Возвращение Остапа Крымова - Василий Катунин

А чем вы отличаетесь от Мавроди, маэстро? — спросил Жора.

Как чем?! — возмутился Остап. — Я не работаю с пенсионерами, студентами и прочими неимущими слоями населения. Я отнимаю деньги у тех, у кого они есть. Можете считать меня пушкинским Дубровским. Правда, я не раздаю денег неимущим. У всех свои недостатки и, к сожалению, чужие достоинства.

Жора, немного смущаясь, спросил:

Остап Семенович, скажите, а вы сидели когда-нибудь?

Нет, сидеть — не сидел. У меня принцип — ни сумы, ни тюрьмы. У всех могут быть свои принципы, ведь верно? Вот уходить по сигналу «ноль» приходилось, это да. У меня остро развито чувство приближающейся опасности, оно не раз выручало меня по жизни.

Остап замолчал, решив, что и так слишком расфилософствовался.

Да, теория у вас крепка, но чего вы достигли, маэстро? — спросил Жора.

— Где результаты? Может, я и не совсем тактичный вопрос задаю?

Жора, я видал такие деньги, которые не уместились бы в вашем воображении. Но что поделаешь! Я слишком добр, чтобы не доверять людям, и жизнь меня уже ничему не научит. К тому же деньги — это вторичное. О деньгах, о их количестве и о их запахе уже много сказано до меня. Ни их спорный запах, ни их большое количество пока не сделало меня счастливей. А даже наоборот. Вы не представляете, Жора, насколько жизнь становится тягостной, когда деньги и желание их сохранить давят на мозги. Перестаешь спать, много работаешь и часто боишься. С большими деньгами надо уходить в политику, но для этого надо быть прохиндеем. Вы будете смеяться, но в свое время я жертвовал небольшое количество денег сиротам до тех пор, пока не понял, что нужно тратить еще столько же на контроль, чтобы эти деньги не разокрали. Только не подумайте, что я сумасшедший. Я сентиментален, это — да. Приходится это скрывать. Отсутствие денег в данный момент — это не результат моей филантропии. У меня их тоже отобрали, и я должен признать, очень некрасиво. Если бы у меня их забрали мастерски и тактично, я бы аплодировал. Но когда кто-то несправедливо получает от жизни подарки — это обидно. Исправление таких моментов я могу отложить на время, но забыть — никогда.

Остап сделал короткое, но такое решительное движение кулаком сверху вниз, что окажись на его пути с десяток сложенных кирпичей, им бы не поздоровилось.

Кстати, иногда даже плохие обстоятельства дают возможность вернуться к прошлой несправедливости. Основная моя цель сейчас — не телефонные деньги и, даже не весь «Великий путь». Я тут для того, чтобы восстановить справедливость. Есть человек, для которого деньги заменяют все. Это его счастье, и скоро он узнает, что и несчастье тоже.

За шесть лет до этого…

Глядя через щелку занавеса, Магистр подумал, что чудеса есть не суть потустороннее, чудеса — это чистое искусство. С этой мыслью согласилась бы вся многоликая братия белых и черных магов, его коллег, конкурентов и товарищей. Отгадать будущее может каждый, отгадать прошлое — только избранные. Но одно не идет без другого.

«Можно слегка отгадывать будущее, но не стоит сильно опережать время. Иначе придется подождать его в местах не столь отдаленных», — подумал он.

Маэстро внимательно изучал публику. Потом, когда выключат свет, уже не будет такой возможности — действие потребует полной отрешенности и беспрерывного нагнетания напряжения и темпа. Малейшие мелочи откладывались в его натренированной памяти, складывая по крупицам лицо сегодняшнего зала. Прежде всего, надо выяснить, есть ли сегодня повторные зрители. Потом надо сразу же выявить тех, кто пришел сюда с целью сорвать представление или просто посмеяться. Вот тот ветеран с косматыми седыми бровями и наградными планками на пиджаке — ярый атеист, какой-нибудь бывший замполит роты. Надо сразу поставить его на место. Маэстро дал указание своему менеджеру быстренько подсадить к правдолюбцу опытную «утку».

«Обманывать людей на самом деле очень просто. Все мы исключительного самомнения. Самый легкий путь быть обманутым — считать себя умнее других».

Сегодня был аншлаг, и Магистр задействовал на этот раз пятнадцать ассистентов. Семеро сидят в зале и ничем не отличаются от остальной публики. Они уже непринужденно беседуют с соседями, узнавая их имена, здоровье супругов и детей, род занятий и насущные проблемы. Максимум данных будет собрано уже через десять минут и передано на центральный диспетчерский пункт. Двое из этой семерки выступят первыми людьми из зала, беседа с которыми послужит разминкой и позволит разогреть публику для основного действия. На них уйдет минут десять — достаточное время для того, чтобы собрать всю остальную информацию.

«Если пророчество не сбылось, его следует считать прогнозом. Абсолютная точность людям всегда была ни к чему. Их всегда больше привлекает шоу. К тому же, даже стоящие часы два раза в сутки показывают точное время».

