Паук раскинул сеть (СИ) - Романовская Ольга

  - Не надо, он другие вещи делал, - покраснев, замотала головой Натэлла и ещё теснее прижалась к отцу. От неё пахло немытым телом и несвежим дыханием. - Он руками...

  - Ладно, тихо, - прервал поток слёз министр, - я тебя заберу. Только ты будешь молчать, хорошо? Всё, что нужно, скажу следователю я. А то всех утопишь в рыданиях.

  - Ты в отставку подал, да? - глаза Натэллы блестели как два драгоценных камня. - Из-за меня? Сколько ты заплатил?

  - Неважно, - пожал плечами герцог и стёр со щеки дочери грязь. - Нет, не подал. И, - он чуть помедлил, - лучше тебе пожить в Трие. Охрану выделю, никакой некромант не доберётся. К Зимнему балу ты должна поправиться. Слышишь, Натэлла? Мне не нужны кашляющие мощи. Морской воздух полезен - вот и дыши. Приезжать вряд ли смогу, не до этого, но ты взрослая.

  Девушка кивнула. Она привыкла к одиночеству, тому, что у отца свой мир, а у неё - свой, и они редко пересекаются. Зато герцог не кричал на неё, целовал на ночь и даже временами соглашался взглянуть на рисунки. Натэлла верила, он её любит. Да и как иначе, если стоило пожаловаться, и обидчик тут же получал по заслугам. И подарки, отец часто что-то дарил. Подружки завидовали, а Натэлла радовалась. И жутко волновалась, когда открывала с ним свой самый первый бал.

  - Есть хочешь?

  Да, глупо было надеяться, будто дочь изменится. Но и не сломалась, с головой хорошо. Ничего, до отъезда в Трию герцог посидит с ней немного, проследит, чтобы Натэлле не досаждали напоминаниями о некроманте. Пригласит подруг, да и её величество наверняка заберёт под крылышко. Можно взять Натэллу на охоту. Там много молодых людей, найдётся, кому поухаживать. Мужское внимание нравится любой девушке, а смех и веселье не оставят места дурным мыслям.

  Натэлла тяжко вздохнула. Герцог догадался, это 'да'. Значит, некромант её голодом морил. Если думает, что безнаказанно, то глубоко ошибается. Договор был иной, а проценты министр возьмёт высокие.

  - Покажи запястья.

  Герцог снял-таки сюртук и укутал дочь. Та благодарно улыбнулась и вытянула руку. Даже слабый свет не мог спрятать следы от порезов.

  - Вот тварь-то! - скрипя зубами, пробормотал министр.

  Он принял решение, и оно вряд ли обрадует мэтра Карена. Только сначала пусть выполнит работу.

  Натэлла меленько дрожала, и герцог прижимал её к себе всё сильнее, чтобы успокоилась. Наконец, развернул и уткнул лицом в рубашку, придерживая за затылок. Тонкие девичьи руки обняли его. В чём только душа держится! Натэлла вздохнула и затихла.

  - Всё закончилось, - погладив по спутанным волосам, прошептал министр. Помедлив, поцеловал. Какие с такой политические игры, ребёнок совсем!

  В это время вернулся мэтр Карен и многозначительно хмыкнул при виде колоритной картины. Однако вслух ничего не сказал, только укрепился во мнении, что заказчик не чужой девчушке.

  - Я её забираю, - тоном, не требующим возражений, заявил герцог. - Потом вернусь, и мы обсудим сложившуюся ситуацию.

  - Как вам будет угодно, только не здесь. И за девочку заплатить надобно, раз отец не раскошелился.

  Натэлла удивлённо вскинула голову, заглянув в глаза герцогу. Тот склонился к самому её уху и шепнул: 'Он не знает, кто я. Так лучше'. Девушка понимающе кивнула и снова спрятала лицо на отцовской груди. Она тоже собиралась молчать.

  Герцог не удостоил его ответом и вытащил артефакт переноса.

  - С вами свяжутся, - обронил он и вместе со вспышкой растворился в воздухе.

  Заряда хватило, чтобы переместиться в Трию. Министр специально настраивал артефакт на поместье, поэтому сейчас очутился в кабинете. Перехватив Натэллу за талию и убедившись, что её не тошнит, герцог извлёк из тайника второй артефакт, первый же поставил на подзарядку. Рискованно, конечно, при дочери, но она не запомнит и не поймёт, что в той колбе. Воздух и воздух, а на самом деле энергия. Пользоваться артефактами при Натэлле герцог не боялся: по долгу службы и в силу природного ума он умел обращаться с магическими предметами и пользовался ими в быту.

  - Ты опять амулеты не надела? - пожурил министр, осмотрев дочь. Теперь, в солнечном свете, она казалась тенью человека. - Или сняли? Серёжки где? Я тебе что сказал? Носить, не снимая. А ты?

