанн ими в юности воспользовался, благо, он происходил из обеспеченной семьи.

Отношение к христианству в Римской империи второй половины IV века было отчасти похожим на то, что мы знаем по собственному опыту. Старики еще помнили те времена, когда говорить о Христе было смертельно опасно, можно было угодить на арену в качестве жертвы для диких зверей. Да и во время отрочества Иоанна Римом правил император Юлиан Отступник — он пытался возродить языческую религию, чтобы вернуть Рим к его истокам, а к христианам применял, по словам Иеронима Стридонского, «преследование ласковое, которое скорее манило, чем принуждало».

Впрочем, Юлиан потерпел неудачу и сам погиб на войне, так что отныне империя становилась христианской. Значит, в Церковь пришло огромное количество людей — кто ради веры, кто за компанию, кто из любопытства, а кто-то и в поисках выгоды. Всех их объединяло крайне поверхностное знакомство с верой и жизнью Церкви и вполне языческий менталитет. Вскоре после смерти Юлиана принял крещение и двадцатилетний Иоанн… Но среди новокрещеных немного было людей, настолько образованных, как он. Многие всерьез не понимали, чем поклонение Христу принципиально отличается от поклонения множеству божеств, которых они прежде чтили, а многие видели в христианстве всего лишь новую идеологию, полезную имперской власти.

Именно тогда и именно по этим причинам зарождается монашество — движение тех, кто тщательно оберегал чистоту христианства, уходя от шумных толп в малодоступные места. Иоанн тоже принял иночество после смерти своей матери Анфусы, четыре года он провел в уединении, из них два года — в полном молчании. Его красноречию предстояло вызреть, словно плоду во чреве… А многие ли из нас утерпели бы в такой ситуации, чтобы не начать поучать всех вокруг?

Тем не менее, и в эти, и в последующие годы Иоанн очень много писал — сегодня собрание его сочинений закимает целую полку. Это и богословские трактаты, и комментарии на Священное Писание, и письма разным людям по разным поводам, и конечно же, бесчисленные проповеди. Но до них дело дошло не сразу.

Еще до отшельничества Иоанн был рукоположен в чтеца — одна из низших ступеней церковной иерархии. Хотели его рукоположить и в пресвитеры, и даже в епископы, но он отказался. Собственные размышления на эти темы привели его к написанию «Шести слов о священстве». Вот как видел он пастырскую ответственность: «Пастырю надобно иметь много благоразумия и много очей, чтобы со всех сторон наблюдать состояние души. Как многие приходят в ожесточение и предаются отчаянию в своем спасении потому, что не могут переносить жестокого врачевания; так, напротив, есть и такие, которые, не получив наказания соответственного грехам, предаются беспечности, становятся гораздо хуже и решаются грешить еще больше». Собственно, эти шесть слов — объяснение, почему Иоанн не считал нужным в тот момент становиться священником.

Впрочем, когда он вернулся в Антиохию, то в 381 г. был рукоположен в диакона, и только через 5 лет — в пресвитера. Ему было поручено произносить проповеди, и он делал это при стечении народа не реже двух раз в неделю, а иногда и ежедневно. В те времена не было средств массовой информации, а книги были очень дороги, и проповедь, по сути, оставалась единственным способом научить чему бы то ни было церковный народ.

В центре его проповеди всегда оставалось Священное Писание. И это не удивительно, ведь он сам говорил: «отсюда, от незнания Писания, произошли бесчисленные бедствия: отсюда произросла великая зараза ересей, отсюда — нерадивое житье, бесполезные труды. Подобно тому, как лишенные этого света не могут прямо идти, так и не взирающие на луч божественного Писания вынуждаются много и часто грешить, так как поистине ходят в самой глубокой тьме».