Двое ассистентов работают в гардеробе. Публика, пришедшая на сеанс ясновидения, уже привыкла, что с приходом независимости державы и демократии стало нормой сидеть одетыми в лекторских аудиториях, театрах и торжественных собраниях: во-первых, везде почти не топят, во-вторых, экономия на зарплате гардеробщиков. Сегодня публика приятно удивлена. В зале тепло, гардероб работает, любезное обслуживание, приятный свет. Скоро, когда представление начнется, от служителей гардероба (двух ассистентов) поступят данные, почерпнутые из карманов одежды, оставленной своими хозяевами. Документы, забытые письма, квитанции, клочки использованных билетов, рецепты, фотографии, ключи от автомобилей и квартир — все может очень много рассказать о своих хозяевах. Для них это будет просто ошеломляющим.

«Нет, с людьми работать — одно удовольствие. В отличие от нашего государства, которое имеет не только непредсказуемое будущее, но и непредсказуемое прошлое, люди цепко охраняют свою личную историю и не позволяют корректировать свою память. Все политики — это те же предсказатели, только с небольшой спецификой. В отличие от традиционных гадалок, для них необязательно точно предугадать будущее. Для них главное — это убедительно объяснить, почему это не произошло».

Двое ассистентов обрабатывают радиоинформацию, поступающую от «жучков», натыканных по всему залу. Еще два ассистента скоро будут раздавать по залу блокноты тем из публики, у кого нет чистой бумаги. На листке публика будет записывать вопросы и контрольные фразы, которые затем отгадает Магистр. Прикрываясь от соседей, хитрый обыватель нацарапает что-то на листке, оторвет его и спрячет глубоко в карман, чтоб ни одна душа не прочитала. А блокнот отдаст обратно ассистенту. А текст уже продублирован на третьей специальной странице и, переданный в центральный пункт, под ультрафиолетовым светом передаст тайные мысли кого угодно, будь то хоть убежденный атеист, хоть замполит батальона смерти…

«Когда начинаешь играть с материальным миром, то люди, еще со школы уверовавшие, что материя первична, просто не подготовлены к тому, что лежит за пределами их понимания. Хотя закон сохранения материи может опровергнуть любой кладовщик ткацкой фабрики».

Мысли Магистра прервали сигналы микроскопического приемного устройства, спрятанного глубоко в ухе.

Главный! Главный! Это — Первый. Внимание, пошла информация. Диктую, запоминайте.

Последнее, о чем подумал Магистр, прежде чем сконцентрироваться на информации, была мысль: «Нет, чудеса и ясновидение — это, прежде всего, искусство и, как любое искусство, — это работа. И никто не догадывается, какой это тяжелый труд».

УМОМ РОССИЮ НЕ ПОНЯТЬ…

Иногда то, чего не можешь понять, начинаешь просто чувствовать, и становится еще противней.

Жора сидел в углу комнаты и в задумчивости грыз ноготь. Его чело было хмуро. Сегодня днем в отсутствие шефа Жора обнаружил в офисе «жучка». Электронное устройство было вмонтировано в электрическую розетку. Пятница ничего не сказал Крымову об этом, надеясь самостоятельно выяснить, завелась ли в конторе «крыса» или это происки извне. Теперь он жалел о том, что не открылся. И чем дольше шло время, тем больше совесть грызла его. «Жучок» остался на месте. Жора постепенно приходил к решению изъять завтра подслушивающее устройство и провести тайное расследование. В его мозгу выстраивалась редкая шеренга подозреваемых и шаткий карточный домик мотивов и улик.

Глупость, просто глупость! — в сердцах воскликнул Нильский, отшвыривая от себя газету и гневно сверкая очками. — Вы читали эти последние указы? Ну, как можно не понимать очевидного!

Президент возмущенно схватил за горло начатую бутылку хереса и опрокинул в себя ее содержимое.

Крымов взглянул на Сан Саныча и заметил, что тот похож на суслика, который умеет говорить.

Нет, мой дорогой президент, это не глупость, — сказал Остап, усаживаясь поудобней в кресло и вытягивая ноги. — Знаете, ведь еще классик говорил: «Если звезды на небе зажигают, значит это кому-то нужно». То же самое относится и к тому, что вы называете политической глупостью. Наших руководителей можно обвинить в чем угодно, но только не в глупости. Эти постановления, призванные остановить всеобщий хаос, подобны столбам, вбитым в дно океана с целью зафиксировать движение волн. При всем при этом данные столбы приносят большие деньги тем, кто их так бестолково забивает. За каждым таким постановлением стоит большая подготовительная работа и миллионы наших денег, попадающих в заранее подготовленные места. А что делать? Государство устаревших технологий и законов не в состоянии прокормить всех. Нас, как корабль, потерявший управление, несет неведомо куда, и только хитрая команда во главе с мудрым капитаном знает, как спускать спасательные шлюпки. Хотя, судя по тому, что все крысы на месте, наш корабль еще плывет.