  - Они к платью не подходили, - виновато пролепетала Натэлла и, наконец, отцепила пальцы от отцовской рубашки.

  - Жизнь дороже внешнего вида, - отрезал герцог и осторожно выглянул в окно: не видит ли кто? - Лучше чтобы изнасиловали и убили? Как понимаю, пояс тоже сняла. А он что? Жал? Пойми ты, дурочка, я по амулетам бы знал, где ты и как ты. И знал бы, что никто не опозорил, не воспользовался силой крови. Это не драгоценности, а защита.

  Натэлла покаянно опустила голову. Пояс она не носила, но боялась признаться в этом отцу. Как и в том, что случилось в землянке.

  Картинки недавнего прошлого ожили, заставив вновь пережить страх, позор и смущение. Захотелось забиться под одеяло и пролежать так долго-долго, пока видения не отступят. А потом нежиться в тёплой ванне, стирая воспоминания.

  - Надеюсь, выводы ты сделала, - герцог сменил гнев на милость. - Сейчас будем в столице.

  - А можно?..

  Натэлла боялась попросить. Это даже маленьким детям нельзя, а теперь и вовсе недопустимо. Отец неправильно поймёт, хорошо, если только высмеет. А слуги обязательно выдумают нечто жуткое, то, о чём никогда открыто не говорили в свете, но иногда случалось. После такого не приглашают на балы, хотя общество дозволяет многое, что запрещено.

  - Ну, чего?

  Герцог заткнул артефакт за пояс и поцеловал дочь в лоб: прежде это всегда помогало, разгоняло страхи.

  - Можно я с тобой эту ночь посплю? - промямлила девушка, приготовившись к жёсткому отказу.

  Министр шумно выпустил воздух через ноздри. Категорическое 'нет', на другое Натэлла и не рассчитывала. У отца наверняка женщина, а тут взрослая дочь кошмаров боится.

  - Ты сама понимаешь, это невозможно, - с расстановкой ответил герцог. - Я могу посидеть, пока ты не заснёшь, но не более. Даже детей не берут в постель.

  Натэлла кивнула и потупилась.

  - Стань взрослой, пожалуйста. Мне надоело с тобой нянчиться. Ты ли Сомераш, наследница славного королевского рода Аризис и Ланкийского герцогского дома. На тебя равняются, ты должна подавать пример, а не уподобляться мамкиным клушам, на которых женятся из-за приданого.

  Девушка снова кивнула и обещала стать смелее. Герцог улыбнулся и, обняв, активировал артефакт. Оказавшись в столичном доме, министр передал дочь в руки слуг и велел послать за врачом. Тот подтвердил, Натэлла - девственница. У герцога отлегло от сердца.

  Девушке дали успокоительного и большую дозу снотворного, поэтому, зайдя через час, министр нашёл её спящей. Он приоткрыл окно, чтобы выветрить запах лекарств, недолго посидел рядом с дочерью, традиционно поцеловал на ночь и ушёл.

  Ночью предстоял важный разговор. Герцог взял в себя в руки и не собирался в угоду отцовским чувствам пустить прахом все прежние договорённости. Пусть некромант приведёт его к власти, а дальше достаточно приказать, и мэтр Карен умрёт при весьма будничных обстоятельствах. Даже инквизиция окажется ни при чём, некому будет рассказать о прошлом нового короля.

  Короновавшись, герцог собирался изменить закон о престолонаследии. Отныне монарх сам станет выбирать приемника. Пол значения не имеет. Та же принцесса Маргрета стала бы великолепной королевой, но трон отдали младшему в семье. А ведь женщина женщине рознь, не все годны только для деторождения. К сожалению, Натэлла править не сможет, как ни старался герцог её перевоспитать, значит, нужно жениться вторично. Министр подозревал, какой резонанс вызовет его брак, но иной женщины, кроме Алисии, в качестве супруги не видел. Оставалось надеться, она ответит согласием, принуждать герцог не хотел, хотя сознавал, без наследника придётся тяжело.

   Глава 14. Я иду тебя искать

  Эллина забеспокоилась, когда уже почти две недели не получала от Брагоньера известий. Он явно уже прибыл в столицу и, несомненно, уделил бы пять минут короткой записке, если уж послал весточку перед отъездом. Возможно, его задержали дела, но тогда он тем более бы предупредил. Волнение только усилилось, когда к Эллине зашёл местный начальник Следственного управления и поинтересовался, не менял ли Брагоньер планов. Гоэта тут же вцепилась в него, как клещ, и выяснила, что соэр на два дня отпустил охрану в Калеоте и с тех пор не подавал никаких известий. Городская стража заверяла, из столицы он не выезжал.